— Куда ты приплыть-то хочешь? По-моему, мы уже далеко от причала.
— Говори потише, — прошипел он. — Услышит кто-нибудь. Нет, мне это место не нравится. Греби, греби.
Он здорово походил на крысу — маленькую, тощую и нервную. И чем дальше мы уплывали, тем пуще он нервничал.
— Вон туда, — прошептал он. Я поплыл «туда».
— Ладно, — вдруг сказал он. — Остановись здесь. Остановись!
Мы оказались в бухточке, накрытой пологом повисших над водой ветвей. Шлюпку понемногу сносило к низкой, поросшей травой отмели, поднимавшейся из воды совсем рядом с берегом. Я поднял весла, достал из пакета конверт, протянул его моему гостю.
— Не отдавай его мне в руки, придурок, — сказал он. — Спятил что ли? А если кто увидит?
— А чего бы ты хотел? — спросил я. — Чтобы я передал его через какую-нибудь рыбку? И кто нас тут увидит? На десять миль в округе мы единственные, кто не спит без задних ног.
В ответ он медленно, с театральной осторожностью произнес:
— Положи… конверт… на… дно… лодки. — Губами он при этом старался не шевелить, отчего сильно смахивал на неумелого чревовещателя. А затем быстро и нервно сказал: — Только не намочи его. Теперь пододвинь ко мне ногой.
Я проделал все это, он наклонился, чтобы взять конверт, и мне вдруг страшно захотелось двинуть ему кулаком в глаз. Просто из принципа.
— Ладно, теперь медленно плыви к причалу, как будто мы с тобой двое друзей, решивших прокатиться на лодке в прекрасную ночь.
— Ой-вэй, — прошептал я. Этому малому не помешало бы провести недельку в бунгало номер два — в обществе злющих, затянутых в кожу садистов из Бронкса.
Следующие два плавания к середине озера обошлись, слава Богу, без приключений. Последний из моих гостей покинул лодку, я подождал, когда отъедет его машина. А затем поспешил к моему «бьюику» и поехал прямиком в бар мотеля, где скрутил себе ну очень большой косяк, каковой и курил, пока он не заставил меня напрочь забыть о шлюпках, конвертах и ненавидящих рок-н-ролл психопатах.
Должно быть, в воздухе или в небесах произошли некие изменения, а возможно, люди просто прознали о набитых деньгами мешках, которыми манипулировал Майк Ланг. Так или иначе, на следующий день мусорный ветер принес к нам моего давнего знакомого, Виктора, когда-то владевшего в Уайт-Лейке отелем. Виктор вошел в наш танцевальный бар и приветствовал меня так, точно я был его давно потерянным и теперь вдруг обретенным братом. Он попросил пива, я налил ему бокал.
Виктору было уже за пятьдесят — высокий, сильно перестаравшийся по части загара, с серебристыми волосами, в общем, красивый до отвращения. Из Уайт-Лейка он сбежал после того, как проводившиеся им переговоры о продаже земли завершились убийством, которое все — по крайней мере, в наших местах, — считали его рук делом. За несколько лет до Вудстока Виктор приобрел примыкавший к 17Б участок заболоченной земли, заплатив за него меньше двадцати тысяч. По удивительному совпадению, прямо на следующий день городской совет принял решение построить именно на этом участке новый стадион. Виктора оно, по его словам, удивило сверх всякой меры. Но раз уж ему привалила такая удача, он продал свое болото — за два, как уверяли, миллиона долларов. Возможно, полученная Виктором прибыль была и не так велика, однако она оказалась достаточно высокой для того, чтобы власти штата провели расследование и, в конечном итоге, запретили ему вести какие бы то ни было дела в штате Нью-Йорк. И он укрылся в двадцати милях от нас, на пенсильванском берегу реки Делавэр.
Впрочем, каким бы скользким типом ни был Виктор, теперь у него появилась новая идея, вернее, предложение, стоившее по его мнению того, чтобы рискнуть и пересечь границу двух штатов.
— Я смотрю, машин у тебя на парковке целая уйма стоит, Эллиот, — начал он, явно пытаясь подольстится ко мне. — Похоже, дела твои идут хорошо. А у Вудстока как успехи?
— Неплохо, — ответил я. — Хотя, как тебе хорошо известно, Виктор, на всех не угодишь.
— Да, верно, я как раз об этом и хотел поговорить с тобой, Эллиот. Что этому малому, Лангу, требуется, так это хорошая группа связи — пара ребят, которые занимались бы отношениями с местной публикой, ну, как бы, смазывали разные там шестеренки, чтобы с фестивалем было поменьше хлопот. Понимаешь, о чем я? Я слышал, он тут деньгами сорит. Так что без помощника ему никак не обойтись.
Группа связи? Мне казалось, что человека для этой работы уже наняли — меня, о чем я и сообщил Виктору.
— Нет, у меня на уме работа более общая и более прибыльная для нас обоих.
И Виктор объяснил, что главная задача группы связи состоит в том, чтобы гарантировать неизменную поддержку фестиваля местными политическими воротилами.
Я начинал нервничать. Виктор умел жонглировать словами. Он мог и грабеж средь бела дня представить как благодеяние, совершенное матерью Терезой. И сейчас как раз в роль матери Терезы и вживался.
— Мы с тобой могли бы поделить вознаграждение, скажем, по двадцать пять тысяч на брата, которое причиталось бы нам как бесценным местным координаторам Вудстокского фестиваля, — сказал он.
— Двадцать пять тысяч долларов это большие деньги, Виктор, — ответил я. — Что, собственно говоря, получит за эти двадцать пять штук Вудсток?
Едва задав этот вопрос, я почувствовал себя идиотом.
В ответ Виктор показал когти:
— Ну, ты же не забыл о твоем разрешении, Эллиот? А ведь его, как и другие разрешения, полученные от органов здравоохранения, обеспечения безопасности и так далее, все их можно аннулировать, отозвать, отменить, если, конечно, — вот тут мы с тобой и выходим на сцену, — если, конечно, у Вудстока не будет сильной группы связи.
— А вот если люди Вудстока нас не наймут, — продолжал Виктор, — тогда, я в этом уверен, здесь может появиться Национальная гвардия, которая очистит всю отведенную под фестиваль территорию.
Сказав это, Виктор прикончил свое пиво, ослепил меня люциферовской улыбкой и сообщил, что его ждут дела.
— Еще увидимся, — пообещал он и покинул бар.
Я побежал к Лангу, рассказал ему об угрозах Виктора. Ланг, по обыкновению своему спокойный, попросил меня свести его с Виктором.
На следующее утро Виктор, Ланг и еще несколько фестивальных заправил провели в украшенном настенными рисунками углу бара «Эль-Монако» закрытое совещание. Виктор очертил весь диапазон услуг по связи с общественностью (и не только с ней), которые фестиваль мог получить от него всего за пятьдесят штук. Вследствие запутанных математических выкладок, в которых учитывались возможные непредвиденные расходы Виктора, моя доля оказалась урезанной до десяти тысяч. В число сложных задач, которые он собирался решать, входила и раздача денег лицам, занимавшим в Монтичелло высокие посты.
Выслушав предложение Виктора, Ланг тут же пригласил его в свой личный офис, переименованный к тому времени в «Поместье Вудсток». Полчаса спустя эти двое вышли из офиса. Ланг выглядел отстраненным и задумчивым, Виктор кипел от злости. Я сидел в баре, успев к этому времени получить инструкции ни во что не вмешиваться — от одного из вудстокцев, очень похожего на Уолта Диснея. Вернее сказать, я находил его похожим на Уолта, хотя голос у него был точь-в-точь как у Мела Бланка[5][5], а временами он погогатывал на манер Дональда Дака.
Виктор зашел в бар и заявил:
— Эллиот, ты бы лучше рассказал Лангу и его прихлебалам, как в Уайт-Лейке ведутся дела. Они думают, будто могут обойтись без моих услуг, но они недооценивают Виктора. Если мне не заплатят за консультации, гарантирую, никакого Вудстокского фестиваля не будет!
В то утро я все поглядывал на дверь Майка. И «порше» его и «Харлей» стояли перед офисом, значит, он никуда не уехал. Шторы на окнах были задернуты, но за ними горел свет и играла музыка. Перед самым полуднем подъехал и остановился рядом с «порше» лимузин. Правда, никто из него не вышел, лимузин просто стоял у офиса, точно большой отдыхающий зверь. Потом вдруг приехал Виктор. Вылезая из машины, он покивал мне — так, точно мы с ним были сообщниками. Я же смотрел на него с пустым выражением лица. Майк вышел из офиса в сопровождении двух мужчин в деловых костюмах. Он, Виктор и эти двое погрузились в лимузин и куда-то уехали.
Час спустя лимузин вернулся. Виктор выскочил из него, нашел меня глазами, состроил угрожающую физиономию, а после сел в свою машину и рванул ее с места так, что в воздухе запахло горелыми покрышками. Затем появился Майк, показавший мне два поднятых пальца — победа. Я подлетел к нему, мы обнялись.
— Все путем, — сказал Майк. — Беспокоиться не о чем. Мы немного вправили Виктору мозги. Ничего с Вудстоком не случится. Расслабься, малыш.
И больше мы о Викторе не слышали. Однако приток всякого рода дряни на этом не прекратился.
