Но не это самое ужасное. Оба надзирателя, О'Грин и Хайт, убиты. Их головы прострелены из их же служебного оружия. Не знаю, сделал ли это Ридж, или они сами - под его влиянием.
Есть ещё разрушения у входа в клинику. Дверь выбита. Но больше никто не пострадал. Пока. Ночной дежурный, кажется, свихнулся от пережитого потрясения. Бормочет что-то себе под нос, ни одной связной фразы. "Огромного роста", "горящие глаза", "не человек"... Похоже, наш бывший подопытный заставил дежурного видеть его, Риджа, в облике какого-то чудовища.
Но если такую галлюцинацию можно списать на гипноз, то разрушения, которые не под силу сотворить обычному человеку - это уже никакой не гипноз, а действительность. Жуткая действительность.
Почему вчера я так и не поговорил с профессором? И этот голос в голове...
26.
Страх. Страх стал моим постоянным состоянием. Я боюсь. От ужаса меня просто трясёт, потому что действительностью стала и угроза Риджа отомстить.
Позавчера ночью у себя дома убит профессор Хикок. Не могу писать о том, в каком его нашли состоянии. Скажу только о доме, часть которого сметена с лица земли, превращена в пыль. В уцелевших комнатах многие деревянные предметы обуглены, а металлические превратились в бесформенные слитки.
Теперь я знаю, что именно мы "пробудили". Монстра.
Кто будет следующим? Я или Уэдли?
Впрочем, всё равно. Я каждую минуту жду, что оно, бывшее некогда Сиднеем Риджем, придёт за мной. Он говорит мне об этом. Остановить его не в силах никто. На полицию рассчитывать смешно. Скорее уж, больше к ситуации подходят священники - но и от них вряд ли будет толк, даже если они соберутся целым отрядом.
Страх возвращается в полночь
Каждый раз, когда стрелки часов отмечали на циферблате окончание одного дня и начало другого, ребёнок начинал биться в истерике. Это были не детские капризы. Не объяснить капризами таких пронзительных воплей, наполненных неподдельным ужасом.
Иногда, зажмурив глаза, мальчик метался по кровати, руками и ногами словно отталкивая от себя каких-то невидимых врагов. А бывало, сжимался в комок, закрывая голову руками. И кричал, кричал...
Родители долго пытались как-то изменить ситуацию. На уговоры и попытки успокоить надеяться, конечно, было бессмысленно, поэтому они перепробовали всё: визиты к психологам, врачам, успокоительные лекарства кроме самых сильнодействующих. Не помогало ничего. Только время делало своё дело - примерно в четверть первого ребёнок постепенно успокаивался и засыпал.
***
Посёлок Эплвуд пригородом Снайдерсвилля назвать нельзя, их разделяет расстояние, которое на автомобиле при хорошей скорости преодолеть можно минут за сорок. Но формально, по решению, принятому некогда чиновниками, Эплвуд - часть Снайдерсвилльского округа. И если даже сам провинциальный Снайдерсвилль мало чем знаменит и известен, то Эплвуд и подавно. Вот разве только заброшенные штольни, проделанные в горе, у подножия которой лежит посёлок, кое у кого вызывают интерес. Давно, ещё в позапрошлом веке, в них добывали известняк. Потом по каким-то причинам прекратили, а штольни остались и постепенно обветшали.
Люди малосведущие иногда называют их пещерами, хотя геометрически правильная форма явно говорит, что тоннели в горе - дело не природы, а человека. Но самопровозглашённых спелеологов это не смущает, и они порой отправляются исследовать глубины Эплвудской горы. Несмотря на то что это не безопасно: надёжность опор полуторавековой давности сомнительна.
Об обвалах в штольнях, правда, слышно не было. А вот что кое-кто из горе-исследователей там заблудился, рассказывали. Но в том и дело: это были только рассказы, услышанные кем-то от кого-то, а не свидетельства очевидцев поисков пропавших людей. Слухи всегда переиначивают и преувеличивают реальные события. Наверняка в действительности заблудившихся нашли и спасли, и они вовсе не сгинули бесследно внутри горы, как любят сочинять некоторые эплвудскиеские старожилы, и их неприкаянные души не блуждают по тоннелям.
Впрочем, одно достоверное событие, связанное именно с поисками потерявшегося в штольнях, всё-таки было. Это могли бы подтвердить многие жители посёлка. Но они могли бы подтвердить и то, что потерявшийся в конце концов отыскался. Однако что представляется более зловещим - слухи о пропажах людей, или этот факт возвращения из подземного путешествия - ещё вопрос.
***
Вечером Сара Харви и её сын Фред вышли прогуляться. Для того они на время Сариного отпуска и перебрались из снайдерсвилльской квартиры в Эплвуд, в дом, доставшийся в наследство от тётушки Герды Спок - побыть на природе и подышать свежим воздухом. Ведь Эплвуд, хотя и называется посёлком, самая настоящая деревня. Здесь многие занимаются фермерством, разводят сады и держат скот.
Тётушкин дом долгое время простоял пустым. Три года назад, узнав от адвоката о последней воле родственницы, Сара была порядком обескуражена: наследство представлялось ненужным. Разве что продать дом и участок... Но, пожалуй, больших денег не выручишь. Гарольд, Сарин муж, на продаже настаивать не стал. И эплвудский дом оставили существовать своей собственной жизнью. До тех пор, пока детский врач, лечивший Фреда от затяжной, не желающей проходить простуды не порекомендовал летом всерьёз заняться закалкой его здоровья. И Сара решила последовать совету.
Первое, что предстояло на новом месте - грандиозная уборка. Весь день Сара выносила из дома коробки и пакеты, полные старых ненужных вещей, сметала паутину в углах, пылесосила, мыла окна и делала ещё сотню разных дел. Фред изо всех сил помогал - по крайней мере, так казалось ему самому. На самом деле он больше мешал, но Сара не сердилась.
К вечеру всё наконец-то было приведено в порядок. Мать и сын поужинали в пахнущей чистотой кухне и отправились побродить по окрестностям.
Нескольких минут хватило, чтобы добраться до окраины Эплвуда. Дальше начинался луг. Сара шла по колено в траве и полевых цветах, а Фред - чуть не по пояс. Тёплое августовское солнце улыбалось прощальной вечерней улыбкой. Мальчик то и дело переходил с шага на бег, носился вприпрыжку, отыскивая разные интересные вещи: то зелёного жука, то необычной формы листок, то птичье гнездо.
Так они дошли до подножия Эплвудской горы. Можно было или возвратиться, или продолжить путешествие, взобравшись по ведущей вверх дороге. Когда-то этот путь специально проложили к штольням. Теперь он порядочно зарос бурьяном, но был ещё пригоден для ходьбы.
Заметив вверху тёмные провалы штолен, Фред заявил, что до них обязательно нужно дойти. "Почему нет? - подумала Сара. - Заглянем туда и вернёмся домой".
Подъём отнял больше сил, чем Сара рассчитывала. Или просто напомнила о себе вся переделанная за день работа?
В штольне не оказалось ничего интересного, если не считать резкого перепада температуры - как будто из тёплого летнего дня шагаешь в позднюю осень. Холодно и сыро. Каменные стены местами поросли мхом, на полу осколки бутылок и пустые обёртки от какой-то еды. Одним словом, смотреть не на что. Даже Фред, казалось, особо не заинтересовался "пещерой".
Спускаться будет легче, чем лезть в гору. Но все равно Сара решила немного отдохнуть и уселась прямо на землю. Фред в ответ на предложение последовать этому примеру только помотал головой:
- Я, мам, совсем не устал, ни капельки! Ты сиди, а я найду для тебя красивый цветок.
- Далеко не убегай.
- Ладно!
Фред поскакал вниз по дороге.
Сара с минуту следила за ним, пока не почувствовала, что веки начинают слипаться. Во всём теле появилась свинцовая тяжесть. Что это?.. Конечно, она трудилась весь день, но всё-таки это была только домашняя работа. Усталость навалилась такая невыносимая, точно Сару месяц заставляли таскать булыжники на постройке какой-нибудь египетской пирамиды.
"Нет, нет, нельзя спать... Фред..." - мысль вспыхнула в голове - и погасла. И все другие мысли тоже.
...Фред!
Вздрогнув, Сара проснулась. Было темно. Что это значит? Неужели она позволила себе уснуть на улице, вдали от дома, оставив сына без присмотра? И проспала так долго, что успело стемнеть?
Фреда рядом не было. Уже предчувствуя беду, Сара огляделась вокруг. Но быстро привыкшие к темноте глаза не различили ничего, кроме дороги, зарослей бурьяна и склона горы.
- Фред! Фредди-и!
Ни звука в ответ.
Сара всё крутила головой, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение. Но его не было. Внезапно что-то словно притянуло её взгляд. Глаза остановились на чёрных прямоугольниках штолен. В коленях появилась дрожь. Но, преодолев её, Сара бегом бросилась ко входам в подземелья.
Холод и непроглядная тьма встретили её в одном, и в другом, и в следующем. Тьма и пустота. Но несмотря на это Сара не переставала звать сына, пока не сорвала голос. После она могла только шептать, но долго ещё бегала из одной штольни в другую. Стоило углубиться в тоннель, как приходила мысль, что Фред, должно быть, в соседнем. Но в соседнем повторялось то же самое.
