Никаких пропущенных звонков.
Никаких новых сообщений.
Почему он не звонит?!
Когда Оливер отлучается в туалет, я вынимаю из фотоаппарата пленку и кладу ее в сумку, чтобы в городе отдать проявить. Потом подхожу к куче распакованных вещей и, прежде чем Оливер спускает воду, беру в руки раковину святого Иакова.
Она еще пахнет морем.
3
Наконец утром в воскресенье сообщение:
БЕЗ ТЕБЯ НЕТ КАЙФА. ТОЛЬКО С ТОБОЙ ХОЧУ БЫТЬ ПОД ВОДОЙ.
Я этим настолько растревожена, что тут же бегу в ванную: сняв с душа шланг, три раза обдаю себя и отлично успокаиваюсь (да, милые дамы, я знаю, вы поступаете так же…).
Звоню Ингрид и приглашаю ее на обед в ресторан «Лувр», где ей все выкладываю: возможно, я встретила настоящего мужчину. ОН потрясающий. ОН стильный. Я описываю обстоятельства нашего знакомства и наш совместный дайвинг. Рассказ ужасно захватывает меня. Обычно я говорю немного, но сейчас, пожалуй, могла бы часами рассказывать обо всем Ингрид. Снова и снова.
— Мне кажется, я люблю его, — говорю я.
Слушаю, как звучат эти слова в моих устах.
— Чушь, — укрощает мой пыл Ингрид. — Ты любишь его яхту. Любишь его фирменные часы и серебряное ведерко для шампанского. Но не в этом все-таки дело…
— Оливер твердит то же самое. Над фирменными вещами мы всегда потешались. Но я скажу тебе кое-что: мне это не только не кажется смешным, мне это нравится. Ничего не могу с собой поделать. Тут есть свой смак. Это просто безумно… элегантно.
— Ты говоришь, как твоя мать, — замечает Ингрид.
4
Вечером мы идем с Оливером в кино. Одет Оливер ничуть не лучше, чем обычно. Старая майка вся в катышках, и на ней еще крошки попкорна. В зале, на счастье, тут же гаснет свет. На экране бегут первые рекламы.
— Ура, реклама! — как обычно ликует Оливер.
Повторенная шутка — уже не шутка. Хоть и сознаю, что надо выключить мобильник, но боюсь.
Боюсь, что ОН позвонит.
Боюсь, что ОН не позвонит.
Оливер согласно нашему ритуалу протирает мои очки, но я на сей раз не кладу голову ему на плечо; лишь слегка погладив его колено, почти сразу отнимаю руку. На большее я не способна. Фильм — вполне удачная комедия, потому что весь зал поминутно смеется, но я только вымученно улыбаюсь. Практически вообще не соображаю, о чем идет речь.
— Тебе не понравилось? — спрашивает Оливер после окончания сеансу.
— Да нет, почему же, — отвечаю я рассеянно, отводя взгляд в сторону.
Он впивается в меня глазами.
— Что с тобой?
Вопрос звучит довольно раздраженно.
— Ничего.
Вдруг вид у него становится таким несчастным, что мне его жалко. Должно быть, я все еще люблю его. Он предлагает мне зайти куда-нибудь и хорошо поужинать. Словосочетание хорошо поужинать — традиционное проявление его желания пойти мне навстречу, и я соглашаюсь (для вашего сведения: пойти поужинать в Оливеровом словаре означает зайти в ближайший кабак, выпить пива и закусить его жареным гермелином; пойти хорошо поужинать означает зайти в ближайшую пиццерию, заказать себе две бутылки вина и какую-нибудь еду не более чем на сто пятьдесят крон).
Мы заходим в одну пиццерию на Карловой площади. Но в ту минуту, когда Оливер пробует вино, в моей сумке раздается тихое попискивание. Я замираю.
— Порядок, — говорит Оливер официанту, не переставая следить за мной.
С притворным натренированным равнодушием я заглядываю в сумку: дисплей мобильника еще светится. Я нажимаю соответствующую кнопку.
Я СКУЧАЮ ПО ТВОЕЙ ЛАДОНИ. ЕСЛИ МОЖЕШЬ, ПОЗВОНИ
Сердце у меня вот-вот выскочит, кровь ударяет в голову. Когда мы чокаемся, моя рука заметно дрожит.
— Плохие новости? — язвительно спрашивает Оливер.
Я ненавижу его. Не отвечая, выпиваю бокал до самого дна.
— Это был ОН?
Нет сил отрицать это.
— Значит, — пораженно говорит Оливер, — ты все-таки дала ему свой номер?
Его гневное изумление все больше растет.
— Ты за моей спиной дала ему свой телефонный номер?
— Да.
Остаток ужина мы проводим в молчании. Это просто невыносимо. Оливер снова и снова наполняет свой бокал. Наконец ударяет ножом о тарелку и поднимается.
— Я иду в туалет, — шипит он. — Можешь ему позвонить…
— О'кей, — говорю я.
Открываю сумку, беру мобильник и жду. Оливер быстро поворачивается и уходит. Я провожаю его взглядом, пока он не заходит за угол, потом звоню на высвеченный номер.
— Это я, — говорю заикаясь, — очень хочу тебя видеть…
Он приглашает меня на ужин — завтра, в Le Café Colonial.
Я счастлива.
5
Утром в понедельник отдаю в Kodak проявить пленку.
— Все или только удачные? — спрашивает рыжая девушка за перегородкой.
— Только удачные, — говорю я, но тотчас поправляюсь. — Или лучше все!
Для большей уверенности…
— Матовые или глянцевые?
— Глянцевые. Конечно, глянцевые.
Слово «матовые» абсолютно не подходит к НЕМУ.
6
Из редакции звоню Ингрид с просьбой обеспечить мне алиби.
— Сегодня идем вместе на ужин. Вдвоем. А ты туда случайно не собираешься? Тебе понятно?
Мирек с Властой, услышав эти слова, вопросительно оборачиваются ко мне, и я заговорщически им подмигиваю.
— Думаю, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, — озабоченно говорит Ингрид. — Ты соображаешь, дорогая, что это кончится в постели?
— Соображаю ли я? — повторяю я за ней. — Я на это надеюсь!
Ингрид молчит.
— А что Оливер? — спрашивает она чуть погодя.
Мирек не спускает с меня глаз.
— Я не знаю… — шепотом говорю я. — Если ты моя лучшая подруга, то прошу тебя не задавать мне таких сложных вопросов!
Мирек покачивает головой.
7
По дороге с работы захожу в Kodak. Поскольку речь идет об одной-единственной фотографии, мое волнение совсем несоразмерно. На улице я тут же открываю конверт и быстро просматриваю фотографии. Удачные, хорошо сфокусированные. Улыбаясь, натыкаюсь на людей. На большинстве фоток я. На некоторых я и Оливер. У меня перехватывает дыхание.
На следующей фотографии Оливер — и ОН.
Я люблю ЕГО, несомненно.
Вдруг кто-то сзади обнимает меня. Я испуганно оборачиваюсь. Передо мной стоит Оливер.
Я таращу на него глаза. Оливер улыбается. Шел, дескать, с работы и увидел меня.
— Может, зайдем выпьем кофе? — спрашивает он.
Не могу, говорю я. Иду, мол, ужинать с Ингрид и должна переодеться.
Проверенный рецепт семейного счастья — волшебный интерьер с персидским декором — Коктейль «Screaming Orgasm»[80] — Одуряющий аромат торфяного дыма — Французский шарм 1
— Думаю, это неправда, — дома говорит мне с улыбкой Оливер.
— Что неправда? — осторожно спрашиваю я.
— Что идешь ужинать с Ингрид.
Я стою перед зеркалом в передней (я в одной юбке и в своем лучшем бюстгальтере).
— Ты так считаешь? — улыбаюсь ему в ответ. — Что ж, позвони ей и спроси.
Почему всегда это так противно?
— Мне кажется, ты идешь с НИМ.
Мы прощупываем друг друга. Не будь это столь грустно, возможно, было бы даже забавно.
— Да, разумеется, иду ужинать с НИМ, — говорю я спокойно, упиваясь собственной жестокостью. — Я сказала, что иду с Ингрид лишь для того, чтобы подбросить тебе более или менее успокаивающее объяснение. Я не хотела, чтобы ты страдал.
— Это было очень любезно с твоей стороны, — говорит Оливер.
Он все еще пытается говорить со мной в легком тоне, но его ироничная маска уже рассыпается в прах.
— Я сама хорошо знаю, как это… — говорю я, намекая на Блудичку, и следом перехожу в изначально незапланированное наступление. — Ты спал с ней? — спрашиваю, глядя ему прямо в глаза. — Ты спал с Блудичкой уже тогда, когда был со мной?
Оливер оторопело молчит.
Конечно, я догадывалась об этом, но просто не хотела в этом увериться. Его косвенное признание приводит к тому, что во мне поднимается волна справедливого гнева.
— Ну видишь, какой ты подонок! — шиплю я на него.
Он склоняет голову.
— Ты сам все испортил, — добавляю безжалостно.
Оливер с грустью смотрит, как я надеваю топик с глубоким вырезом. Он жутко раздражает меня. Поскорее бы уйти!
— Не ходи, — шепчет Оливер. — Прошу тебя.
Я презрительно усмехаюсь. Сроду терпеть не могу хныкающих мужиков. Скользнув в лодочки, еще раз проверяю содержимое сумки.
— В котором часу ты вернешься? — мучительно проговаривает он.
— Не знаю, — говорю я. — Но ясно одно: если до утра не вернусь, завтра пришлю тебе с посыльным букет цветов…
— На эту тему я отказываюсь шутить.
— А я не шучу.
Оливер сглатывает воздух.
— Если не придешь до полуночи, не приходи вовсе.
Я взрываюсь.
