Хотя, я понимаю, что для ответа на последний вопрос недостаточно прочесть эту повесть. Для ответа на этот вопрос надо освоить хотя бы самоучитель по бухучёту. Если ты не отличаешь прибыль от дохода, то о чём мне с тобой разговаривать? Что ты вообще поймешь в этой повести, которая, хотя и посвящена тонким материям человеческих взаимоотношений, базируется на вполне конкретных экономических и организационных реалиях?
Я ведь ничего не придумываю. Это раньше писатели ездили в творческие командировки, чтобы, значит, погрузиться в кипение жизни. Я много лет занимался бизнесом, в самой то есть гуще и кипении. Я сюжетов столько видел, что хватит на тыщу писателей. И эта история тоже не плод моей фантазии. Разве что домыслил детали, — так право имею. Я же повесть пишу, а не объяснительную записку.
Вот, кстати, сюжет вспомнился — насчет разницы между прибылью и доходом.
Одна моя сотрудница закатила мне истерику. Ты, говорит, кровопийца, ты мне недоплачиваешь! Вот смотри, сказала она, я выполнила договор на три тысячи рублей, а сколько ты мне заплатил? Всего тысячу! А остальные две тысячи прикарманил!
Я ей долго пытался растолковать и про социальный налог, и про подоходный, про НДС и накладные расходы. И про аренду, и про инвестиции. Нет, кричала она, ты мне лапшу на уши не вешай. Всё просто и очевидно: я принесла три тысячи рублей, а ты мне отдал только одну, узурпатор!
Разумеется, в конце концов пришлось её уволить, хотя специалист она была толковый и пахать умела как лошадь, и до этого мы с ней были почти что друзьями. Кстати, контрольный вопрос: в этом сюжете кто прав и кто виноват? Я самодур или сотрудница сама дура?
Несмотря на тренинг, Галина Петровна очередной договор «продула». Аргументы у неё кончились раньше, чем возражения у клиента.
— Что и следовало ожидать, — констатировал Виктор. — Забавно всё-таки… Неужели вы к урокам никогда не готовились? Так и импровизировали?
— Конечно, готовилась, — сказала Галина Петровна.
— А почему же вы тогда не готовитесь к важному разговору? Почему не изучите клиента как следует? Почему не продумаете несколько сценариев разговора? Вы думаете, вы сумеете всё выстроить на ходу? Вы слишком хорошего мнения о себе!
К следующей встрече Галина Петровна готовилась как к государственному экзамену. Да он таковым и был — испытательный срок заканчивался, и Виктор предупредил её, что от этой сделки зависит, остаётся Галина Петровна в штате или нет.
Договор был подписан! Местами Виктор морщился: клиент вырвал слишком большие скидки. Местами — наоборот: договор предполагал долгосрочное сотрудничество. График платежей его тоже вполне устраивал. Виктор посмотрел искоса на Галину Петровну и сказал:
— Ну что ж. Поздравляю. Пора становиться штатным сотрудником. Вот контракт, возьмите домой, изучите хорошенько.
Контракт Галина Петровна внимательно изучила. Несколько пунктов её смутили. Например, пункт, согласно которому компания имела право в любой момент читать содержимое электронной почты сотрудника.
— Это что же такое! — сказала Галина Петровна. — Это и Бенкендорфу не снилось! Это же узаконенная перлюстрация переписки и попрание прав!
— Если я правильно понял, вы считаете, что этот пункт узаконивает вторжение в вашу личную жизнь?
— Читать чужие письма — омерзительно! Это же очевидно!
— Ага, — сказал Виктор, — а Солнце, очевидно, вертится вокруг Земли.
— При чем тут Солнце?
— При том. Вы же видите своими глазами, как оно утром встает на востоке, проходит круг, а потом садится на западе. Это же очевидно!
— Да, но наука доказала…
— Во! И я о том же! Давайте пойдём научным путём. Давайте порассуждаем как два разумных человека. Не возражаете?
— Не возражаю.
— Хорошо. Ответьте мне, Галина Петровна, для чего нужна служебная переписка?
— Для выполнения служебных обязанностей.
— Стало быть, я, по служебной надобности, имею право с этой перепиской ознакомиться?
— Я с трудом представляю себе такую служебную надобность.
— Да запросто, — сказал Виктор. — Например, вас завтра (не дай Бог, конечно) скорая увозит в БСМП. Ну, там, например, с перитонитом. И вы там лежите под капельницей без сознания. А тут в это время срывается важная сделка, потому что мы вовремя не ответили на предложение заказчика, сделанное им по электронной почте.
— Убедили, — сказала Галина Петровна, — но всё равно, знаете ли… Гадко как-то…
— Любопытно. А если я по служебной надобности открою вот эту папку с договорами, это тоже гадко?
— Ну, вы сравнили!
— А какая разница? И договора, и ваша служебная переписка есть служебная документация.
— Вы не имеете права читать чужие письма. А письма, посланные не вами и не вам — не ваши.
— Хм. Поскольку эти письма не принадлежат мне, они принадлежат… видимо, вам?
— Разумеется, — сказала Галина Петровна.
— Ага. А папки с договорами — они тоже принадлежат лично вам?
— Нет, это собственность компании.
— Еще раз: какая разница между вашей служебной перепиской и вот этими документами вот в этом шкафу?
Галина Петровна, увы, никакой разницы между ними найти не сумела.
— Вот вы и ответили на мой вопрос. Служебная переписка не принадлежит вам. Она принадлежит компании. Следовательно, я читаю не ваши письма, а свои. Ещё вопросы будут?
— Хорошо, — сказала Галина Петровна. — Убедительно. Но вот вы читаете мою служебную переписку — а в ящике есть ещё и личные письма!
— Так я к тому и клоню, — засмеялся Виктор. — В служебном ящике не должно быть личных писем. На этот счёт есть соответствующий пункт в контракте. Вы его видели?
— Да, видела, — сказала Галина Петровна. — И я считаю, что это произвол.
— Батюшки светы, — удивился Виктор, — с какой стороны ни глянь, кругом я сатрап. Послушайте, а светофоры случаем не ограничивают ваши гражданские права? Ну там, типа запрещают переходить улицу где захочется? И потом, «произвол» — это ярлык. А как насчет разумных доводов?
— Хорошо, — сказала Галина Петровна, — вот вам разумный довод. Почему я не могу переброситься неформальными письмами с друзьями и партнерами?
— Допустим. Но учтите, что другие люди, работая с вашим ящиком в служебных целях, будут постоянно натыкаться на ваши личные тайны. Как вы думаете, хорошо это?
— Это отвратительно.
— Ну вот, и я того же мнения. Потому я и запрещаю вести личную переписку со служебного адреса. То есть, этот пункт контракта не нарушает вашу личную жизнь, а, напротив, защищает её.
— Да, но у меня нет другой возможности переписываться с друзьями! У меня нет дома компьютера.
— И потому вы решили делать это за мой счёт? Но тогда, наверное, я имею право, придя к вам в гости, взять да позвонить в Нью-Йорк. Вы знаете, у меня тетушка в Нью-Йорке, она очень страдает ностальгией.
— Ну вы сравнили, — сказала Галина Петровна. — Одно дело вы у меня в гостях, другое — я на работе.
— Хорошо, — согласился Виктор. — Пусть я не в гостях. Я на работе. Я сантехник. Вы наняли меня починить унитаз. Я его починил. А заодно улучил время и поговорил с тетушкой в Нью-Йорке. Почему бы и нет?
— Нет, это разные вещи.
— Я протестую. Что за дискриминация? Почему мне нельзя на халяву пользоваться вашими ресурсами, а вам моими — можно? Объясните, пожалуйста!
— Потому что телефон и электронная почта — это разные вещи.
— Чем же это разные? Это просто средства коммуникации. Вы платите за свой домашний телефон. Я плачу за электронную почту в фирме. Где разница?
— Да вы просто крохобор, — сказала Галина Петровна. — Сколько стоит разговор с Нью-Йорком, и сколько — электронная почта?
— Минуточку, — заметил Виктор, — правильно ли я вас понял, что мой разговор с Нью-Йорком и ваша личная переписка по служебному интернету — это всё-таки одно и то же, и дело только в сумме?
— Да.
— Тогда назовите мне границу, до которой идет крохоборство с моей стороны и после которой начинается воровство с вашей (давайте уж называть вещи своими именами)? Это десять рублей? Сто? Тысяча? В месяц? В год? В квартал? Кто её определяет? Вы без моего ведома? Я без вашего ведома? Согласительная комиссия? Она должна быть записана в контракте?
— И всё равно, вы путаете разные формы собственности, — упрямо сказала Галина Петровна. — Телефон у меня дома — это мой личный телефон. А электронная почта в фирме…
— Как бы общая?
— Ну да… — замялась Галина Петровна.
— Должен вам сказать, что это не я путаю различные формы собственности. Это вы путаете различные формы собственности. Напоминаю: всё, что находится в этой фирме, есть моя частная собственность. Не личная. Частная. Но моя. Поскольку всё это — моя собственность, именно я решаю, как ею распоряжаться. Уж извините. Не вы. А я. Я выделяю вам эти ресурсы для того, чтобы вы могли выполнять свои производственные задачи. И я слежу за тем, чтобы эти ресурсы использовались по назначению.
