Малыш не нуждался в оптике – он видел невооруженным глазом звезды восьмой величины.
Будильник опять звонит не вовремя. Ещё часок бы поваляться в постели, но зачем-то надо вставать. Ах, да, работа…
Транспорт… Эта вечная толкотня и хождение по ногам… Уже шипит кто-то в самое ухо…
И почему это в конфликт люди стараются вовлечь как можно больше окружающих? А ведь так не хочется портить настроение с утра! Ни людям, при всём моем отвращении к ним, ни, естественно, самому себе.
Везло все-таки нашим предкам. Ну, сколько сородичей они видели за всю свою жизнь? От силы сотню-другую. Этот рекорд мы перекрываем уже на подступах к метро. Молчу о стадионах. Да уж, Москва – город стрессов, и никто этого не оспорит.
Ну, вот, мы и на работе. И, кажется – не опоздали. А здесь уже сидят проблемы целой кучей. Похоже, они пришли раньше всех. И, похоже, они не новые, некоторые успели поседеть. Или мне кажется?
Страх и переживание – а как оно всё будет? И это – естественные реакции. Но у меня они становятся навязчивыми.
А потом будет вечер. И опять метро, автобус, давка, ходьба по ногам…
Не забыть забежать в магазин – сто граммов сыра «атлет» – «нарезать», пятьдесят – вологодского масла, один французский батон, можно сто граммов икры, если аванс успею получить.
Вот и дома, но родные стены почему-то не прибавляют оптимизма. Наконец-то в кровать, но она холодна и неуютна. И сон бежит, как юный партизан после удачной вылазки из подполья или спринтер на районных соревнованиях.
И вот вам – бессонница. А потом – утро, и опять вставать по будильнику, когда не хватает ещё одного часа хотя бы…
Какой-то порочный круг получается.
Но нет, меня на этом не поймаешь! Наши нервы крепче, чем мы думаем. Природа сама снабдила нас защитными механизмами в стрессовых ситуациях. Не будем мешать родному организму.
Прочь весь мрак из головы! Только не зацикливаться на мыслях о серых буднях!
Лучше думать о работе, даже если она ещё более серая.
Ну и что же у нас там? А там там-там. И это значит, что пришло время подводить итоги.
Результаты Майи подтвердились – насчет главного фактора в развитии стресса. Это раз.
Иммунитет к стрессу можно развить стопроцентно – это два. И это – не слабо, потому что от слова, которое ранит глубже пистолета, не спасает бронежилет.
Сакральное значение логоса таково, что никто на свете точно не знает, каков в нем скрыт истинный смысл.
Удручающая статистика омоложения инфаркта только подтверждает эту истину…
Дальше.
Милев всё же защитил докторскую диссертацию. Шефа от руководства лабораторией отстранили, Ирборша пока в замах, хотя не понятно – чьих.
Майю понижать некуда – она итак эм-эн-эс.
Короче, разгром полный. И не какие-то баши-бузуки его учинили, а свой же родной коллектив.
А ведь у Майи защита была полной – в эксперимент шли крысы группы «рата»! И не заметить такое?
Сегодня наша железная леди имитирует бурную деятельность, шефа на месте уже нет – хотя приказ об увольнении ещё не подписан.
А кто это коптит научный небосклон, не наш ли паровозик трехколесный?
Ну, конечно, это Майя. Работать в такие времена? Неугомонная ты наша! Мои насмешки на неё уже не действуют.
Они с Ирборшей, похоже, соревнование затеяли. Начальница тоже попыталась рукой взять крысу, как это обычно делала Майя. Ну и вот, сунула руку в клетку – дикий визг и крик! Её крыса укусила! А она, наивная, думала, лизать будет…
Милев меня всё же опередил – я тоже бросился на помощь укушенной. Теперь-то я знал, как они кричат!
– Кто? Кто? Кто? – тщетно вопрошала не сведущих Ирборша.
– Всамделе. Кто притащил этого жиртреста? – поддакнул Милев. Я подошел к самой клетке. Жуткая крысища сидела в углу и апатично ворошила огромными усищами…
После четверти часа и целой пачки сигарет я снова вернулся в лабораторию и посмотрел через сетку. Однако теперь крыса смотрела другую сторону. Я прокашлялся. Крыса вздрогнула и обернулась – наши взгляды скрестились. Нет, это не глюки…
В глазах крысы сверкнула смородина. Я протянул к ней руку, но крыса уже потеряла ко мне всякий интерес и лениво отвернулась.
Тут какой-то молодой повеса дернул толстую копёшку за хвост, но старикашка даже на него не цыкнул, и даже не влепил оплеухи.
Я пригляделся – в руках у него была чашка!
Крыса пила ароматный кофе «арабика»…
Свершилось! Ура! Страна Утопия осуществилась и перестала быть только книжной сказкой!
Проснулась-таки в наших крысах гордость, уважение к себе, без которых они не смогли бы уважать других, и длили бы свой век и дальше – бездумно и пошло, безвольно повинуясь законам скотства современной жизни.
Малыш так всё организовал, что не пролилось ни капли крови, и не была утрачена ни единая шерстинка.
Вы не поверите, но это – факт. Столь же очевидный, сколь и невероятный. Миф о всесилии бюрократии был разрушен.
Бандократия прекратила своё существование, словно призрак, растворившийся в свете дня. Стоило только на весь мир объявить всю подноготную, как этот карточный домик сам собой развалился. Общество прозрело, и больше нас обмануть уже не получилось.
Иллюзия мрачной действительности разбилась о непреложный факт: прозревшей народ – свободный народ.
Вчерашнее правительство добровольно отправилось в почетную отставку – на знойные Канары, обязанности диктатора были временно возложены на Малыша, и он не оказался.
Прошел год и три небольших волны эмиграции – не всем, однако, нравилась новая жизнь.
До государственного переворота дело всё же не дошло…
Нобилетет дулся, но их уже никто не уважал. Даже между собой они не могли договориться и всё ругали ужасные времена – когда такие, как мы, не хотят считаться с такими, как мы…
Вечерело, когда мне, наконец, удалось повидаться с Малышом с глазу на глаз. Он страшно осунулся и похудел. Его жемчужная шубка была давно не чищена, и только блестящие длинные усы торчали задорно и боевито.
Я счел нужным его пожурить, благо, рядом посторонних не было.
– Малыш, ты, я вижу, решил шокировать наше молодое общество с детства немытой головой. Чистота – залог успеха. И главное – руки! Не забывай почаще умывать их. Политик просто обязан следить за чистотой рук. Каждый час, если он роковой, ты должен говорить себе и всем окружающим – я умываю руки! И только так ты станешь настоящим политиком.
– И температурой сердца, – усмехнулся странно сосредоточенный Малыш, – это не забыл мне напомнить? Чтобы оно не остывало.
Не ученик – гангрена!
Мы сели на мшистый камень, и я без обиняков начал:
– Малыш, у тебя сейчас много власти, как ты представляешь себе нашу будущую жизнь?
Его знобило, взгляд его был затуманен какой-то смутной мыслью. На травы упала вечерняя роса, в природе всё было тихо и смирно.
– Жизнь? – переспросил он. – Свободной.
Что может быть более неопределенным, чем свобода? Но как это объяснить такому малышу?
– Я верю, что ты будешь честным и справедливым правителем нашего народа, самым сильным и мудрым из всех диктаторов мира.
Голос мой дрожал, и капли пота стекали по моим щекам. Вся моя жизнь, мои надежды – всё сосредоточилось в нем, в этом упругом комочке на пружинистых крепких лапках с такими воинственными усами! Малыш, ты будешь счастлив! Сын Раты принесет свободу нашим крысам!
– Диктатором? – вдруг переспросил он, на радость мне, выпадая из пугающей меня задумчивости. – О, нет, диктатором я никогда не буду.
– Ты шутишь? – я бы ему пинка, но уж слишком был он жалок в эту минуту. – Если не ты, то кто же?
– Да никто!
Я рассердился.
– Малыш, ты запутался в трех соснах, или я чего-то не понимаю! Он что, тоже сбрендил? Ну, это будет слишком! Революция – не детское дело.
И вдруг глаза его засверкали острыми огоньками.
– Я согласился стать диктатором, чтобы навсегда уничтожить диктатуру. Отныне только одна диктатура будет возможна в нашей стране – диктатура истины.
– Малыш! – взвыл я. – Истина – это категорически непостигаемая субстанция. Это то, что многие ищут, но никто не находит. К истине можно лишь приближаться – меньше или больше, но свести к нулю дистанцию между возможным и желаемым не дано никому! Нет, Малыш, я вижу, ты малость перегрелся на солнце славы! Нет, мы точно погорячились, доверив власть этим зеленым лимонникам!
Однако шубка его была, хоть выжимай. Нет, это не роса!
Тут только я заметил, что его лапки горячи, как свежие ячменные лепешки. Только пневмонии нам не хватало! Надо срочно поставить банки…
Где же Рата? Она-то сумеет поставить баламуту голову на плечи!
– Нет, Философ, – сказал он, назвав меня впервые полным именем.
– Я совершенно здоров и в полном уме.
Он снова замолчал, и я заметил, как пот бисером катится по его лицу. Нет, ему надо обязательно поспать. Завтра поговорим. Но он имел другое мнение на этот счет.
