— Я забираю сына и жену. o:p/
— Что случилось? o:p/
— Здесь убийцы. o:p/
— Как так? — пошёл выяснять. Вернулся и говорит: — Мы не можем выписать ребёнка, он не в порядке. o:p/
— Вот и именно — он не в порядке, поетому я его забираю. o:p/
— Но мы не можем его отпустить. o:p/
— Мне не нужно, я его забираю. o:p/
— Тогда должен подписать, что отвечаешь за него. o:p/
— Конечно, отвечаю за него, он мой сын, и я в ответе. o:p/
Подписал и срочно на такси в Чёеле в больницу, объяснил нашему врачу ситуацию, сына сразу проверили, дали лекарства, витамины, сын уснул, наутро стал розовенькяй. Так и сына спасли, назвали Софонием, но так и остался слабенькяй. А произошло это в Бельтране, в етой больнице угробили немало детей, дошло до того, что на ету больницу открыли суд, после суда сменили врачей, милосердных сёстр, и всё затихло, не стало ужасных новостей. o:p/
В 1993 году нашёл за 180 километров аренду на три года — 15 гектар возле реки. Бесплатно, договор — берегчи берег и засадить тальником, чтобы не мыло берег. Хозяин итальянец, фамилия Гаравота, 59 лет, холостяга, занимается рогатым скотом и овцами. 25 километров от городу Генераль-Конеса, колония Сан-Хуан, естаблесименто Доня-Рина, от моря 100 километров международный порт Сан-Антонио-Есте. Землю арендовал, а трактора нету. Туда-сюда, Степан советует: o:p/
— Вон у Иона Васильев трактор на ограде лежит, на три части сломанный валяется, договорись, справь да и работай. o:p/
Позвонил Василию Немсу в Уругвай, он приехал, стал ему говорить: o:p/
— Арендуй трактор, я тебе его справлю. o:p/
Он говорит: o:p/
— Я его продаю. o:p/
— Но в таким виде ты его не продашь, давай я тебе его справлю, а потом постепенно куплю. o:p/
Ему идея понравилась, он согласился. Загрузили ети три части трактора и увезли к механику. За две недели мы его на ноги поставили, я его угнал туда в Конесу. Но и Иона тоже нахватал везде земли в Конеса, аренда дешёва, вот он и успевал. Нам повезло: земля на берегу реки, мягка, рассыпчата, канал с водой проведён в ряд <![if !supportFootnotes]>[34]<![endif]> , хоть залейся, к трактору инструмент коя-что купил, что-то арендовал, где занял. Суседи были хороши, всегда выручали. Землю приготовили, на самым берегу насадили бакчи в парник, 12 гектар посеяли помидор да 2 гектара тыквов. Речка рыбна, всегда с рыбкой, хозяин и суседи тоже всегда с рыбой, дружба кругом стала рости. Детки уже подросли, стали помогать, речка их увлекала. Мы жили от своёй пашни два километра, утром рано туда, а обратно дети на чурках приплывут. Бакча росла хороша и быстро. o:p/
Иона ето узнал, раз приезжает, второй раз приезжает, я задумался: пахнет говном. Раз Иона забегал — жди нехороших новостей. Смотрю, Иона приезжает вечером на помидоры, ходит ахат. Я не вытерпел и говорю: o:p/
— Иона, у нас с тобой не сходится, всегда коса на камень. Я по твоим пашням не бегаю, не узнаю, и мне не нужно про чужия посевы, и я не хочу, чтобы ты здесь бегал и узнавал да потом сплетни таскал, вы на ето молодсы. o:p/
Смотрю, накалился, покраснел, ничего не сказал, сял в машину и уехал. o:p/
Марфа случайно была с нами, всё слыхала и говорит: o:p/
— Почему так поступил? o:p/
— А что, забыла, мало горя перехлебали? Хто от них уже не пострадал! Лучше иметь их подальше, ишо успеет насеять плевков. o:p/
Конечно, Иону раздражало: у нас помидоры в колено, а он сеет, вот и зависть. o:p/
o:p /o:p
21 o:p/
o:p /o:p
Поехал я в Чёеле искать рабочего. Степан нашёл себе боливьянса, у него шесть гектар, помидоры ничего, хороши. Дело было в субботу. Остался до понедельнику сходить на фабрику, деняг раздобыть и рабочего поискать, охота бы боливьянса. Вечером сидим, мама говорит: o:p/
— На днях был разговор с Марьяй, с Тимофеевой матерью. Слухи прошли, что Тимофей хвастается, что «не умеют работать, вот им и не везёт». o:p/
Мама взяла да сказала Марье: o:p/
— Тимофей умный, дак у его всё хорошо идёт, а у нас дети вечно по арендам бегают. o:p/
Марья отвечает: o:p/
— Настенькя, не оговаривайся, ты бы знала, сколь мы Тиме свалили, сколь я в США заработала, всё ему отдала, а сколь дяди помогли и помогают, ведь он у нас один. Столь бы твоим ребятам помощи, и твои бы ребята были бы умны. o:p/
Это Марьино откровение меня поразило. o:p/
В понедельник со Степаном поехали на тракторе в Чёеле. Переезжаем через мост, смотрим, идёт человек с сумкой, увидел нас, кричит, останавливает. Степан едет, говорю: o:p/
— Степан, стой, узнам, что надо. o:p/
Степан останавливается, идём друг к дружке, спрашиваю: o:p/
— Что ишшешь? o:p/
Он отвечает: o:p/
— Тимофея. o:p/
— А ты откуду? o:p/
— С Боливии. Я работал у русских, слыхал, что в Аргентине хороши заработки, вот и собрался. Меня послал Маркос к Тимофею. o:p/
Вон в чём дело! Значит, Тимофей — дяди Марки зять, вот он и послал к нему. o:p/
— А что, ты толькя к Тимофею? o:p/
— Да мне хоть куда. o:p/
Мне он сразу понравился — стеснительный, скромный и ласковый. o:p/
— А я ишшу рабочего и боливьянса. Поди, пожелаешь работать у меня? o:p/
— Да конешно согласен. o:p/
— Ну садись, поехали. o:p/
Съездили на фабрику, раздобыли деняг и отправились домой. Ну, рабочий угодил золотой! Чуть свет стаёт, бежит на работу сам, не надо подсказывать, везде старается угодить. Мы тоже взаимно старались ему угодить, и так сдружились, как будто всегда знакомы и свои. Он решил после урожая привезти свою семью. Звать его было Каталино Гонсалес. o:p/
Тятя, Степан, Лука Бодунов, Димитрий Бодунов приезжали к нам на рыбалку. o:p/
Пришёл урожай. В Конесе со мной спорили, что здесь всё вырастает поздно, в консэ февраля. Говорю: «Нет, у нас будет урожай к новому году». Сделали залог, и к новому году мы повезли арбузы, дыни, тыквы, огурсы на рынок. Ни у кого нету, цены хорошо. Марфе с Андрияном загрузим утром на телегу, и оне на тракторе в город, к обеду дома. 300, 400 долларов заработки. Ну, слава Богу. o:p/
Слухи прошли, что на порту в Сан-Антонио два судна рыбальных русских конфискованных стоят, моряки без работы и не могут вернуться в Россию, 21 человек. Хто уехал в Буенос-Айрес, хто остался. Пять моряков приехали к Ионе, но я к Ионе не поеду. Через две недели в воскресенье пешком приходют к нам моряки, екс-СССР, знакомимся, угощаем. Попросились, чтобы показал урожай, сяли на трактор, поехали. Ходют, смотрют, дивуются: o:p/
— Вот тебе и пьяница, у пьяницы всё в порядках, и урожай дак урожай, а у честных-то всё зарошше и ничего ишо нету. o:p/
— Откуду вы ето взяли? o:p/
— Да Иона так судит. o:p/
— Так и подумал. o:p/
Стали проситься перейти к нам. o:p/
— Ну что, урожай подошёл, приходите. o:p/
— Но вы можете за нашими вещами съездить? o:p/
— Ну поехали. o:p/
Приезжаем. Покамесь оне собирали свои монатки, Иона увидел меня, и сразу: o:p/
— Уматывай, приташшился суда! o:p/
— Да чичас, я приехал не к тебе. o:p/
Бог знат что он там кричал, но я ушёл на трактор и там ждал. Ребяты подошли, сяли и уехали. И стали у нас работать. Но не очень оне нам понравились: на словах ух каки яры на работу, а на деле всё по-разному <![if !supportFootnotes]>[35]<![endif]> . Я за день насобирываю 50 ящиков, Каталино 80, а оне хто 10, хто 15 и 20. Сколь заработают — всё на выпивку. Как праздник — вези их в город, там гулянка. Бывало, и я с ними натренькяюсь. Марфе ето не нравилось, и она меня ругала — за ето права. o:p/
Приглашают нас съездить на порт в Сан-Антонио, показать нам свои судна. Ну что, поехали. Приезжаем в воскресенье, заходим на судно, и что мы видим: Фроськя с Таисьяй с моряками, а Степан Карпович, наш наставник, на улице. Неудобно, и говорит: «Окаянники, замучили старика». Но мене рассказывать не надо, одно слово — бедный мужичонка, всё ето терпит. И правды, Степан Карпович безответный. Когда Игнатий второй раз женился, упросили Степана Карповича стать наставником. Ето золото, а не человек, со всеми у него по-хорошему, за всех он заботится, но дома — бардак. Никак не хотел стать наставником, но люди упросили. Ето был мученик, Таисья с Фроськяй изводили как могли его. o:p/
Об нём осталась хорошая память. Бывало, аккуратно подойдёт и скажет: o:p/
— Данила, слухи идут — на базаре выпил. o:p/
— Да, не отпираюсь и не прятаюсь. o:p/
— Но сам знаш, подходют праздники, а ты не вместе. Давай, примись, пока люди не знают. o:p/
— Да что, опять шпионы? o:p/
— Получается так. o:p/
— Дак я же вместе не молюсь. o:p/
— Вот я и заботюсь об тебе, охота, чтобы ты был вместе. Сам знаешь: грамотный, красиво читаешь, хорошо поёшь. o:p/
— Ну ладно, что хвалить. o:p/
— Да я не хвалю, ето правды. o:p/
Ну ладно, разошёлся, и приходилось приниматься и доржаться, но случай с друзьями, опять закон нарушали. Но я чётко понимал: напоганился — не смей поганить никого, будь не вместе и не лицемерь. После 1984 года, вам рассказывал, стал всё анализировать и всё читать: всё-всё-всё, все веры, все секты, масонство, разную философию, рассказы, анекдоты, газеты, политику, всю рекламу, новости — да всё, что попадало под руки. Пересмотрел фильмы сколь мог, и всяки-разны — и как я не буду после етого религиозным? Но меня надо понять, я никому не доверяюсь, с каждым днём вижу, сколь фальши в народе, и стараюсь быть недоступным. o:p/
