— Да оставь девчонку. Я сразу знала, что у вас ничего не получится… Что будешь завтра-то делать, в субботу? Надо бы, отцу помочь с курятником!
— Помогу, конечно. Денег на танцы дашь? — Михаил вопросительно посмотрел на мать.
— Ладно уж, дам. Может, с кем-нибудь и познакомишься. Только об одном прошу — не пей!
— Я же завязал! Даже пива брать не буду. Давай-ка, всё-таки, растоплю печь…
…На следующий день, мысли, о нежелании Нади восстановить отношения, — не давали Михаилу покоя. Вечером, предварительно созвонившись с Сергеем Николаевичем, надел свой лучший, тёмно-синий костюм, белую сорочку и поехал во дворец Горького, где его уже поджидал товарищ. Народу на танцы «Кому за тридцать» привалило много, причем возраст отдыхающих колебался от 20 до 60 лет.
— Слушай, жаба, а молодых-то лимпомпосиков сегодня порядочно! Выбор есть! — директор жадно рассматривал пёструю толпу, поднимающуюся на второй этаж, в танцзал.
— Значит, будем работать! — Михаил сказал это лишь для того, чтобы поддержать своё собственное, совсем невесёлое настроение. — Может, по пиву? Болыие-то и не стоит…
В баре, некуда было ступить. К стойке, пробрались без очереди. Выпитой бутылки пива хватило, чтобы алкаш, что называется, «завёлся».
В танцзале, музыка гремела так, что закладывало уши. В полумраке со светомузыкой, под упругий ритм, бесновался народ.
— Вот эти, вроде, ничего! Да вон, вон… — прокричал Сергей Николаевич в ухо напарнику, показывая куда-то пальцем. Сквозь толпу, пробрались к двум разукрашенным, разодетым девицам. Тут же, познакомились, дождавшись медленного танца.
— Может, вы нас в бар пригласите? — прильнула к Михаилу та, что была повыше и «поинтеллигентнее».
— А давайте, сходим вдвоём. Пускай, они себе порезвятся…
Денег было мало, и кавалер приобрёл пару бутылок пива.
— Вы, значит, каким-то пивом дам угощаете?! — сделала недовольную гримасу девица. — Так вот, лакайте его сами, а я пошла!
И он остался один, не совсем понимая, что произошло. А что особенного? Разве, нельзя попить «Балтику-9»?..
Настроение сразу упало. Прикончив обе бутылки, взял 200 грамм водки. И пошло… Очень смутно, помнил еще каких-то баб, которые угощали уже его; дорогу домой…
— Там ваш сын, в луже валяется пьяный! — к родителям, пришел сосед с ближайшей улицы. Мать, тут же, вышла «навстречу».
Михаил лежал прямо в грязи, в своей лучшей куртке и лучшем костюме, силясь встать. Одного ботинка не было. Ремень, кто-то снял, или он его потерял. Наконец, на карачках, сделал несколько «шагов» и, опять, повалился. Мать еле доволокла до отцовского дома.
— Ах, сволочь! И надо же было, так нажраться! — батя, в сердцах, плюнул и ушел смотреть телевизор. А мать помогла «дойти» до истопленной, еще днём, бани, где раздела Михаила и стала поливать из ковшика тёплой водой, смывая грязь.
— А Нна-дя мме-ня, всё равно, ллю-бит! — мычал сын, который сидеть далее нормально не мог, — валился на бок.
— Так-то ты на танцы ходишь! Так-то не пьешь! Алкаш проклятый! — мать мыла, слипшиеся от земляных комков, волосы. — Что, сейчас — опять запой? Опять, будешь к нам стучаться, покоя не давать?! Ладно, хоть отец пока трезвый. А если вдвоём будете валяться, что тогда с вами делать-то буду?!
Но Михаил, вряд ли, из этих слов, что-либо понимал…
Мать, устав от домашней рутины и обидевшись на Михаила, собралась и уехала в Набережные Челны, к сестре. На неделю. Хотя поездку в Татарию, к родственникам, она и намечала давно, но выбраться из круговерти дел, всё не удавалось. А теперь вот, после окончания огородных работ и прочая, прочая, такая возможность, наконец, представилась. Строго наказала Игнатию Ивановичу, смотреть за домом и непутёвым сыном. «Сам, хоть не запей! Я ведь тебя знаю!..».
Оставшись, фактически, наедине с собой, отец приуныл, — всё из рук валилось. Но больше, расстраивал «алкаш», который качаясь и неся пьяную белиберду, возвращался, каждый вечер, неизвестно откуда. «А почему, и я не имею права, пропустить баночку пива? С одной-то, ничего не будет…» — обманывал себя пенсионер. И как-то вечером, со скуки, сбегал до рыночного ларька…
В дверь позвонили, когда на дне «пузыря» с водкой, оставалось грамм двести.
— Ты че, запил? — Михаил, обросший, пропахший перегаром, подошел к заставленному «бухлом» столу. — Тогда и мне наливай!
— Нет, не будешь пить! Хотя, давай по пятьдесят… Хрен с ним! — сдался батя. — Че поздно ходишь? Когда будет остановка?
— Сам о себе думай! Опять ведь, в наркологию повезут!
— Да я только сегодня, и всё… Жениться-то, собираешься когда? Такую девку упустил! А теперь вот, — смотри в окно, как кот…
Вместо ответа, сын опорожнил початую бутылку пива.
— Денег немного дашь? — отрыгнул.
— Какие деньги! Нет у меня ничего! Ну ладно, посидел и хватит! Спать счас лягу… Всё-таки, жизнь тебе надо менять! Зря не слушаешь отца. Погибнешь без нас…
Михаил вышел на улицу и поплёлся, на остановку автобуса. «Хорошо бы, баб подснять, и к Норину с ними нагрянуть. У него деньги, точно есть!».
На остановке, подходящего «материала» не было. Поздновато уже. Люди, поджидающие автобус, прятали лица в воротники пальто, — дул холодный, резкий ветер, вперемежку с дождём. Одних пассажиров подъезжающие автобусы забирали, — им на смену подходили другие. А Михаил, так и стоял, выискивая «жертв», всё больше и больше замерзая.
Наконец, появились две дамочки, более или менее, удовлетворяющие «вкусу». Подойдя, без лишних разговоров, предложил им пойти на «квартиру» к Норину.
— Посидим, почитаем стихи… А то вон, как замёрзли! Хоть обогреетесь.
Девахи, немного поломавшись, согласились. На подходе к норинскому дому, заметил, что света нет. «Черт бы побрал! Куда ушел в такое неподходящее время?! Че я с ними, делать-то буду, без бабок?..».
— Девчонки, подождите немного, — приду, через минуту-две…
Он, оставив гостей в «халупе», бросился через дорогу к отцу. Стал стучать. Ни ответа, ни привета…
«Вот сволочь! Нажрался и спит! Алкаш несчастный!» — Михаила вдруг, охватила безудержная ярость. Со злости, схватил подвернувшуюся, под руку, палку и начал, с остервенением, бить стёкла в окнах.
— Открывай! Открывай же!
Но батя, возможно, перепуганный до смерти, не показывался.
— Ну, и черт с тобой! — плюнул Михаил. Бросил палку, вернулся к девкам.
Те смотрели на него, с явным беспокойством.
— Что там, у вас произошло?!
— Да ерунда… В общем, девушки, денег я не достал. Что делать будем?
— Светка, сходи к Рыжему, да и давай сюда! — подмигнула подруге та, которой было лет восемнадцать. — У него бабки-то есть!
Остались вдвоём, поджидая вертлявую, толстозадую Светку. Вернулась через 40 минут, с каким-то парнем. С собою, они принесли спирт.
«Да и бог с ним, что ничего с бабьём не получится. Главное, выпить есть…» — решил для себя Михаил. Компания, развеселившись, бухала до двух часов ночи. Рыжий оказался «хорошим» парнем, всё подливавшим и подливавшим «пойла», ничего не подозревающему, хозяину дома.
Под утро, Михаил проснулся от пронизывающего холода. В доме никого, кроме него, не было. Глянул, и ахнул: рама в окне разворочена, ветер раздувал порванные шторы. «Что здесь произошло?!» — припоминал вчерашнее. Открыл шкаф, — боже! — вещей, что были, там не оказалось, а из буфета на кухне, ворюги утащили всё содержимое, кроме научных книг. Даже никому не нужные фотографии! Пропал и старый, облезлый баян с выпирающими планками, на котором занимался, когда еще ходил в музыкальную школу…
«Вот сволочи! А окно-то, зачем ломать? Можно ведь, унести ворованное через дверь… Не понимаю!.. Может, пьяные, хотели инсценировать кражу, будто, кто-то залез с улицы?» — лихорадочно размышлял Михаил, закрывая окно покрывалом с постели.
Раскалывалась голова. Отправился, через дорогу, к отцу. Дверь была нарастапашку. Батя валялся на диване, — в дупель пьяный. Резко пахло мочой, перегаром и еще, черт знает чем. Дом полностью выстудился. На столе — батарея пустых бутылок, клеёнка скомкана, в разлитом пиве лежало несколько денежных купюр.
«Видать, сходил уже купил. Опохмелился. Теперь будет лежать, как свинья, в собственном дерьме, не вставая. Надо, хоть прикрыть его чем-то… Холодища-то какая! Ну, и наломал, вчера я дров!».
Михаил подобрал смятые деньги, слил остатки водки в стакан, залпом выпил. И тут, на пороге, появилась тётка, младшая сестра отца, — толстая, молодящаяся баба в осенней куртке. Затарахтела:
— Боже мой! Запил!.. И ты, что ли, пьешь? Кто окна-то, в доме побил? Нужно срочно, телеграмму отправить в Челны, а то, вы вдвоём натворите дел! Всё ведь, ворьё вынесет из хаты!
