Прошло пять дней. Я работала, как заведенная — У меня была хорошая полоса. Мне вообще весной и летом работается лучше. И я, как ни странно, люблю лето в Москве, особенно выходные дни. У меня самой теперь выходных нет, но когда улицы пустеют, можно быстро доехать, куда тебе вздумается… И день такой длинный, что успеваешь все — и за компьютером посидеть, и по магазинам пробежаться, и в ресторанчик с кем-то из подруг выбраться, и у телевизора побалдеть, грызя семечки — кстати ценное завоевание эмансипации, — мама категорически запрещала мне грызть семечки. Вообще все, что запрещала мне мама, я, вырвавшись на волю в тридцать восемь лет, делаю с непередаваемым наслаждением — грызу семечки, ем сосиски руками, толсто режу хлеб, сижу на диване с ногами и покупаю резаный сыр. Иными словами, у меня в последние дни отличное настроение и я понимаю, почему звонок Миклашевича не выбил меня из колеи, я не впала в отчаяние, не затосковала… Я могу, я вполне могу жить без него и мне хорошо! И больше никакой любви, хватит с меня, налюбилась! И у меня идет работа! Я отправила свою героиню на случайные гастроли и, похоже, этот поворот сюжета поистине золотая жила… Словом, жизнь прекрасна, господа!
* * *
Написав за полдня четыре страницы — а это более, чем достаточно пока, я решила пойти пешком на рынок — надо же двигаться, ходить в фитнес-клубы я ненавижу, в бассейн — брезгую, а до рынка больше получаса пешком. Надо купить цветов, творогу, свежей зелени.
На выходе из двора меня кто-то окликнул — по случаю воскресенья двор был пуст.
. — Простите пожалуйста, где тут второй подъезд?
Я обернулась. Из окна джипа выглядывал мужчина. Я мысленно рассмеялась.
— Второй подъезд с улицы. Сверните сейчас направо, Роза! — решила я немного схулиганить.
— Мы знакомы? — спросил он, напряженно что-то припоминая.
— Нет.
— Но откуда вы знаете, что я Роза?
— Наитие.
— Да ладно, не верю я ни в какие наития, — рассмеялся он. — Где мы встречались?
— Первый раз вас вижу. Всего наилучшего.
И я прибавила шаг. Он медленно покатил рядом со мной.
— Вы меня интригуете?
— Да Боже упаси. Я ж говорю — наитие. Со мной бывает.
— Вообще-то у меня прекрасная память на лица. Я вас не помню.
— И я впервые вас вижу! Но почему-то знаю, что вы — Роза!
— То есть вы ясновидящая? В таком случае, как меня зовут?
Я остановилась. Мне понравилась эта игра.
— Вас зовут… — я сделала вид, что напрягла все свои способности. — Вас зовут… Матвей!
— Послушайте, не делайте из меня идиота!
— Вас и вправду зовут Матвей?
— Откуда вы меня знаете?
— Да не знаю я вас! И вообще, всего хорошего. Я спешу!
— Хорошо, а как вас зовут?
— А вам зачем?
— Интересно!
— Меня зовут Фекла.
— Так я вам и поверил!
— Послушайте, вам ведь был нужен второй подъезд. Вас, вероятно, там ждут.
— Да, верно. Простите… Но вы меня заинтриговали.
— Поверьте, это никак не входило в мои планы, Матвей Аполлонович.
— Черт побери! — воскликнул он.
Я резко ускорила шаг, а ему под колеса бросилась дворовая собака, и он вынужден был затормозить. А я, страшно довольная, забежала в загороженный шлагбаумом проход. Черт возьми, роскошная завязка для романа. Я имею в виду литературный жанр! Потому что крутить романы мне сейчас совсем не хотелось. А интересно все-таки, я ему понравилась? Я зашла в соседний магазин одежды — посмотреть на себя в большое и беспристрастное зеркало. Мое льстит самолюбию любой женщины, хотите верьте, хотите — нет! По-моему выгляжу я недурно. Джинсы, белая льняная рубашка. А главное — хорошее настроение всегда женщине к лицу. Вот теперь этот барон будет весь день ломать голову, откуда я его знаю. Надо непременно вставить эту сцену в роман. Вот, пусть встреча с героем после очередной неудачи на гастролях состоится именно так… Стоп, после неудачи не годится, тут нужно хорошее настроение… Ну, допустим, после любовной неудачи на гастролях у нее начнется полоса везения — кто-то пригласит ее на съемки сериала… Отлично. А этот человек окажется… Продюсером… Тьфу, нет, ненавижу продюсеров, это наглое, жлобское племя… Нет… Ладно, потом придумаю… решила я и отправилась на стоянку, идти пешком расхотелось.
Обожаю рынки! И хотя сейчас московские рынки уже не те, что в моем детстве и юности — теперь там нет случайных продавцов, только постоянные торговцы-перекупщики, все-таки стихия изобилия всегда захватывает меня, и я частенько покупаю лишнее. Вот и сейчас кроме творога я купила копченый сыр чечил, а к нему, разумеется, лаваш, сладкие узбекские помидоры, малосольные огурчики, молодую картошку, зелень, ароматную клубнику из Геленджика и, конечно же, большой пучок белых и розовых пионов. И куда мне все это? Я решила поделиться этой роскошью с мамой. Я давно уже не была у нее. Мама, как всегда, встретила меня ворчанием:
— Ну вот, опять накупила на Маланьину свадьбу! Что за манера швыряться деньгами! Имей в виду, это дурной тон!
— Мама, прекрати! Я ничего особенного не купила! А если учесть, что на два дома…
— Гоши нет, мне одной картошка, например, не нужна. У меня есть!
— Но это же молодая! Ее даже чистить не нужно, сварить со шкуркой, посыпать укропом, сметаны положить… М-м-мм! А если с малосольным огурчиком… Мечта!
— Это твои мечты, не мои!
— Ну, может, кто-то к тебе зайдет… — с тоской проговорила я. Мы с мамой такие разные…
— Если ко мне кто-то зайдет, то картохой не обойдешься! — презрительно фыркнула мама.
— Ну, как хочешь, сыр тоже не возьмешь?
— Я боюсь есть этот сыр!
— Почему?
— Откуда я знаю, кто и как его делал!
— Ну с таким подходом недолго и с голоду помереть! — фыркнула я, уже мечтая слинять.
— Хочешь чаю с вареньем? — как ни в чем не бывало спросила она.
— Спасибо, выпью, — нехотя согласилась я, иначе она смертельно обидится.
— Знаешь, я вчера ехала в метро и в вагоне заметила по крайней мере трех идиоток, которые читали твои книги.
— Тебе было неприятно? — усмехнулась я.
— Нет, просто я не понимаю…
— Ладно, мам, не понимаешь, не надо!
— Не обижайся, но я бы предпочла, чтобы ты писала что-то более серьезное. Пером-то ты владеешь!
— Мама, я пишу ровно то, что мне хочется, только и всего. И кстати, я вполне укладываюсь в рамки реализма, правда, несоциалистического.
— Твои книги безыдейны…
— Мам, это уже сказка про белого бычка! Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом!
— Когда, наконец, ты устроишь свою личную жизнь?
— Моя личная жизнь вполне устроена!
— Собачьи свадьбы? Случайные связи?
— О боже!
— Чего от тебя хотел Миклашевич? Знаешь, он, говорят, очень преуспевает.
— Я весьма за него рада!
В этот момент, как спасенье, зазвонил мобильник.
Звонок был деловой, неинтересный, но я ухватилась за него, как за соломинку и, сославшись на срочное дело, удрала. Какое счастье, что мы теперь живем врозь.
* * *
Встреча с незнакомкой весь день занимала мысли Матвея Аполлоновича. Не то, чтобы она понравилась ему как женщина, нет, но ему в этой встрече вдруг почудилось что-то важное, что-то романтическое и молодое, хотя женщине явно около сорока, да и ему за пятьдесят. Сердце ворохнулось, вспомнил он выражение своего деда, «Матвей, — говаривал дед, уча внука уму-разуму, — если встретил девушку и сердце ворохнулось, либо женись на ней, либо беги без оглядки. Такие — самые опасные». Тут сердце ворохнулось, сомнений нет, но жениться он не собирается — давно и удачно женат, значит надо бежать. А от кого бежать? Не от кого. Надо забыть. А что делать с ворохнувшимся сердцем? Это пройдет, надо только вплотную заняться делами. Сейчас поеду домой, в свой большой красивый дом, Арина накормит вкусным ужином… и расскажет про передачу «Народный артист»… И что тут плохого? Пусть журчит себе, можно не вслушиваться и лишь изредка отпускать междометия…
* * *
Дома все было точно так, как он предполагал. Подтянутая, прекрасно выглядевшая для своих лет Арина накормила его вкуснейшим ужином с учетом всех модных тенденций в диетологии и принялась с жаром пересказывать перипетии фильма, который посмотрела сегодня. Он отделывался междометиями, не вслушиваясь в ее болтовню, потом взял стакан чаю и ушел к себе.
* * *
Затаскивая в подъезд сумки, я столкнулась с Викой, соседкой с третьего этажа.
— Что-то случилось? — спросила я. У нее было такое лицо…
— Да нет, ничего серьезного… — еле слышно проговорила она. — Олеся, можно я сейчас у вас посижу часок? Я не буду вам мешать…
— Господи, конечно! Пошли сразу на кухню! Я с рынка…
— Олеся, хотите махонький эпизод для романа, так пустячок…
— Слушаю!
— Я сегодня попросила Ивана свозить меня в Икеа, это же у черта на куличках…
Иван — ее давний, преданный любовник.
— И что?
— Ну, во-первых, я попросила, чтобы он отвез меня в Химки, там выбор лучше, но он ни в какую, только в Теплый Стан, ему удобнее. Ладно, в Теплый Стан, так в Теплый Стан… И он за мной не заехал, мы встретились у метро «Университет». А он ведь меня любит, по-своему, но любит, я знаю…
