— Почему они вызвали к себе старшую бортпроводницу? — спросила пожилая леди, чуть не плача.
— Командиру корабля захотелось кофейку! — откликнулся сияющий Лукас. — Что, струхнули?
— Это еще мягко сказано… Я буду молиться за наше спасение.
— Прекратите немедленно! Вам привалило счастье, вот и пользуйтесь: волнение полезно для здоровья! Адреналин все побеждает на своем пути. Это жидкое очистительное средство для кровеносной системы, он заставляет как следует трудиться ваше сердце. Ваш выигрыш — два лишних года жизни! Двадцать четыре месяца бесплатной подписки — это всегда неплохо. Хотя, глядя на вас, не скажешь, что вам от этого весело.
Рот у пассажирки пересох, она не смогла вымолвить ни слова, только вытерла тыльной стороной ладони пот со лба Сердцебиение недопустимо ускорилось, ей стало трудно дышать, перед глазами запрыгали ослепительные искры. Лукас весело похлопал ее по колену.
— Хорошенько зажмурьтесь и сосредоточьтесь — глядишь, вам явится Большая Медведица!
И он расхохотался. Его соседка потеряла сознание, ее голова упала на подлокотник. Превозмогая жестокую тряску, стюардесса покинула свое кресло и подошла к ней, хватаясь за багажные полки. Из кармана фартука был извлечен пузырек с нюхательной солью. Она отвинтила крышечку и сунула пузырек бедной старушке под нос. Лукас наблюдал за ней, веселясь все сильнее,
— Между прочим, у такого поведения этой мамаши есть оправдание: ваш пилот позволяет себе невесть что. Прямо какие-то «русские горки»… Скажите-ка, между нами, конечно, это ваше снадобье, которым вы оживляете бабусю, действует по принципу «клин клином», «зло против зла»?
И он не удержался от нового приступа хохота. Старшая бортпроводница смотрела на него возмущенно: она не находила в ситуации ничего забавного, о чем ему и сообщила. Тут самолет ухнул в глубокую воздушную яму, и стюардесса отлетела к двери пилотской кабины. Лукас проводил ее широкой улыбкой и отвесил своей соседке звонкую пощечину. Та подпрыгнула и распахнула глаза.
— Она снова с нами! Сколько миль вы успели преодолеть в забытьи? — Наклонившись к ее уху, он добавил шепотом: — Не вздумайте стыдиться! Лучше посмотрите вокруг: они молятся, вот чудаки!
У несчастной не хватило времени на ответ. Под оглушительный рев моторов самолет коснулся посадочной полосы. Пилот переключил двигатели в режим торможения, и фюзеляж окатило тоннами воды. Наконец лайнер замер. Одни пассажиры аплодировали своим спасителям-летчикам, другие, молитвенно сложив ладони, благодарили Бога за то, что выжили. Лукас возмущенно расстегнул ремень безопасности, закатил глаза, потом глянул на часы — и поспешил к передней двери.
* * *
Ливень стал еще сильнее. София остановила «Форд» у тротуара под башней и опустила проти-восолнечный щиток, на котором обнаружилась маленькая эмблема с буквами CIA. Выскочив под дождь, она поискала в кармане мелочь и бросила единственную нашаренную монетку в парковоч-ный автомат. Потом бегом пересекла открытую эспланаду, пробежала мимо трех вращающихся дверей, ведущих в главный вестибюль величественного пирамидального сооружения, которое она торопливо огибала под дождем. Пейджер у нее на талии снова завибрировал, она на бегу подняла глаза к прохудившимся небесам.
— Мне очень жаль, но мокрый мрамор такой скользкий! Все это знают, одни архитекторы не в курсе…
На последнем этаже башни часто шутили: мол, разница между архитекторами и Богом состоит в том, что Бог не мнит себя архитектором…
Наконец, она увидела в стене здания панель, чуть отличавшуюся от других более светлым тоном. Стоило ей приложить к ней ладонь, как панель уехала внутрь фасада. София вошла, и люк немедленно вернулся на прежнее место.
* * *
Лукас вышел из такси и уверенным шагом двинулся по той же паперти, где только что скользила София. На противоположной стороне той же самой башни он тоже приложил ладонь к камню. Панель, отличавшаяся от окружающих панелей более темным тоном, отъехала, и он проник в западную опору «Трансамерика Билдинг».
* * *
София без всякого труда сориентировалась в темном коридоре. Семь поворотов — и она оказалась в просторном зале из белого гранита с тремя лифтами. Высота зала была головокружительной. Девять огромных сфер, все разного размера, подвешенные на тросах, неведомо за что зацепленных, заливали зал опаловым светом.
При каждом посещении Агентства София испытывала сильнейшее удивление, уж слишком там все было необычно. Она поприветствовала привратника, привставшего за своей конторкой.
— Здравствуйте, Петр, как поживаете?
Она питала искреннее расположение к тому, кто всегда охранял вход в центральный офис. Каждый проход через эти желанные двери был связан с его присутствием Не ему ли все были обязаны умиротворяющей обстановкой в этих замковых вратах, несмотря на напряженное движение? Даже в дни наибольшего наплыва, когда сюда устремлялись сотни посетителей, Петр, он же Зее, никогда не допускал беспорядка и толкотни. Штаб-квартира CIAне была бы такой, если бы не постоянное присутствие этого выдержанного, внимательного существа.
— В последнее время без работы не сижу, — ответил ей Петр. — Может, хотите переодеться? Где-то тут у меня был ключ от раздевалки, дайте-ка найти, сейчас…
Он стал рыться в ящиках, бормоча:
— Пойди найди в такой свалке! Куда же я их задевал?…
— Нет времени, Зее! — С этими словами София торопливо миновала раму контроля безопасности.
Стеклянная дверь распахнулась, София шагнула к лифту слева. Петр окликнул ее и указал на скоростную кабину посередине, возносившую пассажира сразу на самый последний этаж.
— Вы уверены? — удивилась она.
Петр кивнул. Двери лифта открылись, между гранитными стенами зала заметался звон колокольчика. София несколько секунд не могла заставить себя ступить в кабину.
— Поторопитесь. Желаю удачи! — напутствовал ее страж с ласковой улыбкой.
* * *
В старом грузовом лифте в противоположной опоре башни шипел и мигал неоновый светильник. Лукас поправил галстук, разгладил лацканы пиджака. Решетки лифта разъехались.
Его встретил человек в таком же костюме. Ни слова не говоря, он сухим жестом указал на сетчатые кресла для посетителей и снова сел за свой стол. Сторожевой пес, с виду настоящий злобный цербер, дремавший на цепи у ног дежурного, приподнял одно веко, облизнулся и закрыл глаз. На черном ковре остался клок пены.
* * *
Секретарша предложила Софии отдохнуть на глубоком диване, полистать журналы, разложенные на низком столике. Прежде чем вернуться на свое место, она заверила посетительницу, что за ней вот-вот придут.
* * *
В ту же самую минуту Лукас закрыл журнал и посмотрел на часы. Был уже почти полдень. Он расстегнул браслет и надел часы циферблатом вниз, чтобы не забыть подвести их после ухода. Иногда в «Бюро» время останавливалось, а Лукас терпеть не мог непунктуальность.
* * *
София узнала Михаила, стоило тому показаться в дальнем конце коридора. Ее лицо озарила радость. Всегда немного всклокоченная седоватая шевелюра, широкая кость, благодаря чему казалось, что он занимает больше места, неотразимый шотландский акцент (некоторые утверждали, что он позаимствовал этот говор у сэра Шона Коннери, чьи фильмы не пропускал) — все это придавало ему характерный для него одного облик, оригинальную элегантность. София обожала манеру своего наставника с пришепетыванием произносить звук «с», еще больше — ямочку у него на подбородке, сопровождавшую улыбку. С самого ее появления в Агентстве Михаил был ее крестным отцом и поручителем, ее наставником, идеальным образцом для подражания. Он сопровождал каждый ее шаг вверх по иерархической лестнице и очень старался, чтобы в ее личном деле не появилось записей отрицательного свойства. Терпеливый, до самозабвения внимательный учитель, он умел выявить в подопечной ее лучшие свойства. Своим несравненным великодушием, уместностью каждого жеста, тем более поступка, душевной живостью и искренностью он умел усмирять Софию, нередко удивлявшую окружающих своим упрямством. Что же до ее необычных вкусов в одежде… Что ж, здесь всем давным-давно было известно правило: не всяк монах, на ком клобук.
Михаил всегда поддерживал Софию, потому что с самого ее поступления угадал в ней кандидатку в элиту, хотя очень старался, чтобы ей самой это оставалось невдомек. Его взгляды никто не осмеливался оспаривать: его дружно признавали непоколебимым авторитетом, уважая за мудрость и преданность. С незапамятных времен Михаил был в Агентстве вторым номером, правой рукой Главного, которого здесь, наверху, величали «Господин».
Сейчас Михаил остановился перед Софией с папкой под мышкой. Она вскочила и обняла его.
