– Ну кем ты будешь у меня на заводе? Ну давай будешь главным по безопасности. Создам эту должность. Или хочешь по социальным вопросам?
Походив по заводу и поводив бровями по сторонам, Маслов пришел в кабинет к Сергею через месяц:
– Я смогу принести пользу, если буду отвечать за все. Сейчас какая-то ерунда получается. Сидишь на собраниях – штаны протираешь. А что их протирать – порядок наводить надо. Не только в офисе, но и на всем заводе. На охране я за неделю порядок навел – проблем больше не будет, а что дальше делать? Что дальше делать-то?
Поразмыслив как следует и расспросив Маслова, что он подразумевает под словами «порядок на всем заводе», Иван Сергеевич назначил его первым замом. А уж с субординацией Маслов сам разобрался. Все решалось просто, по-штангистки.
– Можешь этот вопрос дернуть?
Сказал «могу» – дергай, сказал и не дернул – тренируйся на другой пока работе.
Поначалу не все признали, что это был сильный кадровый ход. Хотя Маслова в городе знали, уважали и боялись. На заводе восстановилась дисциплина. Серьезная и вдумчивая. Как лицо штангиста перед третьим подходом к весу на Олимпиаде. Торговые представители в других регионах, которых набирал уже сам Маслов, были тоже в основном из тяжелоатлетов, отличались завидной ответственностью и, действительно, вкалывали с утра до вечера – что для людей, работающих на удалении, было исключительной редкостью. Иван подозревал, что это уважение к труду строилось на пятьдесят процентов из уважения к спортивным показателям, размеру бицепсов и личности Александра.
Во время разговора с подчиненным он мог, не находя аргументов словесных, начать нервничать, достать из-под стола гирю и устроить короткую зарядку.
Так он выпускал пар, по собственному признанию.
Действовало безотказно.
В городе и так не было сильных нерусских диаспор. Поскольку единственное крупное работающее предприятие было теперь под контролем, это стал совсем уж, как говорил Маслов, «русский город».
Деятельность «правой руки» генерального директора была настолько эффективной, что позволила Ивану Сергеевичу отойти от дел, заняться воспитанием сына, в том числе спортивным, и самому четыре часа в день проводить на теннисных, хоккейных и волейбольных площадках. И в итоге переехать в областной центр, иногда так и не появляясь на заводе, не из экономии полутора часов в один конец, а скорее из уважения к труду японских автомобилистов – такую машину было жаль гробить по боевым танковым тропам.
Маслова в городе знали и уважали. Маслов же, в свою очередь, уважал Ивана Сергеевича за то, «что он в теме», «болеет душой за будущее страны» (он не смотрел программу «Наша Russia» и не видел иронии в этих словах), за то, что «не жрет виски со всеми подряд без принципа и разбора».
Уже через месяц на заводе наряду с фотографиями ударников висели портреты Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Нахимова, Александра Карелина, Ирины Слуцкой, Юлии Чепаловой и Екатерины Гамовой.
Трое последних побывали на заводе, встречались с рабочими, так что их фотки дополнялись автографами.
3
Сам Иван раз и навсегда распрощался с политикой за бессмысленностью всего там происходящего. Почувствовав отношение к себе как к денежному мешку, он, как и многие прочие директора крупных предприятий, быстро наигрался в эти игрушки и предпочел сосредоточиться на собственных заботах.
Маслов же, успевший вступить в партию за три заседания до конца ее фактического существования, произвел впечатление на многих потенциальных властителей умов и судеб. Вскоре ему посыпались предложения от старых знакомых персон, но из абсолютно новых политических новообразований. Стоит ли говорить, что в итоге Александр оказался в партии с громким названием «Патриоты» и быстро стал одним из трех ее региональных лидеров.
Все чаще и чаще ездил он в Москву по политическим делам. Иван, чтобы драгоценное время «правой руки» не пропадало зря, снабжал его коммерческими задачами и постепенно передал в его руки все отношения с крупными государственными органами.
Однажды Иван заехал к Маслову домой – понадобились ключи от сейфа – и засиделся до половины второго.
– Я вот, Сергеич, статью пишу. Для одного издания. Слов не хватает, конечно… и образования.
– О чем статья?
– О геноциде…
– Я и не сомневался.
Маслов буркнул «извини», упал на пол и сделал на кулаках двадцать отжиманий.
Отдышавшись, заговорил сбивчиво, но бойко:
– Геноцид русского народа принял такие масштабы… что Гитлер и Сталин показались бы безвинными баловниками, по сравнению с тем, что сейчас происходит в стране при полном попустительстве правительства. Ты в курсе, кто финансирует у нас институты планирования семьи, открытые по всей стране? Более семидесяти филиалов. Их больше уже, чем сельских библиотек. Конечно, Америка. Бюджеты подобных центров в крупных городах достигают полутора-двух миллионов долларов в год. Онкологию они нам не спонсируют, борьбу с беспризорниками тоже. Чего же вдруг такая забота о желающих сделать аборты российских женщинах? Не удивляет? Шесть миллионов абортов в год! Сто тысяч детей на поздних сроках! Какая забота американцев о России. Хочется заплакать… Зачем устраивать бомбежки, если можно элементарно понизить рождаемость до таких размеров, что нация исчезнет с лица земли.
Чтобы хоть как-то отвлечься от назойливой речи, Иван уставился на лежащую на столе газету с телепрограммой и принялся бегать глазами по строчкам.
Увиденное привело его в ужас, ибо прошло уже много лет, с тех пор как он последний раз читал программку вот так вот подряд, канал за каналом.
«Огонь любви» – 60-я серия. «60 серий! Бог мой!» – ужаснулся Иван.
Рита решает расправиться с Мариной. Александр боится, что жене станет известно об его интрижке. В гостях у Юлии Софья знакомится с Софьей Никитичной. Бахти уверяет Ксению, что любит ее, но должен соблюдать цыганские традиции, которые запрещают им быть вместе.
А Маслов не унимался:
– На сто женщин детородного возраста у нас уже приходится 113 детей. А для того, чтобы просто восполнить пробелы смертности и смены поколений, необходимо 230. Нормальная статистика? В два раза больше. Но если наши дети рождаются – с ними работа продолжается по полной программе. Беспризорниками на улицах никто не занимается, потому как детских домов у нас фактически не строят. Остается только фиксировать преступления и смерть от передозировок или токсикации.
Покивав взбудораженному великану в ответ, Иван вновь вернулся от безысходности к программке.
На другом канале сразу после «Огня любви» шла «Женщина без прошлого». И тоже, мать ее за ногу, 60-я серия. Вот такой вот день – день шестидесятников.
Любопытство Ивана возросло:
Теодор и Александра спасаются от киллеров. Яну тоже удается убежать от греческих наемников. Вместе они безрезультатно пытаются покинуть маяк. В России Лариса Вольская ждет с нетерпением известия о смерти Александры…
«Уж не смотрит ли все это моя жена!» – пришла в голову ужасная и страшная мысль. Иван ни разу не общался с ней на эту тему.
– А теперь о самом главном. Педофилия. Экскурсии для иностранцев в Петербург. Сорок тысяч визитеров за последние три года через экскурсионные фирмы специального назначения. Многие в восторге от творящейся здесь безнаказанности, остаются в Питере жить и организуют притоны для своих соотечественников. Открыто у нас хоть одно уголовное дело против иностранцев-педофилов? За штуку баксов питерские менты и урки продадут любые понятия о чести и дадут крышу любому притону. И это все – не геноцид? Усыновление детей? Гражданина России замучают собирать документы, а иностранцы покупают наших детей на запчасти как поломанные автомобили. Есть у организации лицензия – деньги на бочку и полный вперед. А таких организаций с лицензией больше ста. Пока мы работаем над получением бабок, кое-кто очень неплохо работает над нашими детьми…
– А тебе на фиг программка – если у тебя телевизора в квартире нет?
