— Лично я предпочла бы нормальные лыжи, — сказала Сесилия. — Я имею в виду — для себя.
Дело продвигалось быстро. По мере того как количество свёртков под ёлкой уменьшалось, на стульях и столах становилось все больше разнообразных вещей. Папа собрал упаковочную бумагу и положил её в чёрный полиэтиленовый мешок.
Потом дедушке понадобилось выйти. Взрослые пили кофе, Лассе пил лимонад. Сесилии дали лекарства.
Когда дедушка вернулся, в руках у него было что-то длинное и тяжёлое, упакованное в синюю бумагу с золотыми звёздами.
Сесилия приподнялась с дивана:
— Лыжи!
— «Лыжной фее от бабушки и дедушки», — прочитал дедушка.
— Лыжной фее?
— Или богине лыжни, — объяснила бабушка. — Речь, знаешь ли, о тебе.
Сесилия сорвала упаковку. Лыжи оказались настолько же красными, насколько синей была упаковочная бумага.
— Стильные! Хотела бы я испробовать их прямо сейчас.
— Да, будем надеяться, что ты скоро снова встанешь на ноги.
Теперь лыжи лежали на диване рядом с Сесилией, а остальные члены семьи продолжали разбирать подарки. Последний подарок был таким большим, что его тоже пришлось принести из другого места, и он тоже предназначался Сесилии. Увидев его издалека, девочка тут же угадала, что это такое.
— Санки! Вы с ума сошли…
Мама наклонилась к ней и погладила по щеке.
— Думаешь, мы рискнули бы подарить тебе что-то другое?
Она пожала плечами.
— Но вы же рискнули не подарить мне коньки.
— А что нам еще оставалось!
Теперь стол был накрыт для кофе с десертом. Сесилия радовалась, глядя на блюдо с тортом, блюда с фруктами, марципаном, домашними конфетами и орешками. Всё было в точности так, как и должно было быть. Как должно быть в Рождество. Сама она съела только маленький кусочек рождественского торта. Ещё она попросила поджаренный кусок хлеба с мёдом.
Дедушка рассказывал, как праздновали Рождество в старые времена. Каждое Рождество на протяжении вот уже шестидесяти с лишним лет он отмечал в этой гостиной. В один год он тоже тяжело болел и не вставал с постели.
Когда пришло время водить хоровод вокруг ёлки, у Сесилии начали слипаться глаза. Она захотела, чтобы её отнесли наверх.
Процессию открывали Лассе и мама со всеми подарками. Сесилия потребовала, чтобы всё отнесли сразу. Потом, после того как все пожелали друг другу хорошего продолжения праздника на следующий день, папа понёс наверх Сесилию.
Сесилия заснула под звуки рождественских песен и хоровода, доносившиеся снизу. Бабушка играла на пианино.
Она проснулась внезапно. Должно быть, стояла глубокая ночь, потому что в доме было совсем тихо. Сесилия открыла глаза и зажгла свет над кроватью.
И тут она вдруг услышала чей-то голос, спросивший:
— Хорошо спала?
Кто это? На стуле у кровати никого не было. На полу тоже.
— Хорошо спала? — прозвучал тот же вопрос.
Сесилия приподнялась и огляделась. Она вздрогнула: кто-то сидел на подоконнике. Там мог поместиться только маленький ребёнок, но это был не Лассе. Кто же это такой?
— Не бойся, — сказал незнакомец, голос его был светлым и чистым.
Он или она был в свободном одеянии и без обуви. Сесилия с трудом могла различить лицо в ярком свете, лившемся с дерева перед окном.
Ей пришлось протереть глаза, но существо в белых одеждах никуда не исчезло — оно продолжало сидеть на подоконнике.
Мальчик это или девочка? Трудно сказать, ведь у незнакомца на голове не было ни одной волосинки. Сесилия решила, что скорее всего перед ней — мальчик, но с тем же успехом она могла бы решить, что это — девочка.
— Просто скажи, ты хорошо спала? — повторил таинственный гость.
— Да… А кто ты?
— Ариэль.
Сесилии вновь пришлось протереть глаза.
— Тебя зовут Ариэль?
— Совершенно верно, Сесилия.
Она покачала головой:
— Но я так и не знаю, кто ты такой.
— А мы знаем о вас почти всё. Это совсем как смотреть сквозь зеркало.
— Сквозь зеркало?
Гость наклонился вперёд, казалось, что он в любой момент может опрокинуться и свалиться на письменный стол.
— Вы видите только самих себя. Вы не можете видеть то, что находится по другую сторону зеркала.
Сесилия испугалась. Когда она была помладше, она часто стояла в ванной перед зеркалом и представляла, что по другую его сторону находится иной мир. Иногда Сесилия опасалась, что те, кто живут там, могли видеть сквозь стекло и шпионили за ней, пока она умывалась. Или ещё хуже: вдруг они сейчас выпрыгнут из зеркала и очутятся прямо в ванной.
— Ты бывал здесь раньше? — спросила девочка.
Ариэль торжественно кивнул.
— А как ты входишь в дом?
— Мы можем войти всюду, Сесилия.
— Папа обычно запирает дверь. Зимой мы и все окна закрываем…
Он отмахнулся:
— Это не имеет для нас никакого значения.
— Что это?
— Запертые двери и тому подобное.
Сесилия крепко задумалась. Ей казалось, что она только что увидела какой-то кинотрюк, а теперь отматывала пленку назад, чтобы ещё раз всё рассмотреть.
— Ты говоришь «мы» и «нас», — уточнила она. — Вас что, так много?
Ариэль кивнул:
— Очень много, да. Ты почти у цели!
Но Сесилии совсем не хотелось отгадывать загадки. Она сказала:
— В мире живёт пять миллиардов человек. К тому же я читала, что Земле пять миллиардов лет. Ты задумывался об этом?
— Конечно. Вы приходите и уходите.
— Что ты сказал?
— Каждую секунду из рукава Божьего плаща появляется совершенно новый ребёнок. Фокус-покус! И каждую секунду какие-то люди исчезают. Раз-два-три, Сесилия — выходи!
Она почувствовала, как порозовели её щёки.
— Ты сам приходишь и уходишь, — сказала она.
Гость решительно покачал маленькой головой, на которой не было ни одной волосинки.
— Ты знала, что эта комната когда-то была спальней твоего дедушки?
— Конечно. А ты откуда это знаешь?
Ариэль начал болтать ногами. Сесилии он казался похожим на куклу.
— Ну вот мы и начали, — провозгласил он.
— Начали что?
— Ты не ответила, хорошо ли спала. Но мы всё равно начали. Всегда требуется немного времени, чтобы начать по-настоящему.
Сесилия задержала дыхание — и тяжело выдохнула. Она заметила:
— Ты тоже не ответил, откуда ты узнал, что это была дедушкина комната.
— «Откуда ты узнал, что это была дедушкина комната», — повторил Ариэль.
— Вот именно!
Он всё сильнее размахивал ногами.
— Мы здесь с начала времён, Сесилия. Когда твой дедушка был маленьким, одно Рождество он пролежал в постели с ужасным воспалением лёгких, и это случилось задолго до того, как изобрели хорошие лекарства.
— А ты в то время тоже был здесь?
Он кивнул:
— Никогда не забуду его печальные глаза. Они были похожи на двух брошенных птенцов.
— «На двух брошенных птенцов», — вздохнула Сесилия.
Девочка взглянула на гостя и поспешила добавить:
— Но всё прошло. Он полностью поправился.
— Полностью поправился, да.
Ариэль сделал резкое движение. За ничтожную долю секунды он встал на подоконник и заслонил собой почти весь оконный проём. Сесилия всё ещё не могла рассмотреть его лица из-за сильного света, лившегося из-за окна.
Как ему удалось встать, не повалившись на письменный стол? Казалось, что ее загадочный гость просто не в состоянии упасть.
— Я помню всех пастырей в поле, — сказал он.
Сесилия вспомнила то, что бабушка читала из Библии:
— «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение». Ты это имеешь в виду?
— Небесные повелители, да. Мы были очень дружной командой.
— Что-то не верится.
Ариэль склонил голову набок, и теперь Сесилия могла рассмотреть его лицо немного лучше. Оно напоминало лицо одной из кукол Марианны.
— Мне тебя жаль, — сказал он.
— Потому что я больна?
Он покачал головой:
— Я имею в виду, что отвратительно не верить своему собеседнику.
— Уф!
— А правда, что иногда вы бываете настолько недоверчивыми, что становитесь совершенно чёрными изнутри?
Сесилия недовольно поморщилась.
— Я просто спросил, — заверил он. — Несмотря на то что мы видим, как люди приходят и уходят, мы толком не понимаем, что такое быть человеком из плоти и крови.
Сесилия повернулась в кровати. Но Ариэль не сдавался:
— Но ведь быть такой недоверчивой нехорошо?
— А ещё хуже врать больной девочке прямо в глаза.
Он прикрыл рот рукой и ахнул от ужаса:
— Ангелы не врут, Сесилия!
Теперь настала очередь Сесилии от удивления хватать ртом воздух:
— Ты что, на самом деле ангел?
Он коротко кивнул, словно ему было нечем хвастаться. Сесилия немного успокоилась. Но только по прошествии нескольких секунд она сказала:
