Ознакомительная версия.
— Иди к черту. — Рявкнула я, и быстро удалилась из кафешки.
Всю дорогу до дома, я наблюдала за собой «хвост» в виде черного «Ниссана», и я догадывалась, чья это тачка. Но полная уверенность пришла, когда машина припарковалась у моего дома, прямо позади моего старенького желтого «Шевроле». Я быстро выскочила из машины, и рука Андрея поймала мою руку и я обернулась, с выражением лица «Я убью тебя».
— Чего тебе? — Я дернула руку, но он сильнее сжал ее.
— Можешь выходить завтра.
— Ээ.. — Я вопросительно вскинула брови. «Исчадие ада» повернул голову в сторону, чтобы не смотреть на меня и потер нос рукой, а потом продолжил:
— На работу. Я… мы… администратор подыскал для тебя место.
— Посудомойки? Нет, уж. Спасибо. — Я снова дернула свою руку и, на этот раз мне удалось высвободить ее из дьявольских оков.
— Пока побудешь официанткой. — Крикнул он мне в след. — Потом, может, подберем что-то получше. — Я на секунду остановилась, а потом продолжила идти к дому.
Это шутка? Издевается? Наверняка, да… Что еще можно ожидать от человека, который на протяжении нескольких лет, всячески гнобил тебя, оскорблял, унижал, доводил до слез… Явно, ничего хорошего.
Скинув обувь в прихожке, я затолкала ее в ящик для обуви, а потом направилась на кухню, попить воды. От бешенства во рту пересохло. Сзади послышались шаги. Ну, офигеть, он расхаживает, как у себя дома.
Я не обращаю на него внимание, я не обращаю на него внимание… ля ля ля. ля. ля ля..
— Чтобы ты знала… Я делаю, это не для тебя. — Заговорил Андрей за моей спиной. Я сделала вид, что не слышу его и направилась в сторону холодильника. Открыв дверку, я достала графин с фильтрованной водой.
— Я не хочу, чтобы твоя сестра думала, будто я лишил тебя работы. — Продолжил он.
Ля..ля..ля… Заткнись, к чертовой матери… ля. ля..
Взяв кружку, я налила туда воды и отвернулась в сторону окна, ожидая, когда этот мерзкий тип уйдет, но он и не думал, а лишь продолжал болтать:
— Ты же, наверняка, бы уже сидела и докладывала ей о сегодняшнем инциденте в кафе, поэтому пришлось гнаться за тобой.
Я продолжала молчать. Игнорируй — он уйдет. Моя коронная позиция, которая, видимо, не работает на определенном типе людей или нелюдей.
— Мы не должны расстраивать ее своими склоками. Это уже не так, как раньше, она уже не та, как раньше. И зная тебя, я прошу тебя, не делай ей больно. Сейчас она слишком восприимчива даже к мелочам.
Ну, все урод, достал. Кто бы говорил… Ты воплощение дьявола, сын антихриста, позволяешь себе такие проникновенные речи, речи о моей сестре. Ты просишь меня не делать ей больно, когда сам порождаешь и сеешь боль… Ничего из этого я ему не сказала, к сожалению или к счастью, я не знаю… Я лишь, обернулась к нему, сильно сжимая кружку в руке.
— Ты, понятия не имеешь, что такое боль. И я уверена, что ты, именно тот человек, который причинит ее моей сестре. А я уж изо всех сил постараюсь, чтобы ты не смог этого сделать.
— Что ты несешь. Ты, что под кайфом? Я никогда не причиню Альбине боль. А тебе, я предлагаю работу, и если ты решишь отказаться, не смей говорить сестре, что я отказал тебе.
Под кайфом… Под кайфом. Под кайфом. Вот, дерьмо, он знает про травку! Плевать, пусть думает, что я наркоманка, оно и к лучшему. Пусть знает, что со мной нельзя связываться. Пусть думает, что у меня есть кучка друзей наркоманов, которые могут на ремни его порезать. Пусть боится меня.
— Я принимаю твое предложение. — Говорю я. — Но, я хочу, чтобы ты знал, я делаю это ради своей семьи, ради своей сестры. И будь моя воля, я бы никогда в жизни не устроилась к ТЕБЕ на работу, потому что это вдвойне омерзительно.
— Омерзительна, здесь, только ты, рыжик. Пытаешься выслужиться перед родителями, которые даже больше не узнают в тебе свою дочь.
Вот это было больно, но я не поддамся, я не заплачу, и сделаю вид, что мне плевать, поэтому я просто снова отворачиваюсь к окну, еще с большей силой сжимая кружку в руке.
Мне хотелось подбежать к Андрею, ударить его, разбить чашку о его голову, сделать, что угодно, чтобы он больше не говорил о моих родителях и их отношении ко мне. Я знала, что они видят глядя на меня, — ошибку. Я их ошибка, бракованный товар, который нельзя вернуть в магазин, на меня просто можно смотреть и тихо умирать от сожаления.
Десятый день в городе N
Сегодня был десятый день моего пребывания в городе и шестой день, как я официально числилась работающим гражданином. По правде говоря, эта работа ужасно выматывающая. Мало того, что бегаешь целый день с подносом в руке туда-сюда, собираешь грязные тарелки и мусор со столов, так еще терпишь все недовольства и похабные высказывания в свой адрес. Возможно, если б наша форма не была похожа на костюм стриптизерши, я бы была менее похожа на шлюху, за которую меня часто принимают, пытаясь засунуть пару тысяч мне в лифчик, при этом предлагая перепихнуться в туалете. С «исчадием ада» я почти не сталкивалась, он редко здесь появляется, а если и появляется, то сидит в своем кабинете. И если, просит принести ему что-нибудь, обычно сразу предупреждает, чтобы это была не я. Дома я с ним не сталкиваюсь, потому что в последние дни я прихожу к ночи, принимаю душ и без сил заваливаюсь спать. И Даже, если в это время Андрей и мог быть у нас дома то, только у Альбинки в комнате, хотя обычно в это время она тоже спит. В общем я рада, что мы почти не сталкиваемся.
Заканчивается моя первая рабочая неделя, а значит следующая неделя — неделя выходных. Мне нравится, что наконец-то смогу выспаться, нормально принять душ, и просто побыть дома, хотя последнего мне хотелось меньше всего, потому что я знала, что дома родители, пусть не всегда, но встречаться с ними приходились.
Когда я пришла домой, отец, как всегда в сидел в своем кресле перед теликом, и если его не было, я знала, что он в кабинете, мать была на кухне. По вечерам она отваривала Альбине ромашковый чай, чтобы та лучше спала. Иногда, мне тоже перепадало. Мама предлагала мне чай, каждый раз, как видела, что я уставшая прихожу с работы и еле тащу ноги до ванной. Почти всегда я отказывалась, зная, что это приготовлено не для меня, но иногда соглашалась, потому что я просто люблю чай или потому что, в какую-то секунду, я позволяла себе думать, что обо мне заботятся. Мы до сих пор не разговаривали о моем отчислении, сначала я обрадовалась, но сейчас я бы хотела поговорить об этом, чтобы осознать, что им не плевать на меня, но они не собирались заводить эту тему, а я тем более. Меня отчислили, потому что я ужасный ребенок, и мать просто не хочет говорить мне об этом.
Взяв две кружки ромашкового чая, я поднялась к сестре. Стукнув два раза в дверь ее комнаты, я толкнула ее ногой и она открылась. В комнате горела лишь одна прикроватная лампа, Альбина уже была в постели. Ее сиделка Жанна уже ушла домой, уложив сестру в кровать.
— Не спишь? — Прошептала я.
— Проходи.
Я вошла и двинула ногой дверь, в обратную сторону и та с тихим стуком захлопнулась.
— Я принесла тебе чай.
Альбинка улыбнулась и отложив книгу, протянула руку и взяла у меня одну чашку, она поставила я на тумбочку, потом немного приподнялась на локтях, я повыше поддернула ее подушку, так чтобы сестра облокотившись, оказалась в полу сидячем состоянии.
Я присела на краешек кровати и посмотрела на сестру. Мне не хотелось беспокоить ее, но я должна была узнать ее мнение..
— Как думаешь.. — На мгновение я замолчала, а потом снова продолжила:
— Они ненавидят меня?
— Кто?
— Мама и папа..
— О чем ты говоришь? Ты серьезно, сейчас, спрашиваешь это?
— Не делай вид, будто удивлена.
— Не говори глупости. С чего ты это взяла? Они любят тебя, и ты не имеешь права сомневаться в этом.
Да, уж, это было плохой идеей, прийти к Альбине и так на прямую спросить об этом. Ну, хоть попробовала.
— Ты права, извини. Я просто эгоистка. — Я встала с кровати и направилась в сторону двери, потом я остановилась, пожелала сестре спокойной ночи и ушла в свою комнату. Прильнув к кровати, я вспомнила, что оставила свой ромашковый чай у Альбинки в комнате. Плевать, мне не нужен чай, мне нужен косяк. Поднявшись с постели, я подошла к угловому шкафу, открыла его, подставила стул, чтобы дотянуться до самой верхней полки, я отодвинула коробки со старыми фотографиями и достала пакет с носками, лежащий за ними. В пакете я ощупала все носки черного цвета, связанные между собой и наконец нашла свою заначку.
Одиннадцатый день в городе N
В мозгу пульсировало, я открыла глаза и слегка, прищурившись осмотрела помещение, где нахожусь, а потом осмотрела себя. Фух… я дома, и я одета. Окно нараспашку, в комнату ужасный сквозняк, но не смотря на это, я все еще чувствовала запах дури. Мерзость, я даже не задумалась, чтобы выбросить это дерьмо. Скрученный косяк лежал прямо на прикроватной тумбочке. Хорошо, что я заперла дверь. Достав из тумбочки маленький флакончих духов, я пару раз пшыкнула в воздух, чтобы забить запах травы, на случай, если кто-то из предков зарулит ко мне в покои. Размотав волосы, я скинула с себя джинсы, в которых вчера уснула, схватила маленький халатик зеленого цвета и направилась в ванную. Снизу доносились какие-то звуки, я услышала голос Альбины, мамы и еще кого-то… Вот уродство, он уже здесь, с утра пораньше. Приняв душ, я потерла полотенцем волосы, накинула халат и спустилась вниз. На кухне все были в сборе, кроме папы и плюс один мерзкий тип.
Ознакомительная версия.
