– Будешь уезжать – возьмёшь себе ухо на память!
Ухо – за ухо. Зуб – за зуб.
Посмотрев на уши и зубы, Ингрид вышла за дверь.
Она молча прошла мимо множества пограничных постов. Коридор отделения оперативной хирургии находился в бункере, расположенном ниже уровня моря. Перед ней раскрывались тяжёлые стальные двери. Чужие люди в синих пижамах и белых тапочках вкатывали и выкатывали больничные постели. Около одной из стальных раковин для тщательного мытья рук маячила знакомая согбенная спина. Чёрная-чёрная фельдшерица Селена мыла свои чёрные руки, густо намылив их жёлтой пеной хирургического дезинфицирующего средства.
Гражданка Зорг обратилась к фельдшерице Селене:
– Я пришла помогать снимать слепок с новорожденного. Когда начнёте?
– Младенчик – второй в списке. Мы ещё не приступили к первому, – не оборачиваясь, сказала Селена. Чёрные фельдшерские руки, обнажённые до локтя, старательно намыливали друг друга жёлтой губкой для прехирургического мытья.
Мимо прошёл свирепый челюстно-лицевой хирург Бучер. У доктора Бучера было свирепое лицо палача. При этом он был человеком добрейшей души. Странно было видеть добрейшей души человека, которому по загадочному стечению обстоятельств досталось лицо свирепого палача. Однако это – гораздо лучше, чем иметь дело с палачом, которому досталось лицо хорошего человека. Доктор Бучер обратился к гражданке Зорг:
– Привет. А где доктор Вайз?
– Доктор Вайз подойдёт позднее.
Бучер широко улыбнулся ровными страшными зубами:
– Ты видела операцию по пересадке кости бедра в расщелину заячьей губы? Нет? Тогда заходи в операционную. Посмотришь.
Ингрид аккуратно вымыла руки и зашла в операционную, распахнув дверь плечом. Хирургические сёстры накрывали операционный стол. На одну персону. Под одну персону.
Пластический хирург, доктор Сандерс, сидел в углу за канцелярским столом и сосредоточенно воевал со своим айподом:
– Кто-нибудь знает, как подсоединить колонки к айподу?
Никто не ответил на поставленный вопрос. Вопрос повис в воздухе, между белыми простынями и синеватыми софитами для освещения операционного стола. Дверь распахнулась. Внутрь операционной вкатили коляску с подростком.
Следом за креслом в помещение вошёл лысый человек с большими голубыми глазами:
– Здравствуйте, ребята.
– Здравствуйте, доктор Моррис.
Анестезиологу Моррису подали маску и перчатки.
Из дальнего угла операционной возникла тень женщины с жёлтым сушёным лицом и безучастными глазами. Тени подобного рода встречаются в любой операционной любого госпиталя. Обыкновенно эти тени отзываются на имя Мэри Ан или вроде того. Спросите Мэри Ан: где и когда её засосало в медицину? И она расскажет вам о спасении раненых во времена высадки союзников в Нормандии.
Мэри Ан стара, как письма с фронта.
Мэри Ан неизменна, как запах и вкус медицинского спирта.
Мэри Ан вечна, как египетский сфинкс.
Ингрид Зорг села на высокий стульчик без подлокотников. Лица хирургического персонала спрятались за масками, удивительно напоминающими утиные клювы. Некоторые утки склонились над телом. Доктор Моррис дал наркоз, детская нога два раза дёрнулась в такт дыханию, и тело затихло. Мэри Ан вышла из комнаты и вернулась обратно с ведёрком коричневой жижи стерильного свойства. Она обратилась в доктору Сандерсу:
– Вам, голубчик, какое бедро помыть: правое или левое?
Сандерс был занят изучением инструкций к колонкам айпода:
– Вы же знаете, что я не придирчив. Мне всё равно. Какое помоете, такое и прооперируем. Сейчас какой стороной развернули? Левой? Значит, быть по сему.
Мэри Ан достала мерзкого вида кисточку и принялась красить бедро в цвет тёмной умбры. Доктор Бучер лениво потянулся к шприцу. Мэри Ан молниеносно потянулась к бумагам и шлёпнула Бучера хирургическим протоколом, молниеносно схватила хирургический протокол и шлёпнула бумагами Бучера:
– Ишь ты, какой прыткий! Куда поскакал? Я ещё не зачитала хирургический протокол.
Сандерс на секунду оторвался от чтения инструкций к айподу и обратился к Бучеру:
– Дай ей зачитать протокол, иначе она не успокоится.
Мэри Ан встала на стульчик и торжественно продекламировала следующее:
– Пациент Джон Ду, тринадцать лет. Односторонняя расщелина твёрдого нёба. Сегодня мы планируем пересадить часть бедренной кости в ротовую полость с целью закрытия односторонней расщелины. И попутно доктор Бучер удалит два коренных зуба и один клык.
Мэри Ан спустилась со стульчика и спросила присутствующих: есть ли у них вопросы?
Хирургическая бригада зааплодировала. Тело укрыли синими простынями, так что от него остались два квадратика живой плоти. Квадратик рта и квадратик бедра. Доктор Сандерс встал со своего стула и спросил:
– Кто-нибудь знает, как подсоединить колонки к айподу?
Мэри Ан резко развернулась и отвесила Сандерсу звонкий подзатыльник. Старая фельдшерица молча забрала докторский айпод и воткнула штеккер в дырку разъёма. Из колонок донеслись звуки аргентинского танго.
Нестерильная медсестра внесла несколько синих гаунов. Гаун – одноразовый хирургический халат, выделанный из непонятного синтетического материала. Это – не бумажка и не марля, а нечто неопределённое, фактурой своей напоминающее вафельное полотенце в мелкий рубчик.
Чёрная-чёрная фельдшерица Селена нырнула в гаун, стараясь не касаться рукавов стерильно вымытыми руками. Нестерильная медсестра оторвала пояс с биркой на конце. Селена закрутилась вокруг своей оси – так, чтобы нестерильная медсестра могла завязать концы Селениного пояса спереди. Селена, в свою очередь, подала гаун свирепому доктору Бучеру, который тоже закрутился вокруг своей оси в такт аргентинского танго. Когда чёрная Селена завязала концы Бучерового пояса, тот задорно постучал каблуками и щёлкнул почти стерильными пальцами. Если бы не тяжёлый взгляд МарьИванны, то операционная огласилась бы звуками фламенко.
Доктору Бучеру и фельдшерице Селене подали перчатки.
Злые утки с клювами в виде масок склонились над неподвижным телом. Пластический хирург Сандерс попросил скальпель и произвёл надрез в области бедра. Челюстно-лицевой хирург Бучер попросил шприц и сделал укол локального обезболивающего. Анестезиолог Моррис попросил карандаш и уселся разгадывать кроссворд. Рядом с Моррисом находился аппарат, следящий за функциями жизненных систем организма. Хрупкая линия биения сердца поднималась вверх и вниз. Пикающие звуки, соответствующие сердечному ритму, слышались яснее, чем музыка из Сандерского айпода.
Фельдшерица Селена поднесла Сандерсу полупрозрачную пластиковую баночку. Сандерс аккуратно подковыривал берцовую кость и бросал кровавые комочки на дно банки.
– Эй, Сандерс, ты почему такой грустный? – спросил доктор Бучер, методично раскачивая детский коренной зуб. Зубу случилось вырасти под языком, перпендикулярно остальным зубам.
– Потому что в выходной шёл снег с дождём. Я не смог поиграть в гольф.
– Да. С выходными нынче не везло. Дождь и слякоть. Я тоже почти не играл.
В дверях операционной появилось бескровное лицо доктора Вайза:
– Здравствуйте, мальчики и девочки!
– Здравствуйте, доктор Вайз!
Вайз тихо просочился внутрь и вник в смысл беседы о гольфе. Он пожаловался собравшимся:
– У меня никак не получается забить мяч в первую лунку с трёх ударов.
Доктор Бучер сделал шаг назад и обратился к доктору Вайзу:
– Это потому, что ты неправильно держишь клюшку. Клюшку надо держать вот так. – Бучер взял в руки тяжёлые стоматологические щипцы с загнутым клювом, обыкновенно используемые для удаления зубов нижней челюсти. На краешке высокого столика для инструментов лежал комок окровавленной ваты. Бучер размахнулся щипцами, как клюшкой для гольфа. Кровавая вата взлетела со столика и упала в мусорный бак, описав идеально полукруглую траекторию. Моррис захлопал, а Мэри Ан так посмотрела на Морриса и на Бучера, что они моментально затихли. Моррис уткнулся в газету с кроссвордами, а Бучер в ротовую полость. Коренной зуб из последних сил держался за своё место всеми кривыми корнями.
Доктор Сандерс спросил квадратик свежей марли.
Доктор Бучер спросил щипцы другой формы.
Доктор Моррис спросил: как называется столица Нидерландов?
Ритм детского сердцебиения убыстрился внезапно. В течение нескольких секунд подскочив со 101 до 124 ударов в минуту. В операционной возникла абсолютная тишина. Сквозь песню Уитни Хьюстон «I will always love you» доносилось тиканье часов в нагрудном кармане нестерильной медсестры. Слышно было, как дышит сидящий на высоком стульчике доктор Вайз. Моррис отбросил кроссворд и нажал некоторые кнопки на своей дьявольской машине. Взял шприц и обошёл тело по периметру, как шаман с бубном в руках. Затем скрылся под грудой синих простыней. Мэри Ан встала со стула и сменила висящую под лампами баночку с кровью. Баночка была багряна. Баночка была полна.
