– А… это ты, – протянул, подняв голову. Посмотрел на часы и зевнул. – Через двадцать минут начнётся сумасшедший дом. Ужин кончается.
– А ты не ужинаешь?
– Почему… Ем. Отдельно. У нас другой режим, ужин раньше, кто до ночи работает или по сменам. Зато утром спать можно. Так, ты у нас не записана. Щас в комп тебя занесём, так… Знаю… Знаю… Номер ячейки? Номер стола? Место работы знаю…
Застонал матричный принтер.
– Распишись… Ну и чего бы тебе хотелось?
На миг Анна растерялась – названия книг и авторы вылетели у неё из головы, на самом деле она не так много их и знала.
– Чего хочешь? Учти, у меня не всё есть. Но основное…
– Володь, а самой мне можно глянуть?
– В принципе, нет, – Володя болезненно-криво улыбнулся. – Пока никто не пришёл… Только быстро!
Он толкнул небольшую калиточку сбоку, и Анна попала к книгам. Несмотря на предостережение, она надолго останавливалась возле особенно ярких корешков, не торопилась. Ряды книг уводили, и вот уже далеко позади остались и библиотекарь, и неизвестно откуда взявшиеся резкие голоса. Привлекали вычурные названия, интересные имена, картинки на обложках. Вытягивала то один, то другой томик и ставила на место, как ребёнок, которому разрешили выбрать лишь одно лакомство. Дойдя до конца ряда, упёрлась в окно. Значит, библиотека занимает угол здания. Стекло не мыто. Внизу, возле бетонной плиты, под голым деревом, копошатся маленькие плохо одетые дети. Занырнули за плиту. Откуда дети? Или показалось.
Развернулась, пошла по другому ряду, прислушиваясь к разгорающейся в сердце жадности. Заглавия разворачивались в голове готовыми сюжетами. О каждой книге думала, что ещё вернётся к ней. Заносило в стороны от восторга.
…Читающие сидели за столами. Вопреки словам Володи и Порфиры, их было совсем немного. Никто не обратил внимания та то, как она вышла с запретной территории. Володя поддерживал голову руками.
– Слушай, Вов. У меня к тебе ещё одна просьба.
– Что? – спросил, не подняв лица, так оглушительно после её неслышных слов.
– Я хочу взять книгу к себе. Только на пару дней, естественно.
– Невозможно.
– Мне надо. Мне очень-очень надо!
– Всем надо.
– Слушай, если какая-то проверка… Я верну по первому слову, ты же знаешь, где меня найти. Или… или в крайнем случае скажи, что я украла её.
– Какая проверка… Кому мы нужны… Но если найдут у тебя, представляешь, что будет?
– Скажешь – не знал, не ведал. Пожалуйста!
Вздохнул.
– Ладно. Только так: сейчас выйдешь, чтобы никто не видел. Ты хоть взяла что?
Протянула ему книгу в синей обложке без букв. Внутри были стихи, и ей казалось, что именно такие она видела в квартире у Лили, хотя имя автора исчезло вместе с настоящей обложкой. Они должны были быть о море.
– Ага… Из отреставрированных.
А в спальне её, оказывается, обыскались. Её очередь мыть полы.
– Как не знаешь, на график ты не смотрела или как?
– График? Мне никто не говорил.
– Нет, рехнулась! Своих глаз нет? Говорить ей, видите ли, должны!
Пожала плечами, потому что кроме «не знала» ответить было нечего.
– Ладно, успеешь ещё до отбоя. Давай-давай, тряпку в зубы…
Анне еле удалось улизнуть на секунду, чтобы закинуть книгу в 402, быстро всунуть под подушку. В диком темпе: побежала в каморку, где ведро, тряпки, моющие средства; набрала воды, сдула пену. Мыла. Над головой витали, вращались: слова, смешки, кашель и, самое противное, мелькали ноги – а как же, люди живут, общаются, ходят. А она, дура, и не обращала внимания на эту синюю таблицу на стене, а это, выходит, график. Капли оседали на рубашке и штанах, особенно на коленях, а живот был мокрым от пота. Мечтала сходить в душ.
– Шо, трудишься?
– Угу.
Анна успела закончить уборку до отбоя, но душ уже закрыли. На следующий день на стене вывесили поощрение ей за качественную уборку. С трудом могла поверить в такой пионерский маразм. Рассказала Каролине, хотела рассмешить. Каролина не смеялась, не поняла, что смешного.
«Удалось достать ручку и пару листиков! Добрый Володя, он прям добрый бог для меня. Я зашла к нему выяснить, всё ли о’кей с книгой, мы разболтались, и я случайно взяла со стойки ручку и стала что-то малевать на библиотечной карточке, а когда заметила, сама испугалась. Но он сказал, что ничего страшного, и сказал, если я хочу, он может дать мне сколько угодно пустых библиотечных карточек и ручек. Вообще он классный, хотя поначалу казался мне неприятным. У него лицо наряжённое. У нас с ним взаимная симпатия на почве Каро, с ней я тоже дружу. Зачем я это пишу? Слышала, психологи советуют писать, чтобы мозги не съехали. По мне, правда, незаметно, что помогает (карлик). Но, если я сейчас не запишу, я рехнусь. Такой идиотизм. Совершенно невероятный идиотизм, будто меня кто-то подставил, кто-то невидимый сидит, смотрит и смеётся. Нет, это всё Каролина.
Сегодня она притащила меня всё-таки на их посиделки, знакомить с кандидатом в любовники. Ну с этим, с подтянутой попкой. Перехватила меня сразу после ужина. Встречаются они внизу, в самом подвале, между огромными трубами, из которых лезет пакля. Скамейки, столы, лампы в газетах – романтика, короче говоря. Музыка (несвежая попса, но это я здесь новенькая, а они сто лет ничего нового не слышали). Люди развлекаются.
Я остановилась, и первое, что я там увидела, был Сергей. Собственной персоной Сергей. Живой-здоровый, зря я его хоронила (а жаль!). Я обомлела – а я и забыла, что он на самом деле такой красивый. Первым желанием было уйти сразу и спрятаться у себя в 402. Но я испугалась, что покажусь Каролине полной идиоткой. Там же и Володя был, и ещё пара знакомых и незнакомых. Я всё узнавала в Серёже! Его манеру держать сигарету, ходить, говорить – всё. Каролина начала нас знакомить. Самое прикольное, что он и оказался кандидатом мне в хахали! Знала бы она, как он ко мне на самом деле относится.
Я решила поддержать игру – познакомиться по новой и общаться, как нормальные посторонние люди. Но нет, он сразу заявил, что мы друг друга давно знаем, и я оказалась в идиотском положении, потому что делала вид, что вижу его впервые. Но ему этого мало, он начал рассказывать, что видел меня в последний раз прямо перед отъездом в Колонию, и начал рассказывать всю историю моего прихода к нему, не сводя с меня глаз. Это было кошмарно. Долго и кошмарно.
Самого пикантного он так и не выдал, но я всё время ждала, что вот-вот сейчас он скажет, и как же мне было паскудно! А он так развлекался. Нет, потом я постаралась расслабиться и контролировать ситуацию – ну кто мне все эти люди? Разве что Каро… Я посмотрела по сторонам и поняла, что им всем вся эта моя история глубоко по фиг. У них скучно, и они изо всех сил развлекаются, танцуют.
Ладно. Я ему испортила вечер полгода назад, теперь он мне испортил вечер. Будем считать, мы квиты. Как бы с ним больше не сталкиваться? Лучше никуда не ходить, сидеть наверху и читать тихонько. Нас не для того сюда согнали, чтобы мы развлекались. Какое танцевать? У меня после смены ноги до утра гудят!
Я не только привыкла, я уже полюбила свою 402 ячейку. Знаю каждую дырочку в сетке, каждое пятнышко на стене. Могу часами лежать и смотреть на эти крапинки на стене. Слушать голоса. Так много голосов, вся стойка от них вибрирует. Столько разговоров. Завтра менять одежду опять будут. Опять очередь. Сегодня давали суфле на ужин, было вкусно.
И всё-таки это судьба, что мы здесь с ним встретились! Нечего гадать, зачем он издевался надо мной сегодня – он злой, и всё. По-детски звучит. К нему интересно приглядываться, заглядывать в него осторожно. Он не такой, как я. Некоторых людей инстинкт заставляет быть добрыми. Лиля такая была. Не могла иначе. А у него – другой инстинкт. Каждый приспосабливается к жизни по-своему. Я совсем не такая. Нет, я не добрая, а, как бы выразиться – нормальная. На его месте я бы притворилась, что меня не знаю, чтобы всем было легче. Ладно, он не убийца, не маньяк. Не так уж сильно он меня обидел. Но он красив».
«Лень разбираться. Я имею в виду Сергея – то, что происходит между нами. Бред. Я же не хотела, на самом деле. Дурацкие шуточки. Началось после отбоя.
Я уже наполовину заснула, но не до конца. Появление посторонней фигуры в моей ячейке я приветствовала улыбкой – решила, что опять карлик балуется. Но карлик всегда молчит, а тут говорили, и я услышала странное – своё имя. Меня звали. Раз за разом, каждый раз громче и раздражённее. И будто из Ледовитого океана, я выплыла из сна. У меня в ногах сидел Сергей, это он звал меня, и его раздражало, что я не просыпаюсь. В принципе, это мне надо было сердиться, но от неожиданности я даже не рассердилась. Спросила его, что он здесь делает. Он ответил вопросом – а что, я сама не понимаю? Я решила, что это очередная его подковырка, в свете всего его поведения. Только теперь подковырка грозит настоящими неприятностями – после отбоя же запрещено просыпаться. Я ему стала объяснять, что не ожидала от него таких поступков, даже если испортила ему когда-то вечер. Да и вообще, да что я испортила? Довольно зло я говорила.
