Это ненадолго, — успокаивала себя Юля. Только позвоню, и сразу назад. Ничего со мной не случится, потом согреюсь.
А, может, и лучше было бы замерзнуть и остаться здесь навсегда? Тогда все проблемы решатся сами собой. Не нужно будет ничего бояться. Никто не посмеет ее в чем-то укорять и уж точно никто не сможет отобрать у нее свободу.
Нет, нельзя!
Она не имеет право так поступить. Ребенок, который находится внутри ее, ни в чем не виноват. Он ждет, когда сможет выбраться наружу и, хоть пока не осознает этого, хочет долгой и счастливой жизни. Убить его вместе с собой, означает взять на себя еще один грех. И если там, за пределами нашего понимания, что-то существует, если есть Бог, она никогда не сможет перед ним оправдаться.
Да и не, причем здесь Бог. Прежде всего, она не сможет оправдаться перед собой. А если и ничего там нет, все равно нельзя. Она должна донести свою ношу до конца, какой бы тяжелой она не казалась.
Дрожащим пальцем она стала нажимать на ставшие вдруг очень маленькими кнопочки. В них трудно было попасть, Юля то и дело ошибалась и начинала сначала. Индикатор показывал, что батарея разряжена, она как всегда, забыла поставить телефон на зарядку. Но, ничего страшного. На один-два звонка должно захватить.
Снова сбилась.
Ведь, всего три цифры… Что за мука такая…
Телефон выскользнул из ставших деревянными пальцев и утонул в сугробе. Этого только не хватало. Из-за живота Юля не могла нагнуться, присела на корточки, фактически, села в сугроб и стала совсем уже окоченевшими руками разгребать снег. Телефон нашелся почти сразу. Только, когда она снова хотела набрать номер, увидела, что дисплей больше не светится.
Юля бегом проскочила кухню, лишь краем глаза зацепив лежавшую на полу свекровь, и скрылась в спальне. Плотно закрыла за собой дверь, приткнулась к батарее, чтобы согреться. Ставить телефон на зарядку и ждать, пока можно будет позвонить, казалось бессмысленной тратой времени. К тому же, она не могла больше находиться в доме. Не из-за страха, ей было жутко от осознания, содеянного, от того, что за стенкой лежит труп убитого ею человека. Хотелось убежать, куда-нибудь, лишь бы подальше.
Нужно срочно найти Игоря! — придумала для себя, и, когда немного оттаяла, стала быстро переодеваться.
Ее бегство было поспешным и спонтанным. Она не потрудилась закрыть дверь на ключ, не помнила, захлопнула ли калитку? Выбежала на улицу, вспомнила, что забыла сумочку с деньгами, но возвращаться не стала.
Идти на остановку было бессмысленно, бесплатно ее никто в город не повезет. Решила добираться до трассы. Там остановит попутку, беременной никто не откажет. Скажет, нужно срочно в больницу, вот-вот роды начнутся. Да и до трассы ближе, чем до остановки. Пройти в конец улицы, перебраться через овраг, а там, за лесополосой и дорога.
Она помнила овраг летом. Тогда он был зеленый и живописный, а внизу, где протекал ручей, всегда было много цветов. Они с Игорем несколько раз там прогуливались, восхищались красотой природы, а она всегда возвращалась домой с огромным букетом, который потом долго, не увядая, стоял на столике в ее мастерской.
Господи, как это давно было, словно в иной жизни.
И было ли вообще?
Теперь Юля едва узнавала местность. От былой красоты не осталось и следа. Вместо пестрого разноцветного ковра, все трансформировалось в черно-белые тона. Деревья и кусты без листьев казались сухими, неестественно скрюченными и неживыми. Овраг был засыпан снегом, лишь жиденькая дорожка, извилистой ниткой пересекающая его по диагонали, нарушала целостную гармонию нетронутой белизны.
Спуститься вниз только казалось, что просто. Тропинка не была сплошной и хорошо утоптанной. Расстояние между провалами следов неодинаковое, чтобы попасть в них, нужно было высоко поднимать ноги, переступая через островки глубокого снега. Для Юли, с ее выпирающим животом, занятие почти непосильное. Но и отступать было поздно, на то, чтобы взобраться обратно сил почти не оставалось.
А еще ведь нужно как-то преодолеть противоположный склон.
Он вроде бы не был таким крутым, но Юля уже смогла убедиться, что первое впечатление часто бывает ошибочным. Она падала, с головой зарываясь в сугроб, выкарабкивалась оттуда, с трудом снова вставала. Чтобы переступить из следа в след приходилось помогать руками, сама нога так высоко не поднималась.
Когда она, скорее скатилась, чем спустилась на дно оврага, сил уже почти не оставалось. Мысли о свекрови, обо всем прочем стали несущественными, далекими и отстраненными. Беспокоило лишь одно, как выбраться из ловушки, в которую она сама себя загнала? Так неосторожно, так глупо. И слезы, которые теперь не переставая сочились из глаз, уже не имели ничего общего со случившемся накануне. Теперь они стали выражением собственного бессилия и тоскливой безнадеги.
На четвереньках Юля переползла по обледеневшим бревнам через ручей. Он не полностью замерз и в проталинах у камышах зловеще чернела свободная от ледяного панциря вода. А выбравшись на противоположный берег, поняла: сил на то, чтобы подняться, не осталось.
Она была вся мокрая, от таявшего снега, от пота, дыхание тяжелое, все время казалось, что не хватает кислорода. Пыталась вдохнуть больше воздуха, а он, вместо того, чтобы добавить сил, с хрипом вырывался назад.
Вернулось головокружения, резко, без предварительных позывом, стошнило. Юля вытерла рот снегом, набрала его в рот, чтобы смыть остатки неприятного вкуса и поспешно отползла в сторону, дабы не вдыхать вывернувшуюся из нее зловонную гадость. От одного вида блевотины, рвотные симптомы повторялись.
Рукавички потерялись, шапочка тоже слетела. Нужно было вернуться за ней, но очередной приступ слабости накатился с такой силой, что Юля вообще перестала что-то соображать. В глазах потемнело, она чувствовала, что сознание покидает ее.
Знала, что нельзя расслабляться, но сделать уже ничего не могла.
Вдруг почувствовала, что внизу живота стало мокро. Как будто села в лужу. Только, откуда здесь взяться луже?
Прежде, чем мир вокруг полностью укрылся за черной пеленой, Юля успела понять, что у нее отошли воды.
Звонок Игоря застал врасплох. Весь день у него было приподнятое настроение. Никаких предчувствий, наоборот, состояние бесшабашной веселости и праздника на душе. Жизнь казалась прекрасной, и ничего не должно было ее омрачить. Он уже собирался домой, думал, не мешало бы заскочить в магазин, купить что-то вкусненькое, когда рабочий телефон на столе нервно затрезвонил. Именно — нервно. Словно предупреждая о чем-то нехорошем, что предстояло услышать.
Не буду поднимать трубку, решил Игорь. Кто ему может звонить на рабочий телефон? Если кто-то из близких, они знают номер мобильного. А портить настроение не хотелось, тем более, что через каких-то четверть часа он может с чистой душой наплевать на все, связанное с работой, и отправиться домой, где ожидают тепло, уют и любимая жена.
Телефон не умолкал очень долго. Потом, наконец-то, затих, но спустя мгновенье ожил снова.
Да что же это такое!
Сбежать, что ли, в курилку и там провести остаток рабочего дня. Игорь уже поднялся со стула, чтобы последовать своему же совету, но почему-то передумал. Сам не понял, почему. Поколебался немного и таки решился поднять трубку.
* * *
Через полчаса он уже был в больнице.
Услышанное не то, что ошарашило, пришибло, он не мог отыскать правильного слова, каким можно было бы охарактеризовать свое состояние. Да и зачем это нужно? Наверное, чтобы отвлечься. Потому что не мог до конца поверить услышанному, все тешил себя мыслью, что врач ошибся номером телефона.
Совпадения ведь бывают всякие, иногда совсем несуразные. Сколько в городе людей с одинаковой фамилией, одинаковыми именами. И почему нельзя предположить, что у кого-то из его однофамильцев есть жена по имени Юля?
Но номер телефона…
Откуда они узнали именно номер телефона? Ведь это — рабочий телефон, и в справочнике возле него указано название редакции, а не фамилия Игоря.
— Да не волнуйтесь вы так, — врач был немолодой, похоже, повидавший в жизни всякого, и чужое горе его мало трогало. — С вашей женой все будет в порядке… Вот только, — он затянулся сигаретой, выпустил дым в сторону открытой форточки, — ребенка спасти не удалось… Но ведь, согласитесь, могло быть намного хуже. Если бы ее случайно не заметили, пришлось бы венки покупать…
Наверное, Игорь выглядел совсем плохо.
Врач достал со шкафчика начатую бутылку коньяка, посмотрел на свет граненый стакан, посчитал его достаточно чистым, и щедро наполнил почти до половины.
— Выпейте, легче будет…
Игорь отрицательно покачал головой.
— Ну, как хотите.
Врач влил крепкий напиток в себя и закурил новую сигарету.
