Она бросила мобильный и медленно подошла к окну, посмотрела на зеленое здание и снова принялась считать этажи. Один, четыре, десять, двадцать, пятьдесят. «О боже!» — чуть слышно вскрикнула она. — «Этажей стало еще больше!» — и прикрыла рот рукой. Всего за час здание поднялось еще на немного. «На сколько?» — спросила она и посмотрела на верхушку здания. Даже квартиры, которые были недавно открыты ветрам, теперь упаковались в зеленое стекло.
Она посмотрела вокруг зеленого здания, потом на постройки вдалеке за ним, чтобы лишний раз убедиться в том, что она по-прежнему в своей квартире в Дубае.
На мгновение ей показалось, что она потеряла способность думать. Она свалилась на кровать и приложила ладонь ко лбу, как если бы ее мучила головная боль. Она почувствовала, что пространство вокруг закружилось в цыганском танце. Она все еще смотрела на окно и думала, что если подойти к нему прямо сейчас, то можно будет насчитать еще этаж.
Она внимательно посмотрела на свое отражение в огромном зеркале и подумала, что ее имя, которое она забыла, как-то связано с этим зданием. Она поднялась, как пьяная, и еще раз потерянно посмотрела на себя. Помолчав и постояв, как на похоронах, она кинулась в гостиную, словно спасалась бегством в ночном кошмаре.
Она немного успокоилась, увидев кольца дыма, поднимающиеся от оставленной ею сигареты, попыталась ни о чем не думать, но не смогла. От звонка мобильного телефона она подскочила, но продолжала смотреть, как он вибрирует на краю дивана, куда она его бросила, и не отвечала. Когда он смолк, она взяла телефон в руки.
Похоже, это был международный звонок — номер не определен. На секунду она пожалела, что не ответила. Может быть, это был нужный звонок, и благодаря ему она бы вспомнила.
Вместо того чтобы расслабиться или припомнить что-нибудь важное, ее мозг начал работать в другом направлении, выуживая удивительные детали образов старых друзей и далеких мест. Когда она попыталась как-то связать это со своим именем, в третий раз потерпела неудачу. Но вместо этого стала припоминать совершенно ненужные вещи: номера машин, даты покупок, два телефонных номера, одним из которых она уже не пользовалась. Она помнила все встречи будущей недели, имена агентов, с которыми предстояло иметь дело. Ее память была заполнена прошлым и будущим, но настоящее, ее фамилию или хотя бы имя она не выдавала.
Она бросила думать и распласталась на диване, решив, что лучший способ что-либо вспомнить — забыть об этом. Она присела и следующие полчаса была занята тем, что перебирала куколок, стирала с них пыль и снова расставляла, словно это были солдаты, которым предстояло вступить в бой. Но она свой бой опять проиграла.
Она зажала голову руками и слабым голосом начала повторять многочисленные имена, смотря себе под ноги: «Самия, Сальва, Суад… Нет, не то». Она заметила, что везде присутствует буква С. «Наверняка, в имени есть С».
Она снова начала бормотать: «Рання, Рувейда, Рихаб… Все не то!» — произнесла она раздраженно, отметив, что повторяется буква Р. Если взять две повторяющиеся буквы, то вероятнее всего сложится имя Сара. Но она не Сара. По крайней мере, она так чувствовала. На мгновение она посчитала, что ушла далеко от своего настоящего имени. Она очнулась, перебирая женские имена, приходившие на ум, уставившись на черные настенные часы над телевизором. Потом ее осенило, что, возможно, ее имя не обязательно исключительно женское, и начала медленно проговаривать общие для мужчин и женщин имена: «Щамс, Камар, Hyp, Раджа». Затем пустилась быстро: «Аффат, Афаф, Али, Мухаммед, Ахмед… Ооох!» — выдохнула она с силой из груди весь воздух и прикрыла лицо ладонями. «Дура! Дура!» — задыхалась она. Она сжала кулаки, как боксер перед раундом и затряслась всем телом.
* * *
Она подошла к окну своей комнаты, чуть не упав, схватилась за края штор, немного отошла назад, посмотрелась в зеркало и обнаружила едва заметные черные круги вокруг глаз, которых еще утром не было.
Она умылась несколько раз в ванной, затем, опираясь о края раковины, поближе рассмотрела в зеркале круги. «Неужели я так постарела за эту ночь, что забыла, как меня зовут?» — спросила она про себя, потом прилипла к зеркалу и принялась искать на голове седые прядки.
Чтобы не озябнуть, она набросила халатик, прошла к платяному шкафу и стала перебирать одежду в нем, время от времени украдкой поглядывая на тянущееся вверх здание. Рабочие наверху возились, как заводные игрушки. «Разве у них не выходной?» — подумала она. — «Да. Сегодня выходной. Почему бы не сходить на море?» — и тут же почувствовала, как ее имя нырнуло глубоко в складки памяти. Она должна кинуться за ним туда же, чтобы поймать. Море поможет ей. Она надела белый купальник с весенней розочкой, короткие джинсы и просторную блузу небесного оттенка. Во втором часу она покинула свою квартиру.
На выходе из подъезда она столкнулась с проживающей здесь русской женщиной, которая громко спорила с одним из охранников, индийцем по происхождению. Та была не сильна в английском, и охранник плохо понимал ее. «Если бы каждый говорил на своем языке, они лучше бы поняли друг друга», — подумала она и прошмыгнула из подъезда.
Она завела свою белую машину, приобретенную в прошлом году, полноприводную, как почти все, что водят женщины в Дубае. Эта машина для нее — еще одна квартира: здесь сумочка, там макияж, пара обуви, кое-какая одежда.
Прежде чем отправиться на море, она снова поймала себя на том, что разглядывает зеленого великана. Отсюда, снизу, здание выглядело иначе: как кубики, водруженные один на другой, и чем выше, тем меньше они казались. На зеленом стекле нижних этажей переплетался сияющий серебром металл. До слуха доносился грохот оборудования, работающего на высоте.
На большой скорости она поехала в сторону улицы Джумейра, где был удобный спуск к морю. В это время в субботу улицы были почти пусты. Дорога заняла не больше четверти часа. По пути она думала о своем имени, которое куда-то исчезло, и о доме, выросшем за ночь, вопрошая, что же здесь общего? Чувство собственной ничтожности перед огромным зеленым зданием напугало ее, напомнив об одиночестве, которое она пыталась игнорировать, но забыть о котором было абсолютно невозможно, как заключила она. Страх объяснял, почему затерялось ее имя в городе, который не переставал меняться день за днем, чтобы следующим утром предстать совершенно другим. Этого достаточно, чтобы человек спросил у самого себя: где я и кто я?
Приехав на море, она еще несколько минут посидела в машине, разглядывая чистое небо. Возможно, чтобы избавиться от плена зеленого небоскреба, она нуждалась в защите свободного пространства. Она вышла из машины и направилась в сторону моря, расстелила большое полотенце, растянулась в купальнике и посмотрела вокруг, насколько тянулся песок. Пляж был заполнен наполовину. Приди она сюда вчера, нашла бы его забитым до отказа людьми всех национальностей. Настоящий парад женских купальников и мужского исподнего десятков индийцев и ланкийцев. Их вид ее раздражал, хотя места было много и отдыхающий мог спокойно представить себя на Гавайях или Сейшелах. Приглядевшись к лицам, сплетениям рук мужчин и женщин и их фигурам под солнцем на белом песке, она поняла, что мужчине нравится женщина, безропотно лежащая перед ним горизонтально, а не вертикальная, стоящая против него. Любовь для него — это секс. А секс для нее — это любовь. Она вгляделась в бесконечность вокруг. Как никогда ей хотелось одного — не быть в одиночестве.
Она спустилась в воду и ощутила прохладу и прилив бодрости. Пять шагов вперед, пять назад, вернулась на свое место, натерлась маслом и взяла читать книгу, которая уже несколько месяцев валялась в ее сумке — «Вода цвета утопленника» Эмиля Чорена. Та самая книга, которую подарил ей сослуживец, увлеченный литературой, тот, чьей мечтой было стать прославленным писателем. Она сочувствовала этому человеку, которому раз за разом не удавалось опубликовать хотя бы статью в какой-нибудь местной газете. Наткнувшись на что-то из его сочинений, она догадалась почему. У него были хоть и глубокие, но неудобопонятные фразы. Однажды он сказал ей, что автору, чтобы стать знаменитым, нужно одно из двух: благоволение неба или ранняя смерть. Несколько месяцев он уволился, и она ничего о нем не слышала, пока не получила письмо, в котором говорилось об успехе первых опубликованных им работ и о том, что к изданию готовится его роман. Его письмо заканчивалось фразой, которая ее немало удивила: «Я сотворил свою удачу». Она листала страницы книги, вспоминая своего давнего сослуживца, который повторял вслух: «Человеку легко быть глубоким, достаточно примириться со своими недостатками». «Если бы я была глубокой, я бы не забыла своего имени», — подумала она. Через два часа поверхностного чтения она почувствовала раздражение, собрала вещи и ушла.
