– Почему это так важно для тебя? – прищуриваюсь я.
– Есть причина. Но… мне не слишком хочется говорить о ней.
– Дело в Татьяне? Ты её правда любишь?
– Боже сохрани, – скалится Игорь. – Но я правда люблю, – зажмуривается он, пряча болезненный взгляд. – Только другого человека.
Неожиданно… Перевариваю услышанное.
Нет, это никак не задевает меня уже, но и понятней совсем не становится.
– Игорь, если ты расскажешь всё как есть, возможно, я приму другое решение.
– Хорошо, – кивает покаянно. – Дело в том, что отец уже давно задумал женить меня на одной овце, которую я терпеть не могу, – с раздражением сжимает руль. – У него есть на это свои причины и методы, как надавить так, чтобы я не отвертелся. И мне с большим трудом удалось убедить его, что я встретил девушку своей мечты, у нас неземная любовь, и я просто не смогу без неё жить. И как ты понимаешь, эта девушка ты.
– Смешно, – кривится моё лицо. – Вот я идиотка, – прикрываю глаза.
– Ань, да, это было подло, но… Что уж теперь. Да и ты сама призналась, что не любишь меня.
– Да, я тоже люблю другого человека, – киваю задумчиво.
В груди по-прежнему не екает в сторону Игоря. Есть обида на него и подругу мою бывшую, но теперь, после бури с Гордеем, эти чувства такие незначительные, что почти не трогают меня.
– И что тебе даст, если я один раз сыграю роль? Ты же не думаешь, что я стану делать это постоянно?
– Потом отец уезжает на несколько месяцев на лечение, а дальше эта девица должна уехать на учёбу. И её семейка, наконец, отвалит от меня, – выплёвывает зло.
– Сомнительный план. Почему ты просто не пошлёшь отца подальше с его предложениями?
– Ты плохо знаешь моего отца, – усмехается невесело Игорь. – И лучше тебе не знать. Так что, ты поможешь мне? – смотрит прямо в глаза.
Что ж, сейчас похоже, он искренен.
– Я подумаю. Кстати, а что у вас всё же с Таней? Зачем это всё было?
– Это было большое недоразумение, – раздражённо отворачивается Игорь к окну. – Я был полный идиот, признаю. Если бы я знал, какая она тварь… Ну да ладно. Забей.
– А я-то думала, у вас любовь. Кольцо ведь ты ей зачем-то подарил?
– То было не для неё кольцо. Оно предназначалось человеку, который мне по-настоящему дорог. Но вместе нам быть нельзя. Так что…
– Мантекки и Капулетти?
– Почти. Если тебе будет легче от этого, считай, что судьба отомстила мне за все мои косяки.
В салоне повисает тишина. И я вдруг понимаю, что с Игорем больше не чувствую того напряжения, что было раньше. Смотрю на него ещё раз. Вот, ещё одна маска сброшена, а под ней совсем не тот парень, каким он хотел всегда казаться. Правда в том, что я его настоящим и не знала. И этот Игорь не вызывает во мне страха, скорее даже какую-то жалость.
Но душа болит по другому поводу, и я невольно снова переключаюсь мыслями на Гордея. Где он сейчас? Увидел ли мою записку, что думает?
И за какие косяки судьба отыгрывается на нас?
Мы заезжаем на заправку. Мой телефон взрывается вызовом.
Гордей?
О! Бабушка!
– Бабулечка, ты как? – тут же отвечаю я, пока Игорь уходит оплачивать топливо.
– О, блудная внучка моя отозвалась, – немного сварливо начинает бабуля.
Но голос её звучит достаточно бодро, это меня радует.
– Ба, у меня телефон разбился.
– М-м-м. А что за истории дикие про тебя плетут?
– Ба, – зажмуриваюсь я, – ты же им не поверила?
– Нет, конечно. Я что, внучку свою не знаю! Таньку отпела я, и язык её поганый тоже. Это ж надо придумать! На женатого мужика тебя повесить!
– Ба, – осекаюсь я. – Как твоё сердце? Ты правда в больнице? – ухожу от больной темы.
– Нормально моё сердце, – ворчит бабушка, – уколы проколю и буду снова огурцом.
– А лекарства как же? Я тебе привезу скоро.
– Какие лекарства? – непонимающе.
– Мама сказала, что ты просила срочно привезти то, чего у вас в аптеке деревенской нет.
– Я? У этой змеи подколодной просила? – взвивается тут же бабуля. – Ты в своём уме, Ань! Да я из её рук поганых и снега зимой поостерегусь взять.
– Да? Так ты не в больнице?
– Ещё чего, – фыркает. – Дома я. И, кстати, завтра к тебе приеду. Готовься. Сама посмотрю, с кем ты там и зачем, – выговаривает строго.
– А на чём же ты приедешь, ба?
– Сосед как раз в город едет, вот он меня и подкинет, а вечером назад. Только встретимся в городе где-то. К змеище этой я в нору не пойду, боюсь, прибить эту тварь ненароком. И тебе с ней делать нечего. Квартиру тебе найдём. Буду с пенсии тебе помогать, оплачивать. Вернулась, она, ты посмотри. Кикимора болотная, видимо, во Франции мужики богатые закончились? На отечественных потянуло?
А я сижу и даже улыбаться начинаю. Я так соскучилась за бабушкой. И если она приедет, я знаю, я всё смогу рассказать ей про Гордея, как есть. Она поругает, конечно, но потом пожалеет обязательно. И совет даст.
Мы тепло прощаемся, договариваемся о встрече.
В машину возвращается Игорь. Как хорошо, что мы ещё из города не выехали.
– Ну что, поехали?
– Нет, – выдыхаю я. – Бабушка позвонила, всё у неё хорошо и ехать никуда не нужно.
– А… Ну это отлично… Куда тогда?
Смотрю в телефон. Гордей так и не позвонил. И куда мне ехать, я понятия не имею.
– Что ж, – смотрю на расстроенного Игоря. – Поехали к твоему отцу. Спасу тебя от страшной участи.
– Аня, спасибо, – загораются его глаза.
– Пожалуйста. Только руки не распускать. И быстро. Придумывай историю, почему мы зайдём всего на пару минут. На большее я не согласна.
– Хорошо, я всё придумаю. Поехали!
Глава 39.
С тяжёлым сердцем покидаю я нашу с Аней тёплую постель и наш номер. Как с мясом отрываю её от себя.
Девочка моя крепко спит, и, наверное, это даже хорошо. Потому что я по-прежнему не знаю, что говорить и как.
Оставляю ей записку и новый телефон, куда успеваю внести свой номер.
Сбрасываю в пятый раз вызов от Натальи. Я уже в курсе, что жена моя пришла в себя и бурно истерит в больнице.
Надо ехать.
Целую ещё раз мою сонную, родную девочку и выхожу из номера с ощущением, что впереди у меня война, и от того, смогу ли я выиграть, зависит вся наша жизнь.
Приезжаю в больницу, хочу сразу найти лечащего врача Натальи, но он на операции.
Тяжело вздохнув, иду в палату к жене.
Торможу перед дверьми палаты, слышу недовольный голос Наташи:
– Уколите мне ещё обезболивающих! У меня всё болит.
– Врач вам сделал назначение, отступать от него я не имею права, – категорично заявляет медсестра.
– Значит, позовите врача! То, что вы колете, мне не помогает.
– Тебе нельзя обезболивающих! – захожу я в палату.
– Гордей, – тут же меняется её тон с требовательного и капризного на жалобный, – Гордей, пожалуйста, сделай что-нибудь, – начинает плакать.
Рассматриваю её, кривлюсь. Лицо отёкшее, шея в ортопедическом воротнике, рука в гипсе.
– Всё что могла, ты уже сделала, – не собираюсь жалеть её. – Ты хоть понимаешь, что чуть не натворила?
– Гордей, ну не ругайся, – начинает всхлипывать чаще, медсестра поправляет капельницу и удаляется.
– Я могу вообще уйти, – киваю на дверь.
– Нет! – округляет глаза Наташа. – Пожалуйста, не бросай меня.
Тяжело опускаюсь на стул.
– Гордей, у меня всё болит, – снова начинает причитать. – Попроси обезболивающее посильнее.
– Наташа, скажи, ты не в курсе или прикидываешься, – внимательно рассматриваю её.
Растерянно замирает, будто раздумывая, как дальше себя вести. Сдувается всё же.
– Врач сказал мне про беременность, но я пока даже поверить в это не могу. Гордей, я не знала, – снова льются слёзы. – Если бы я знала, я бы никогда так не поступила. Прости меня, – рыдает в голос.
– Кто отец ребёнка ты, я так понимаю, не знаешь тоже? – не могу удержаться от порции яда.
– Ты что, – смотрит обиженно. – Это ты! Только ты! Не думай даже иначе. Я же…
