— Спасибо, — сказал Майк, приглаживая волосы.
— Мы так давно не виделись, Майкл. Как твои родители?
— Шикарно, — сказал он. Мы прошли через кухню, улыбаясь и кивая миссис Трейси, пока она просила нас вытереть ноги. Сразу было видно, что она одна из этих женщин. Как я уже сказал, у нее были идеально уложенные каштановые волосы, бело-голубой фартучек с оборками, и в руках она держала мыльную швабру. Мы с Майком извинились и вытерли ноги о коврик, и она сказала: «Мальчики в гостиной, играют».
— Отлично, — сказал Майк.
— Хотите повесить ваши пальто? — спросила миссис Трейси.
— Не, мы только на минутку, — сказал Майк.
— Нет-нет, я настаиваю, — сказала она и заставила нас снять пальто. Я оглядел кухню и заметил, как чиста, безукоризненна, совершенна в ней каждая поверхность, как аккуратно повешены у задней двери куртки всех ботанов, заметил синий льняной жакет миссис Трейси, ее красную сумочку, идеально расположенные на крючках, прибитых на разной высоте, и как все в этом вроде бы чуть ли не напевает; и я подумал о кухне Майка, где царит полный бардак и где в раковине вот уже несколько недель торчит подгнивший вилок латука, и о своей кухне, в которую вообще никто не заходит, потому что никому неохота есть дома. Мы прошли по коридору, мимо дурацких фотографий Питера Трейси в младенчестве — десятков, так как он был единственный ребенок в семье, — и уже глядя на них, можно было сказать, что он вырастет занудой: голова у него была огромная, раз в восемь больше, чем туловище, и в камеру он взирал холодно, недовольно, надменно. Мы прошли по коридору и вошли в гостиную, где пять или шесть полных ботанов играли в свою хренову ролевую игру, крича и бросая кубик и, как мне показалось, мысленно друг у друга отсасывая, что ли.
— Мой эльф атакует Злого Орка! — объявил рыжий очкарик, выкатывая горсть кубиков.
— Мой вор присоединяется к схватке! — выкрикнул другой придурок, хлопнув ладонью по деревянной столешнице. Боже милосердный, подумал я, да эти парни еще большие зануды, чем я.
Питер Трейси сидел во главе стола, на нем было что-то вроде черной мантии — да-да, черная блин мантия — причем с капюшоном, и он изображал Повелителя темниц: главного зануду, который ведет всю эту гребаную игру.
— О, но это ловушка! — сказал Питер со змеиной улыбкой, — ибо Орк этот — не Орк вовсе, а метаморфирующий демон!
Зануды задержали дыхание, возбужденные и потрясенные, и наконец один из них, пухлый и потный, подался вперед и произнес с заунывно-театральными интонациями: «Мой волшебник заклинает истины! Мы увидим, насколько могущественный враг этот метаморфирующий демон!»
— Ах, господа, — сказал Питер, поднимая голову и кивая в нашу сторону. — Кажется, у нас гости.
— Кто эти зловещие незнакомцы? — спросил толстяк, все с теми же заунывными нотками в голосе.
— Быть может, это дружественные путники! — крикнул рыжий.
— Быть может, это метаморфирующие демоны! — ответил толстяк.
— Ладно, без разницы, — сказал Майк, начиная нервничать. — Мы вам принесли, о'кей?
— Ах да. Но, быть может, для начала ты хотел бы воскресить своего персонажа, Гастона Рейнджера? Пару раундов погони за Орками? — спросил Питер Майка, пододвигая свободный стул к столу.
— Спасибо, не надо, — сказал Майк. — Нам есть чем заняться, вообще-то.
— Итак, — шепотом спросил Питер. — У вас с собой? Все?
— Да, — сказал Майк. — Но зачем вам столько?
— Ну, мы все хотим попробовать, — сказал Питер.
— Мы тут спорили о том, сколько вообще нужно. Может быть, ты знаешь? — спросил парень в гигантских очках, поднимая руку.
— Сколько нужно? Чтобы кайфануть? Ну, — сказал Майк, кивая и глядя на свой бумажный пакет для завтраков. — Этого должно всем хватить.
— Круто, — сказал зануда в очках, опуская руку.
— Кому платить? — спросил Питер, открывая большой металлический ларец, стоящий в центре стола.
— Мм, мне, видимо, — сказал Майк. Питер встал, отсчитал пятьдесят долларов — по десятке с каждого — и вручил Майку.
— На этом, я полагаю, мы завершили сделку, доблестный Рейнджер, — сказал Питер, натягивая капюшон обратно на голову. Он положил бумажный пакет, полный травы, но по большей части орегано, в ларец и повернул в замке маленький золотой ключ. — Теперь мы должны отпраздновать! — объявил Питер, хлопая в ладоши, как средневековый трактирщик. — Мать! — крикнул он. — Наши кубки, прошу!
Через секунду миссис Трейси принесла большой серебряный поднос, на котором стояли коллекционные бокалы с героями Звездных войн, у меня были такие в детстве, из «Бургер кинга», что ли. Не уверен. У каждого из зануд, по всей видимости, был свой особенный бокал, и каждый из бокалов был наполнен разными напитками: для толстяка — молоко в бокале с Дартом Вейдером, для рыжего — апельсиновый сок, украшенный ликом принцессы Лейи. Питер потянулся и взял последний бокал, объявляя: «И Чуабакка, старый друг, я верю, что ты за меня!»
— Все выше! — в унисон прокричали зануды, поднимая бокалы и чокаясь.
— Простите, мальчики, я не знала, что вы зайдете, а то я принесла бы вам что-нибудь. Майкл, там, кажется, есть стакан «Империя наносит ответный удар», с твоим именем.
— Нет, я в порядке, миссис Трейси, — сказал он. — А это ничего, если я воспользуюсь уборной?
— Ну конечно, Майкл. Ты помнишь, где это, дорогой?
— Да, мэм, — сказал он, встал и исчез в коридоре.
Я стоял посреди комнаты и смотрел на зануд, сидящих за столом, и думал, как близок я был еще недавно к тому, чтобы стать таким же, как они: нелепым, несчастным, неприспособленным к жизни, вечным девственником. И все же было в них что-то забавное, как будто они знали, что делают что-то такое, заведомо нелепое, но им наплевать. В смысле, на Питере Трейси была эта гребаная друидская мантия, а ему было наплевать. В этом было что-то такое, не знаю, смелое — не беспокоиться блин о том, что о тебе подумают. И все они были вась-вась, у них была своя маленькая компания, со своими маленькими правилами и манерой говорить и все такое. В этом смысле это было даже круто. Я сел на место Майка, и очкарик наклонился в мою сторону и спросил:
— Ты играешь в РИ?
— Хмм, не знаю, что это, — сказал я.
— Ну знаешь, ролевые игры? Играешь в них?
— Не то что бы, — сказал я.
— Жалко, — сказал он, как будто ему было меня жаль, и дыхание его было горячее и пахло молоком. — Это классный способ знакомиться с людьми.
— Еще бы, — сказал я.
— На прошлой неделе Брюс привел свою девушку, — очкарик указал на высокого, тихого парня в углу стола, который улыбнулся мне и кивнул.
— У вас ребята и девушки есть? — спросил я.
— Ну, только у Брюса. Но, хм, для этого нам и нужны эти… волшебные ингредиенты.
— Чего-чего?
— Наркотики, — сказал мальчик, указывая подбородком на ларец посреди стола. — Сегодня мистер и миссис Трейси уходят на весь вечер на свадьбу. У нас тут намечается вечеринка, — сказал он таинственным голосом, как будто я никогда прежде о вечеринках не слыхивал.
— Ну удачи вам, — сказал я.
— Я бы пригласил тебя, но мы не хотим разрушать гендерный баланс. Все очень точно скоординировано.
— Еще бы, — сказал я. Майк появился в коридоре и подозвал меня жестом.
— Все, пошли, — сказал он, яростно мне подмигивая.
— Да расслабься ты, — ответил я.
— Нет, нам пора валить. У меня еще дела, ясно тебе?
— Успокойся.
Майк сгреб меня за шкирку и выпихнул в коридор к входной двери. «Ладно, ладно, идем». Он схватил свою куртку, затем мою, бросил ее мне, открыл дверь, помахал миссис Трейси, которая оттирала на кухне сковородку, пробормотал: «Увидимся, миссис Трейси», и вытолкал меня на крыльцо.
— Что? Что за хрень? — спросил я. — Чуваки эти довольно прикольные, — сказал я, но Майк продолжал тащить меня за воротник еще полквартала. Потом остановился и захохотал, а затем задрал футболку. Между трусами и брюками у него было засунуто красное клеенчатое портмоне, типа женского кошелька.
— Чувак, ты спер кошелек у его мамы? — спросил я.
Он кивнул, кашлянул и подмигнул.
— Он лежал прямо у двери. Я заметил его, когда пошел в ванную.
— Сколько там? — спросил я. Он щелкнул замочком и заглянул внутрь, и глаза его округлились.
— Похоже, сотня баксов или около того. Плюс полтинник.
— Да мы живем!
— Не мы, а я, — сказал он.
— Да иди ты.
— Шучу-шучу.
— Что собираешься с этим делать? — спросил я. Он посмотрел на меня, вытер нос и сказал:
— Пошли в торговый центр. Есть идея.
Итак, у нас было сто пятьдесят долларов и весь вечер субботы, и вот что мы придумали: Майк купил Эрин Макдугал такую штуку на шею, которая на самом деле две штуки, с серебряным сердечком, которое разламывается надвое, одна половинка — парню, вторая — девчонке, и выгравировал на ней надпись и всякую такую хрень, и стоило это блин целых шестьдесят баксов. Плюс двадцать пять за гравировку, так что на самом деле на этот тупой подарок ушло восемьдесят пять, и написано там было «Майк и Эрин, в такой чудесный 1991 год», что, на мой взгляд, вообще на хрен не имело никакого смысла, но надежды отговорить его не было никакой, так что я помалкивал в тряпочку.
