Тот день, понял Райли, когда он ее полюбил.
— Сойдет? — спросила Сильви.
— О да, — ответил Райли и нащупал в кармане маленькую коробочку. — Идем, наш стол ждет.
Когда поезд покинул Париж, Имоджен стало интересно, сколько еще пассажиров село в «Восточный экспресс». Она обнаружила, что одиночество оказалось не таким страшным, как она боялась, поскольку в вагоне-ресторане было интересно, как во время просмотра «мыльной оперы». Имоджен развлекалась, пытаясь угадать, почему те или иные пассажиры ехали в поезде, какие их связывали отношения. Особенно заинтриговала Имоджен молодая пара через два столика от нее. Девушка выглядела потрясающе, одетая, как Дейзи Бьюкенен[21].
Ясно было, что молодые люди едва знакомы. Слишком уж они во всем друг другу уступали, а ведь предупредительность, с которой они держались, давно исчезла бы, будь они любовниками. И однако же Имоджен видела, что им приятно общество друг друга. Трогательно было наблюдать, как обходителен он со своей спутницей и как она расцветает от его внимания. Имоджен улыбалась, когда официант поставил перед ней тарелку с аппетитной копченой семгой и бокал с идеально охлажденным шабли.
Имоджен только взяла вилку, когда в вагон шагнул какой-то человек. Она с интересом подняла глаза, чтобы оценить вновь прибывшего.
И уронила вилку.
Это был Дэнни. Дэнни в смокинге, джинсах и белой, едва застегнутой сорочке, черные волосы падают на глаза, вид грозный, идет по вагону-ресторану, глядя налево и направо, ища предположительно ее. И когда он ее заметил, то не вздрогнул. Подошел к столику и остановился, возвышаясь над Имоджен, и она, немного испугавшись, откинулась на спинку стула.
— Никогда больше так со мной не поступай, — сказал Дэнни.
Имоджен сглотнула.
— Что… Что ты здесь делаешь?
— Я хочу объясниться по-людски, — сказал он. — А не записку, сунутую в дверь.
— Прости, пожалуйста, — проговорила она. — Я не знала, что еще сделать.
— А как насчет поговорить со мной? — сказал Дэнни. — Мне казалось, что я заслуживаю большего.
— Да. Конечно, заслуживаешь.
Щеки Имоджен горели. Другие пассажиры смотрели на них. В глазах женщин было неприкрытое восхищение. Дэнни никогда не выглядел так великолепно.
К ним подошел озабоченный метрдотель.
— Вы ужинаете с нами этим вечером, сэр?
— Да, — ответила Имоджен. — Да, он ужинает. Не могли бы вы поставить для него прибор?
— Разумеется, мадам.
Кивнув, метрдотель отошел. Имоджен указала на стул напротив нее.
— Садись, — сказала она Дэнни. — Я закажу для тебя выпить. — Она смотрела на него недоверчиво и с трепетом. — Как ты здесь очутился?
— Приехал. На своем мотоцикле.
Дэнни сел, убрал со лба волосы и закинул одну руку за спинку стула. Смокинг распахнулся, Имоджен видела грудь Дэнни под незастегнутой сорочкой. Как она могла подумать, что сможет без него жить? Ей захотелось потащить его в свое купе сейчас, сию же минуту. Боже, неужели он проехал весь этот путь, чтобы только найти ее?
Она улыбнулась, не в силах сдержаться.
— Ты в смокинге.
— Не такой уж я дикарь.
Имоджен вспыхнула.
— Я не имела в виду, что…
Дэнни все еще мрачно смотрел на нее. Все еще злился за ее поступок. Но находился здесь. Подошел официант.
— Думаю, — предложила Имоджен, — мы можем заказать шампанское.
Дэнни только кивнул.
— Ты, наверное, нарушил скоростной режим, — отважилась Имоджен.
— Полагаю, что так, — ответил он.
Дэнни рассматривал ее. Имоджен возблагодарила Бога, что постаралась нарядиться. Она села прямее, чтобы не обнаружить волнение. Она не собирается показывать, что сердце у нее колотится в три раза быстрее обычного, под ложечкой сосет, что она никогда не испытывала такого возбуждения…
— Так, — произнесла Имоджен. — Если бы я знала, что ты так сильно захочешь поехать в Венецию…
— С прошедшим днем рождения, — сказал Дэнни, доставая из кармана сверток и бросая его на стол.
Имоджен развернула папиросную бумагу. Внутри было стеклянное сердечко, изумрудно-зеленое с золотыми искорками, на очень тонкой золотой цепочке.
— Ты купил это для меня? — спросила она.
— Да, — ответил Дэнни. — Когда подумал, что мы все же что-то друг для друга значим.
Она держала сердечко в ладони. Выбрано оно было безупречно. Подходило к ее глазам. К ее платью.
— Я совершила ошибку, — проговорила Имоджен.
Он приподнял темную бровь.
— И что мы теперь делаем?
Секунду Имоджен молчала. Потом улыбнулась.
— Мы ужинаем, — сказала она. — А потом идем в мое купе. Или в твое. Думаю, у тебя есть свое купе? И до умопомрачения занимаемся сексом в знак примирения.
Дэнни холодно на нее посмотрел.
— Как ты решишь, — ответил он.
В его голосе явственно прозвучал сарказм, но Имоджен и бровью не повела. Она смотрела Дэнни прямо в глаза. Он отвел взгляд. Имоджен под столом переплела его ноги со своими, шершавый деним щекотал ее голые икры, пока она надевала кулон. Дэнни не шевельнулся, просто смотрел в окно, но уголок его рта тронула улыбка. Имоджен опустила глаза, чтобы не рассмеяться.
Дэнни Маквей и вполовину не был таким бесчувственным, каким хотел казаться.
За ужином Райли во всех подробностях поведал Сильви о своем несчастном случае. Он не стал уточнять, насколько близко ощутил дыхание смерти или как это происшествие повлияло на его жизнь. Он не хотел, чтобы она догадалась, как он изменился, или что-то заподозрила.
Он, в свою очередь, жадно слушал новости о фильме, сниматься в котором Сильви только что закончила, смеялся над скандалом, за сведения о котором газеты отдали бы все на свете. На съемках все поверяли Сильви свои секреты, а она все их хранила. Райли был не в счет. Он был даже еще более деликатным, чем она. Они оба знали, что в их мире распространение сплетен в конце концов обернется против тебя.
Сильви всегда мало ела. Она ковыряла лежавшую на тарелке еду, объявляла ее восхитительной, но никогда не ела много, именно поэтому она до сих пор могла надеть одежду, в которой была во время их первой встречи. Однако Сильви была сластеной и приберегала аппетит для десерта.
Десерт подали. Красивая коробочка из шоколада. На крышке было написано «С днем рождения» и изображена цветочная гирлянда, повторяющая деревянную инкрустацию в их купе.
— Какая прелесть, — вздохнула Сильви. — Даже жалко разрушать.
— Сохранить ее ты не сможешь. Она растает, — сказал Райли. — Давай посмотри, что внутри. Наверное, мороженое с дикой вишней…
Сильви взяла ложечку и принялась поднимать крышку. Внутри оказалось не мороженое, а кольцо на подставочке из белого атласа. Сильви смотрела на него в замешательстве.
— Что такое? — спросила она. — Я не понимаю. — Она озадаченно взглянула на Райли. — Ты всегда даришь мне шарф на день рождения. Всегда…
— Этот год особый, Сильви. — Шарф все еще был у него, тот, который он купил перед несчастным случаем. Он отдаст его ей позже. Райли был суеверен, нарушать ритуал он не хотел. Но сначала нужно было разобраться с более важным вопросом. Он наклонился к Сильви. — Таким образом я говорю… Прошу… Тебя стать моей женой.
— О Райли, — вздохнула она, и у него упало сердце, когда он увидел на ее глазах слезы.
Она ему откажет. Райли полагал, что готов к этому. Он знал, что рискует. Сильви была феей, светлячком, подобно Динь-Динь[22], — женщиной, которая не хочет никому принадлежать, которая не хочет ничем ограничивать свою свободу. Он собрался с духом, чтобы встретить ее отказ. Это разобьет ему сердце, но Сильви наверняка все равно останется в его жизни, даже если он не сможет сделать ее своей женой.
Сильви накрыла его руки ладонями. Честно говоря, Райли не хотел слышать ее слов. Хоть бы она не рассердилась. Кольцо Сильви в любом случае может оставить у себя. Он не станет унижаться, возвращая его ювелиру. Мысленно Райли попросил Сильви поторопиться.
— Чего же ты так долго ждал? — спросила она наконец.
Райли моргнул.
— Что?
— Я ждала этого предложения со дня нашего знакомства.
Райли пытался осмыслить ее слова.
— Что ты имеешь в виду?
Сильви рассмеялась, откинув голову.
— Конечно, я выйду за тебя, Райли! Ну, давай. — Она протянула ему левую руку. — Ты должен все сделать как надо.
Райли достал из шоколадной коробочки кольцо и надел Сильви на палец. Оно подошло идеально. Пассажиры вокруг них радостно улыбались. Кто-то захлопал в ладоши, и вскоре весь вагон присоединился к этим аплодисментам.
Сильви, актриса до мозга костей, вскочила и прошествовала по вагону, показывая всем руку. Пока женщины восторгались и ахали, мужчины кивками выражали свое одобрение, нехотя признавая, что до конца жизни им был задан стандарт романтических жестов. Отныне — только кольца с брильянтами, спрятанные в шоколадной коробочке ручного изготовления.
