— Так говоришь, тебе нечего бояться? — спросил Ко Со Твей, стремясь смягчить возникшую неловкость. — Зачем тогда ставишь вокруг деревни высокий забор?
— Что приказали, то и делаем, — резко ответил Со Я Чо.
— Конечно, раз приказали — никуда не денешься. Начальство ведь о твоей безопасности заботится.
Немного поразмыслив, Со Я Чо изрек:
— У Пхоу Шан был жесток с крестьянами. Однако он вовремя ноги унес. Ведь неспроста к нему ночью в дом ворвались? Наверняка хотели его прикончить. Как ты думаешь?
Ко Со Твей вспомнил ночь, исполненную напряжения и тревог, когда они были близки к цели, но удача неожиданно обернулась поражением, и вновь испытал разочарование и досаду.
— По-моему, — продолжал Со Я Чо, — это могли быть только свои, по-видимому, крестьяне из наших мест, и руководил ими, судя по всему, карен.
От неожиданности Ко Со Твей вздрогнул. «Неужели Со Я Чо все разнюхал?» — пронеслось у него в голове.
— Кстати, тебя давненько не было в наших краях, — сказал Со Я Чо. — Где это ты все время пропадал?
— У себя в деревне.
— А сейчас решил зайти в гости?
— Да, надоело дома сидеть, да и по друзьям соскучился.
— Так тебе нравится у нас?
— Просто я бродяга по характеру. Не люблю долго на одном месте засиживаться. Мне хорошо везде. — Ко Со Твей взвешивал каждое слово, боясь сказать лишнее. Он понял, что Со Я Чо решил у него кое-что выведать.
— А я, наоборот, не люблю уезжать из дому. Когда вызывают в Хлеку или Инсейн, стараюсь побыстрее закончить дела и вернуться назад.
— Так у вас же дома дочь. А я одинок. Меня никто нигде не ждет.
— А не пора ли тебе наконец обзавестись семьей?
— Да хотелось бы, — рассмеялся Ко Со Твей, — сказав это нарочито громко, в расчете на то, что его услышит Но Тейн Хла.
— Что ж, это неплохо. Правда, сейчас смутное время. Тебя могут снова призвать в армию.
— Пока меня не тревожат.
— А если призовут — пойдешь служить?
— Если призовут, пойду, — ответил Ко Со Твей, решив из осторожности не быть откровенным.
— И правильно сделаешь. Правительство испытывает недостаток в опытных солдатах и офицерах: у повстанцев силы солидные, а для правительства это восстание — большая неожиданность.
— Не надо было вводить дополнительный налог, когда заведомо известно, что крестьянам платить нечем. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.
— Вот-вот, — оживился Со Я Чо. — На совещании старост я говорил, что сейчас не время собирать налог. Ничего хорошего из этого не получится. Большинство, конечно, не платит налог по бедности. Но многие просто попали под чье-то дурное влияние. Это я знаю точно.
— Я тоже считаю, что правительство совершило большую ошибку, несвоевременно начав сбор налогов, — согласился Ко Со Твей, сообразив, что сейчас, осторожности ради, более уместно во всем поддакивать старосте.
— Правительство явно перегнуло палку и этим спровоцировало смуту. А сколько хороших людей погибнет! Я денно и нощно молюсь, чтобы повстанцы здесь не появлялись, — произнес Со Я Чо с искренним огорчением.
Ко Со Твей был рад узнать, что староста не подозревает в нем одного из крестьянских руководителей. Но вместе с тем он сочувствовал Со Я Чо. Ведь он человек зажиточный и, вполне естественно, опасается за свое благополучие. Будучи его политическим противником, Ко Со Твей пытался в то же время найти ему оправдание: «Ведь он хорошо относится к крестьянам, и его надо пощадить».
Поговорив еще немного о разных пустяках, Ко Со Твей попрощался с радушным хозяином и отправился на ночлег к Со Маун Та. Долго ворочаясь с боку на бок, он думал о девушке и изыскивал способ сказать ей о своих чувствах. Такие дела обычно решали при помощи посредника. С первой женой именно так и было. Но в данном случае сложность состояла в том, что он был намного старше Но Тейн Хла и, помимо всего, в Поутиннье он был чужаком, и среди привыкших к спокойной, размеренной жизни обитателей деревни вряд ли сыщется охотник до такого сомнительного посредничества. Да и неуместно поверять свои сердечные тайны постороннему человеку. И, тщательно все взвесив, он решил, что этим щепетильным делом надо заниматься самому. Но каким образом? Но Тейн Хла жила затворницей и на улице появлялась только по утрам, когда посещала монастырь. Ходила ли она туда сейчас? Время ведь тревожное, а она, что ни говори, не простая крестьянка, а дочь сельского старосты.
Сознавая все трудности, он продолжал лелеять надежду на встречу с девушкой. Промаявшись ночь, он уже под утро погрузился в тревожный сон и пробудился от щебета птиц, когда занялась утренняя заря. Наскоро умывшись, он поспешил к монастырю и, к великой радости, встретил там Но Тейн Хла. Она, словно сказочная принцесса, плавно спускалась по склону холма.
— Ты домой? — Его влажные блестящие глаза откровенно говорили о любви. Но Тейн Хла улыбнулась.
— Знаешь, я ведь пришла сюда, чтобы повидаться с тобой. — Сделав это откровенное признание, она снова замкнулась. Ее неожиданное признание придало ему уверенности.
— Я люблю тебя, Но Тейн Хла, и прошу быть моей женой.
Этого девушка никак не ожидала. Ошеломленная, она не смела поднять глаз.
— Ну, скажи что-нибудь, Но Тейн Хла.
— А что мне сказать? — тихо произнесла девушка.
— Ты меня любишь?
— Не знаю, — ответила она и сделала шаг в сторону, но Ко Со Твей преградил ей дорогу.
— Не уходи, Но Тейн Хла. Я тебя действительно очень люблю.
— Я пока ничего не могу ответить. — Она ускорила шаг. Ко Со Твей следовал за ней.
— Тебя смущает мой возраст?
— Нет. Я не могу ничего решить одна.
Увидев вдалеке группу крестьян, Ко Со Твей замедлил шаг и остался позади торопливо шагавшей девушки.
Уже одно то, что Но Тейн Хла не отвергла его любовь, было для него большой радостью. Окрыленный надеждой, он улыбался, глядя ей вслед.
XV
На следующий день вечером, когда У Шве Тейн наконец вернулся, руководители крестьян волости Пхаунджи собрались опять в доме У Па Ни в Кайншоджи. У Шве Тейн рассказал о том, что правительственные войска атаковали Аланскую высоту и разгромили главную базу повстанцев, но что, несмотря на это, восстание продолжается, а отряды Сая Сана окопались у подножья гор.
— Восстание охватило многие районы страны. Повстанцы исполнены решимости сражаться до полной победы. Мы должны усилить нашу работу на местах и, завершив подготовку, присоединиться к боевым отрядам галонов.
Эти зажигательные слова У Шве Тейна вызвали одобрение присутствующих. Все возбужденно зашумели. Первым выступил У Аун Бан:
— Разгром главной базы восставших — это только временная неудача. Мы не должны опускать руки. Впереди нас ждет много трудностей.
— Я считаю, что пришла пора активизировать свои действия, — поддержал его Ко Со Твей.
Было решено незамедлительно приступить к формированию боевых отрядов и разработать подробный план организованного отпора на тот случай, если в волость нагрянут правительственные войска и полиция.
Весть о первых неудачах восставших, о разгроме их главной базы на горе Алан произвела удручающее впечатление на крестьян волости. Как всегда, нашлись слабые, безвольные люди, сразу же потерявшие веру в победу. Некоторые даже поспешили уплатить налог. Осмелевшие на этом основании ростовщики и помещики пытались словом и действием вынудить крестьян к погашению арендной платы и долгов. Зачастую крестьяне оказывали вооруженное сопротивление хозяевам, так ничего им и не уплатив.
У Аун Бан наотрез отказался вернуть долг помещику и свез весь рис в свой амбар. Кстати сказать, Тхун Ин женился наконец на Эй Хмьин, а Твей Мей, выплакав от обиды все глаза, затаила в душе непреодолимую ненависть к молодоженам.
У Шве Тейн неустанно готовил крестьян к предстоящим боям. Своей непоколебимой верой в победу он вселял в их сердца надежду. Но сообщения о кровопролитных боях и о больших потерях в рядах повстанцев затрудняли его работу и не приносили желаемых результатов.
