Ознакомительная версия.
Джоди изнемогала. Еще чуть-чуть, и ее схватят. На перекрестке Четырнадцатой улицы она повернула налево. Впереди станция метро, осталось продержаться всего несколько минут.
— Вон она! — крикнул какой-то мужчина.
Джоди быстро обернулась и увидела двух полицейских, которые бросились за ней.
Снова встретившись с воровкой глазами, Грейс вздрогнула. Она поняла, что ее так поразило в этой девушке, но это было настолько невероятно, что она отказывалась верить.
Джоди в панике бросилась в метро, скачками спускаясь по лестнице. Собрав последние силы, она перепрыгнула через турникет, пытаясь оторваться от Грейс и полицейских. Грейс не могла упустить ее. Чтобы попасть на платформу, она, расталкивая пассажиров, ринулась вниз по эскалатору, ехавшему наверх.
Она снова увидела девушку в толпе, и ее сердце заговорило раньше, чем рассудок.
— Джоди! — крикнула она. — Джоди!
Девушка остановилась как вкопанная. Ее словно ударило током. Она медленно обернулась, уронила сумку. Ее сердце колотилось так, словно рядом взорвалась граната. Этот голос, это лицо!..
Застыв на месте, они смотрели друг на друга.
— Мам? — Голос Джоди дрожал. Она опять открыла рот, но не могла произнести ни слова, ее сотрясали беззвучные рыдания.
Время снова замерло, это было их мгновение. Мгновение, выпавшее из времени, из реальности. Узнавание.
Поезд ворвался на станцию, неся с собой ураганный порыв ветра. Джоди шагнула навстречу матери. Но двое полицейских уже нагнали их, и тот, что был крупнее, схватил Джоди.
— Я держу ее! — крикнул он, бросив девушку на пол. Он повернул ее лицом вниз и заломил руку назад, чтобы надеть наручники. Он застегнул один браслет, как вдруг получил сильный удар под ребра. Не понимая, что происходит, он повернулся к Грейс в тот самый момент, когда она нанесла ему сокрушительный удар в лицо.
— Прыгай в вагон! — приказала Грейс дочери.
Второй полицейский выхватил дубинку, чтобы защитить коллегу. Джоди не могла сдвинуться с места.
— В вагон! — повторила Грейс, когда раздался сигнал, предупреждающий о том, что двери вот-вот закроются.
Первый удар дубинкой обрушился ей на голову, за ним второй. Прежде чем потерять сознание, Грейс показалось, что она увидела, как Джоди прыгнула в вагон. Поезд тронулся. Прижавшись лицом к стеклу, Джоди смотрела, как полицейские тащат ее мать по лестнице.
* * *
Шейк Пауэлл был взволнован. Он не хотел показать это Сэму, но история о «посланнике небес» потрясла его. В его голове бился один вопрос. Он узнал в справочной телефон больницы Святого Матфея, дозвонился, представился и попросил соединить с доктором Гэллоуэем.
— Шейк?
— Скажи, старик, как зовут женщину, о которой ты говорил?
— Грейс Костелло, — ответил Сэм. — Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Нет, — соврал Шейк. — Извини, что побеспокоил.
Он поспешно повесил трубку, опасаясь, что друг станет его расспрашивать.
«Грейс Костелло», — повторил он про себя. Это было то самое имя, которое он был готов услышать. Но как это вообще может быть? Сердце его билось так, что отдавало в виски. Ему нужен был воздух. Пошатываясь, он спустился по лестнице и вышел на баскетбольную площадку.
«Грейс Костелло!» Может быть, все-таки нужно было предупредить Сэма? Он еще раз обдумал это, но так ни к чему и не пришел. Решив, что так тому и быть, он вошел в церковь и перекрестился. Все эти годы он, чтоб сохранить веру, убеждал себя в том, что существует Бог, который все понимает и всем сострадает. Но что на самом деле ему известно о природе Небес? Конечно, Бог, с которым он постоянно говорил, был милостив и щедр. Но существует ли этот Бог где-то еще, помимо его сознания?
* * *
Жюльет проснулась, наслаждаясь уютом, который так разительно отличался от бесприютности голых стен камеры, в которой она провела три дня. Она потянулась под одеялом, мягким и теплым, как перина, посмотрела одним глазом на будильник и тут же подскочила: уже половина девятого! А ведь иммиграционная служба вызывает ее к десяти. Чтобы продлить визу, нужно пройти медицинский осмотр и сделать прививки.
Жюльет выскочила из постели, вызвала такси и посмотрела расписание поездов. Еще можно успеть, но нужно торопиться. Жюльет собиралась в душ, когда увидела записку, которую оставил ей Сэм. Она прочитала ее. Потом перечитала еще раз и еще. Набросив на плечи одеяло, она вышла на пляж, навстречу океану, ветру, небу. Она с восторгом окунулась в совершенно новое ощущение счастья, прокручивая в голове события последних часов.
Воздух был ледяным, но она все равно несколько раз прошлась колесом по песку. Она чувствовала себя прекрасной и легкой. Жизнь была восхитительна.
* * *
Грейс открыла глаза. Она сидела на заднем сиденье полицейской машины, ее рука была прикована наручниками к дверце.
— Эй, вы что?! Я тоже полицейский! — крикнула она.
Один из полицейских, сидевших впереди, повернулся и мрачно посмотрел на нее. Он прижимал к носу окровавленный платок.
— Парни, вы делаете большую глупость. Я детектив из тридцать шестого участка.
— Ага, — ответил тот, кто сидел за рулем. — А моя мамочка — Бритни Спирс.
— Посмотрите сами, документы во внутреннем кармане.
Для очистки совести полицейский с разбитым носом порылся в куртке Грейс и вытащил значок нью-йоркской полиции.
— Вот дерьмо! — выругался его напарник, тормозя. Он остановил машину на Лексингтон-авеню.
— Что это была за девушка? — спросил он.
— Мой осведомитель, — объяснила Грейс.
— Но она же украла у вас сумку!
— Это было разыграно, для отвода глаз.
— Разыграно?
— Слушайте, парни, даже не пытайтесь в это вникать. Хорошо?
— И зачем вам понадобилось так драться? Вы мне чуть нос не свернули!
Грейс пожала плечами.
— Нужно же было как-то исправить то, что вы натворили.
— Но мы выполняли свою работу! Согласитесь, вы вели себя неадекватно, — оправдывался один из полицейских, снимая с Грейс наручники.
— Ладно, ладно! Лучше помогите мне и подвезите.
— Куда?
— В больницу Святого Матфея, — ответила Грейс, растирая запястья.
* * *
Центр здоровья имени Джона Кеннеди находился в башне из стекла и металла на углу Парк-авеню и Пятьдесят второй улицы. Жюльет вбежала в здание. Она уже опаздывала на пятнадцать минут, но надеялась, что ее за это не отправят обратно в тюрьму.
«Хотя на этот счет никогда нельзя быть уверенным».
Дожидаясь лифта, она восхищенно оглядела холл. Его высокий потолок был выложен золотой византийской мозаикой. Вот за что Жюльет любила Нью-Йорк: даже если ты давно живешь тут, не бывает дня, чтобы ты не увидел вдруг что-нибудь новое и прекрасное. Жюльет поднялась на тридцать третий этаж, обещая себе, что, когда покончит с делами, обязательно вернется, чтобы как следует рассмотреть потолок в холле.
Она подошла к администратору и сказала, что ей назначена встреча. Ее попросили подождать, потом провели по коридору. Вокруг пахло больницей. Жюльет все еще витала в облаках, и даже холодный строгий интерьер медицинского центра не смог испортить ей настроение. Хотя она, конечно, предпочла бы сейчас оказаться в другом месте.
«Если хочешь быть здоров, меньше слушай докторов», — говорила ее прабабушка, которая бодро пересекла девяностопятилетний рубеж, и до сих пор Жюльет всегда старалась следовать ее совету.
— Мадемуазель Бомон? — спросил человек в белом халате.
— Да.
— Я доктор Голдвин. Начнем, если вы не против.
Жюльет вошла вслед за ним в длинный неуютный кабинет. Начался быстрый медицинский осмотр. Жюльет сделали прививки, взяли кровь на анализ. Она ответила на несколько вопросов о перенесенных заболеваниях, о наследственности.
Затем врач начал прослушивать ее легкие. Чтобы разрядить обстановку, Жюльет пошутила:
— Доктор, никакого рака, пожалуйста! Мне некогда, я влюблена.
Но врач даже не улыбнулся. В медицинском центре пациенты идут непрерывным потоком, и если вам хочется участия и приветливости, обратитесь в другое место.
— Мадемуазель Бомон, мы закончили.
— Я могу идти?
— Да. Оставьте ваш адрес, мы пришлем результаты осмотра. Или вы можете сейчас подождать?
— Сколько времени это займет?
— Полчаса.
— Тогда я подожду, — ответила Жюльет.
Уж лучше разом покончить с этим. Ее проводили в зал ожидания. Она налила себе кофе из автомата и долго стояла у окна, глядя на блики в стеклах небоскребов на Парк-авеню. В них отражалось небо, и огромные здания казались Жюльет прекрасными и в то же время пугающими. Наверное, потому, что сама она чувствовала себя маленькой, хрупкой, смертной.
Кофе был отвратительным. Жюльет почувствовала, что ее тошнит. Она смяла пустой стаканчик. Ей вдруг стало не по себе. У нее возникло какое-то смутное предчувствие, что со здоровьем у нее не все в порядке. Что за ерунда! Она отлично себя чувствует. Если бы понадобилось, она смогла бы пробежать нью-йоркский марафон или пешком подняться на семь тысяч ступеней Эмпайр-стейт-билдинг.
Ознакомительная версия.
