Филип Дик - На территории Мильтона Ламки

Тогда Брюс прикинул, насколько же болен его консультант. Если ему требуется постоянный уход. Его покоробило от мысли, что он станет нянчиться с Мильтом Ламки, как нянчилась с ним Кэти Гермес. И, вероятно, другие женские особи по всей территории Мильтона Ламки. Но ему требовалось уладить дело с машинками. А если он откажется от поездки в Монпелье, то Мильт просто помашет ему на прощание да и укатит; он уже завел двигатель и сидит за рулем. Похоже, действительно торопится. Удивительно, что он вообще вернулся в квартиру.

— Ты не можешь задержаться здесь на некоторое время, чтобы мы успели это обсудить? — спросил он.

— Вопрос не в этом, вопрос в том, чтобы начать кое-какие действия, связанные с этим делом. Забрасывай свое барахло на заднее сиденье, и через пару часов мы будем в Монпелье. Твоя машина будет здесь в целости и сохранности; просто забери из нее все вещи и запри.

Без особой охоты Брюс так и сделал. Он пополнил коробки с образцами, громоздившиеся на заднем сиденье, своим чемоданом, и мгновением позже Ламки устремился в утренний трафик Покателло.

Дорога из Покателло в Монпелье ни в коей мере не была такой же гадкой, как дорога из Бойсе в Покателло. Пейзажи радовали глаз, по большей части представляя собой фермы и фруктовые сады, сама мостовая была в приличном состоянии, а несколько участков были положены совсем недавно. Движение транспорта не обременяло. Ламки не ехал особо быстро, но держал хорошую профессиональную скорость, обходя медленные машины и уступая путь новым «Бьюикам» и «Кадиллакам», выжимавшим полную скорость из трехсот лошадей своих двигателей. В среднем он делал пятьдесят пять миль в час, что для такой дороги было неплохо.

После полудня они прибыли в Монпелье. Запущенность тамошних улиц граничила с полным упадком. В некоторых местах мостовая была настолько разбита, что от нее не оставалось ничего, кроме булыжника. У всех домов вид был удручающе архаичным; они не то чтобы требовали покраски или явного ремонта, но цвет каждого из них, уныло нейтральный, делал их невзрачными донельзя. Они походили на собранные вместе фермерские дома, а в промежутках между ними теснились заросшие сорняками лужайки и цветочные клумбы. Зимние шины на многих из припаркованных машин, попадавшихся им на глаза, давали основание предполагать, что грязь при дожде превращает дороги в свиные лежбища. У первого мотеля, который они увидели, для парковки имелся только земляной выгон, домики являли собой лачуги из дранки, а вывеска была не неоновой, а нарисованной вручную на доске. Затем они миновали полуразвалившийся гараж, две или три заправки, лоток с мороженым, после чего оказались на главной улице городка с ее барами, лавками по продаже спецодежды и заброшенными складами, которые когда-то, в годы большого грузооборота, приносили неплохие барыши. В воздухе висела пыль. Все машины, попадавшиеся им на глаза, были серыми от пыли. Мужчины на тротуарах носили широкополые, как в вестернах, шляпы. Это зрелище обескуражило и Брюса, и Ламки.

— Ну и местечко, — сказал Ламки. — Я стараюсь здесь не задерживаться. И это почти на границе с Ютой… — Он ткнул рукой в сторону юга. — Стоит только ее пересечь, как окажешься в лесу, а потом въедешь в Логан. Вот где бы мне хотелось сейчас быть. Там чисто. По всей Юте чисто.

— Знаю, — сказал Брюс, а про себя подумал, что вот он, самый что ни на есть предел территории Мильтона Ламки. Ее форпост.

— В Юте не дают вот так вот носиться пылище, — сказал Ламки, ища место для парковки. Почти все места уже были заняты заляпанными грязью пикапами, рабочими лошадками фермерской зоны. — У них там вода бежит по канавам. И земля везде плодородна. Так уж они устроены, все благодаря ЛСД.

— ЛДС[8], — поправил его Брюс.

— Точно. Просто я думал об «ЛСМФТ»[9]. Двусмысленность, конечно. Если живешь в Юте, то должен вступить в их Церковь. Это черт знает что — они ни на миг не оставят тебя в покое. Ни сигарет не купить, ни выпивки; даже если пьешь кофе, на тебя уже странно поглядывают. Ни комнату снять, ни в туалет сходить. — Он нашел свободный закуток и поставил туда «Мерседес». — А здесь, на севере, всем на все наплевать. Весь город разваливается. — Он вышел из машины и ступил на тротуар, застегивая ремень, который расстегнул во время езды.

В пути у обоих испортилось настроение. Брюс не привык быть просто пассажиром, когда за рулем сидит кто-то другой, и вскоре стал досаждать Ламки советами. Но теперь, выйдя из машины, оба почувствовали себя лучше.

— Как насчет поесть? — спросил Ламки.

— А когда тебе надо встретиться с этими людьми?

— Как можно скорее. Но если я не поем, у меня будет урчать в животе. — Он двинулся по тротуару. — А это губит любую сделку.

Вскоре они оказались в смахивавшем на туннель длинном и темном кафе, наполненном хриплым визгом электрогитары из музыкального автомата в глубине и тусклом из-за чада горящего жира. За стойкой, не снимая шляп, сидели в ряд и ели с деревянных тарелок несколько мужчин.

Стены заведения были выкрашены в черный цвет. Три усталые женщины средних лет беспрерывно мыли посуду.

— Настоящий ад, — сказал Мильт. — Но еда ничего. Закажи себе жареной ветчины. — Он нашел два свободных табурета и взобрался на один из них. Брюс пристроился рядом.

Еда, когда ее подали, и в самом деле оказалась аппетитной.

— Есть места и похуже, чем Монпелье, — сказал Мильт, когда они начали есть. — Так что не расстраивайся.

— Лично я не видел ничего хуже, чем возле Шайенна, это по дороге на север из Денвера через Грили.

— Мужу Кэти принадлежит одна из этих автомобильных свалок в Колорадо, — сообщил Мильт. — Слабоумный мусорщик. Мне никогда не приходило в голову, что кто-то нарочно выставляет этот хлам вдоль шоссе. Но она говорит, что он очень прилежно свозит туда разбитые драндулеты. Наверное, думает, что это красиво.

Они поели и перешли к кофе.

— Хотел бы я знать, почем я смогу заполучить эти японские машинки, — сказал Брюс. — За штуку.

— Эти штуковины хранятся на складе вот уже два года, — сказал Мильт. — Весь этот импорт из Японии — полная хрень. Слишком большую цену они не заломят.

— Меньше сотни долларов?

— Гораздо меньше.

Брюс совершенно воспрянул духом.

— Опиши ситуацию.

— Мне кажется, они шли около сорока долларов за машинку. В оригинальных упаковках. На том складе, когда я их видел, было штук двести. Это составит… — Он подсчитал. — Примерно восемь тысяч за весь лот. У тебя есть столько на руках?

— Нет, — сказал он. — Скорее двадцать пять сотен.

— Звучит так, словно ты продал свою машину, — ухмыльнулся Мильт. — Примерно за столько идет подержанный «Меркурий». Собственно, ровно столько я отдал за свой «Мерседес», только он не был тогда подержанным. Конечно, двухсот машинок тебе и не нужно. Ты можешь взять шестьдесят, это вроде как правильно для магазина такого размера, как твой. Но проблема вот в чем: продадут ли тебе шестьдесят штук по такой цене?

— Шестьдесят штук здорово бы нас выручили, — сказал он. — Гораздо больше выручили бы, чем двадцать пять.

Значит, это в конце концов было, может, не напрасно — долгая поездка и все трудности, связанные с поисками Мильта Ламки.

— Как я понимаю, в розницу они продаются примерно по сто восемьдесят долларов, — продолжал Мильт. — Чтобы конкурировать с фирмой «Смит-Корона». Думаю, тебе надо принять во внимание и что-то вроде гарантии. Об этом я ничего не знаю. Лучше бы все это тщательно разведать. — Он покатал по стойке крошку, оставшуюся от еды, а потом добавил: — Может, я смогу одолжить вам еще кое-какую сумму. Достаточную для того, чтобы взять склад целиком. Если они не согласятся на сколько-нибудь пристойную цену. — Он уставился на Брюса. — Я имею в виду Сьюзан. Для Сьюзан. А не тебе лично.

— Это могло бы стать свадебным подарком, — шутливо сказал Брюс, а потом до него дошло, что именно он только что ляпнул.

Лицо его визави тотчас исказилось, выражая, насколько он мог понять, противоречивые чувства.

— Вы со Сьюзан?..

— Да, — сказал он.

— И как давно? — спросил Мильт.

— Всего несколько дней назад.

— Так это серьезно? — подавленным голосом спросил Мильт. — Никак в себя не приду. Что ж, поздравляю. — Он протянул руку, и Брюс ее пожал. Рука у Мильта была влажной и подрагивала. — Было у меня такое подозрение, когда я заглянул к ней в тот вечер, а ты был там. Но я его отбросил. Вы… уже были женаты?

— Еще нет, — сказал он.

— Поразительно. Я и не думал, что она быстро снова выйдет замуж. Да, век живи — век учись. Это, конечно, правда. Пойду заплачу. — Он взял оба счета и соскользнул с табурета. Не добавив ни слова, направился к выходу из кафе и вытащил бумажник, чтобы заплатить кассирше.

Брюс, догнав его на тротуаре, сказал: