– Вы врач? – почему-то спросил Яхонтов и чуть было не добавил «без границ».
– Нет, я пенсионер. Но раньше работал в московском уголовном розыске следователем по особо тяжким преступлениям. В Индии, в том месте, где я находился, произошло убийство. Ситуация сложилась так, что люди, оказавшие мне гостеприимство, не могли обратиться в полицию. Меня попросили выяснить, кто и зачем убил того человека.
– Вам удалось выяснить?
– Да. Все прояснилось.
Они помолчали. Старику, видимо, хотелось читать, но он из вежливости не открывал книгу.
Яхонтов же уже боялся этой книги: он не отказался бы узнать подробнее обо всем, история вырисовывалась красивая, экзотичная… Он уже представлял, как рассказывает о попутчике ребятам.
– Яша, – представился он.
– Сергей Сергеич.
Произошло рукопожатие.
– А где все это случилось? – спросил Яша.
– Вы слышали про Ауровиль?
– Конечно. Город солнца.
– Там и случилось. Убитый был своего рода гуру, духовный наставник. А список подозреваемых ограничивался узким кругом его учеников. Там не любят вмешивать полицию в дела этих закрытых духовных школ.
– Это прямо приключенческий роман.
– Скорее рассказ. Мне, впрочем, рассказы Чехова больше по душе.
И старик открыл книгу. Видимо, это был сборник рассказов Чехова.
Маша, Катя, Юля, Яша и Коля Поленов прибыли на Казантип, в приморское село Поповка.
По дороге от Симферополя покупали на шоссе пирожки, ели их, смеялись. Потом долго искали жилье, поселок весь уже был полон молодежью, приехавшей на рейв, наконец нашли свободную комнату с четырьмя тесно стоящими железными кроватями, поселились там, но их было пятеро, и хозяева поставили еще одну кровать в саду, прямо под низкими фруктовыми деревьями. Спать на этой кровати изъявила желание Юля Волховцева – это и впрямь было лучшее место, ночью сквозь сплетенные ветви сияли звезды, луна бликами отражалась в листве, но спали в основном днем, урывками, а все ночи проводили на танцполе.
Собственно танцполов было несколько. Для них выгородили большой кусок пляжа, над этой территорией развевались оранжевые флаги «республики Казантип» – счастливой искусственной маленькой страны, посвященной танцам, музыке и любви.
Потекли друг за другом безумные казантипские ночи, и чем их было больше, тем экзотичнее скакали танцующие, тем глубже было небо над рейвом. В поселке находилась полузаброшенная военная база – вход на ее территорию, закрытый для посторонних, был выстроен почему-то в виде уменьшенной Спасской башни Кремля. В одну из ночей Яша Яхонтов обнаружил себя стоящим на коленях перед этой башней: ему казалось, что эта башня и впрямь единственное строение на земном шаре, и она спасает всех, он молился ее курантам и звезде, а из-под башни взмывали в космос пестрые ракеты… То была ночь, когда общий экстаз достиг пика: диджеи гнулись над пультами, и ветер трепал волосы на их раскаленных головах, девушки вращали горящими копьями, весь танцпол мотало, носило и подбрасывало единым вихрем, как лес в грозу…
В ту ночь Юля Волховцева исчезла. Не сразу ее хватились – видели, что пустеет ее кровать в саду, пустовала она и ночью, вся в лунных пятнах, и днем – в солнечных, но на Казантипе, как и на всех больших рейвах, люди часто терялись, их уносило то одними вихрями, то другими, но в конце концов все появлялись, находились, ведь здесь не было высоких гор, с которых можно было сорваться, находясь в измененном состоянии сознания, да и в море вроде бы трудно было утонуть, так как в этих местах далеко тянулось мелководье.
К тому же про Юлю знали, что она трезвенница и плавает превосходно, и друзья не волновались. Но через пару дней и ночей заволновались, звонили ей на мобильный, но телефон не отвечал. В комнате, где жили ее друзья, остался ее рюкзачок, остался паспорт… На кровати ее лежал забытый Юлей CD-плейер: в наушниках еще продолжали звучать песни группы «Тату». Август закончился, все разъезжались, а Юля не нашлась. Звонили в Москву общим знакомым – никто о ней ничего не слышал с тех пор, как уехала она на Казантип. Заволновались наконец не на шутку, позвонили ее родителям… Вскоре Юля была объявлена в розыск.
Милиция из Евпатории, сыщики, прибывшие из Москвы, – все они топтались на опустевшем пляже, опрашивали свидетелей – никто ничего не знал. Тут Яша Яхонтов вспомнил о старичке, с которым познакомился в поезде. У него оказалась визитная карточка старика, которую тот зачем-то вручил ему при расставании. На карточке было написано: «Сергей Сергеевич Курский».
И больше ничего: ни телефона, ни адреса. Но имя это, к удивлению Яши, оказалось знакомо ментам из Евпатории, они слышали о таком человеке, слышали о нем и менты из Москвы. Вскоре удалось узнать, где тот живет, и Яхонтов решился поехать к нему за советом – что-то в этом старичке было особенное, легендарное и в то же время спрятанное. Яхонт был чутким парнем, Юлю он обожал, и сердце его кричало и шептало: к старичку, к старичку за помощью.
Так и случилось, что в один из первых дней сентября он вошел в маленький сад недалеко от Алупки. Курский сидел в саду и смотрел на море.
Яшу он, кажется, узнал не сразу. Но затем вежливо протянул ему руку, сказав:
– А, молодой человек из поезда. Узнаю. Яков, если не изменяет память.
Яша кивнул и сел на деревянную скамейку.
– Наша подруга исчезла. Вы видели ее мельком – она ехала тогда в соседнем купе. Юля Волховцева.
– Припоминаю. Когда же?
– Дней десять тому назад. На Казантипе, – Яша рассказал то немногое, что можно было об этом деле поведать.
– Дней десять – это немного, – сказал Курский.
– Я вас понимаю: вы волнуетесь. Но, возможно, романтическая история – внезапная люПЕНТАГОН бовь, и она бежала с возлюбленным от всех и вся.
Такое, согласитесь, часто случается в этом возрасте.
– Она не взяла с собой паспорт, рюкзак. Оставила даже CD-плейер…
– Вполне укладывается в романтическую картину: паспорт и рюкзак показались ей ненужными.
– Может быть. Ее объявили в розыск. Мне надо возвращаться в Москву, но я прошу вас – разыщите ее. Вы это можете сделать.
Курский помолчал.
– Хотите минеральной воды? – спросил он наконец. – «Миргородская», королева минеральных вод. Действительно, вода неплохая. Если ваша подруга не отыщется в ближайшее время, я попробую что-нибудь разузнать об этом деле. Но вы, покамест, не волнуйтесь. Она жива, и жизни ее ничего особенного не угрожает – так мне подсказывает профессиональная интуиция. Оставьте мне номер вашего мобильного – я пришлю SMS как только узнаю что-либо.
Курский проводил гостя.
Я.Я. вернулся в Москву, стал ходить в институт, встречаться с друзьями, выпивать, ездить за город за грибами – благо время наступило грибное.
Сознание его странно отреагировало на исчезновение девушки – Юля не была его любовницей, не была и близким другом, в общем-то, он ее совсем не знал, хотя видел нередко и всегда цепенел от ее красоты. Он ждал от себя, что его обуяет мучительная тревога или глубокая безутешная подавленность, или лихорадочная жажда поиска, или неожиданное равнодушие. Его не удивило бы, даже если бы он полностью забыл о ее таинственном исчезновени – но ничего этого не случилось.
С тех пор как он услышал от Курского, что Юля, по его мнению, жива и ей ничего не угрожает, он не тревожился, не был подавлен, не стремился к поиску, не испытывал безразличия и не забывал о случившемся. Им овладело мистическое ощущение, что началось нечто, что непосредственно имеет отношение к нему самому, к его будущей судьбе. Странно, но подобные ощущения испытывали и другие участники компании – во всяком случае, те, что ехали вместе в поезде,
– Маша Аркадьева, Катя Сестролицкая, Коля Поленов.
Каждый из них, впрочем, предпринял самостоятельно некоторые действия.
Первой стала действовать Катя. На следующий день после своего возвращения в Москву она вышла из такси в Тушино, среди страшных белых новостроек, похожих на космические зубы. Поднявшись на 12-й этаж одного из этих зубов, она позвонила в аккуратную дверь с нарядным ковриком.
Открыла женщина лет сорока, в красном длинном халате, со светлыми волосами. Женщина имела подчеркнуто среднестатистический вид: могла бы она быть и школьной учительницей, и мелким менеджером в фирме. В квартире все тоже было обыкновенно: свежо, нарядно, уныло, много было каких-то красных орнаментов на скатерти, занавесках, на чашках в кухне.
– Проходи, проходи, Катенька. Ожидаю, – произнесла дама, пропуская гостью. – Ну что у тебя?
Принесла?
Катя достала из сумки несколько модных журналов двухгодичной давности и маленький фотоальбом.
– Вот, Любовь Игнатьевна, фотографии исчезнувшей, – она показала женщине несколько фотографий Юли в журналах, где та снималась в качестве модели, в фотоальбоме, где она мелькала на групповых снимках. Зима, группа подростков на лыжах, сани, чей-то день рождения в клубе, голая Юля на пляже…
