Мужчины племени, все, как один, в полинялых стареньких шортах, с тугими смуглыми животами и оттопыренными задами, подбежали к скважине, откуда хлестала вода, а женщины, все полные, даже тучные, по-домашнему пребывавшие в одних лишь пестрых юбках, с визгом помчались к хижинам, поднятым на сваи, и, отпихивая орущих детей, полезли вверх по приставным лесенкам, болтая грудями и мельтеша сверкающими голыми коленями. Дети орали и со страху подпрыгивали на месте, держа в кулачках подолы рубах, мужчины воинственно ухали и, приседая на полусогнутых ногах, топтались вокруг скважины и угрожающе высовывали языки, чтобы напугать злого духа, если тот объявится из образовавшейся дыры.
Вдруг он и на самом деле полез из нее – сначала перестала выливаться из скважины вода, затем высунул мокрую голову сам дух смерти. Аборигены пали перед ним на землю ниц и в ужасе замерли, крепко закрыв глаза – но это был всего-навсего американец Френсис Барри, которого втянуло вместе с морской водою в вакуум нового подземного пространства и вынесло по образовавшемуся проходу, как по шлангу сообщающихся сосудов, в долину блаженных аборигенов, расположенную на одном уровне с морской лагуной в старом кратере вулкана.
Случайно ли Келим вырыл каменный ход в затерянную на дне древнего кратера деревню гавайцев или он хотел столь необычным путем заявиться туда и спрятаться от своих преследователей?.. А может быть, он в подводном гроте, готовясь убить американца, вдруг почувствовал присутствие рядом своей смерти и тогда, мгновенно утратив самообладание, отбросил электрический фонарь и в великом страхе, уже ни с чем не сообразуясь, начал вонзаться головою вперед в каменную толщу вулканического острова…
Однако вскоре, когда резко поднялась температура воды в кромешной тьме, он понял, что уже в близких подземных слоях находится раскаленная магма. Назад он возвратиться не мог – чувствовал за собою погоню.
Возможно, Келим когда-то, в другом человеческом воплощении, знал об этой долине и впоследствии даже подумывал о том, чтобы спрятаться там под видом одного из жителей деревни. Но голубая рыбка уже плыла за ним, взятая на электрическую леску его страха, и Келим чувствовал позади себя ее тугой одинокий ход. Все остальные сотни райских рыбок подводного мира, толкавшиеся в гроте, резко шарахнулись от новообразовавшейся дыры и со всей силы заработали своими дивными многоцветными хвостами и плавниками, преодолевая стремительное течение, образовавшееся у начала скважины…
После того как дух смерти выскочил из-под земли и унесся за пальмы, в небо, появился американец в маске для подводного плавания, сильно ошпаренный термальной водою, покрытый на лице и плечах россыпями прозрачных волдырей.
Он предстал перед коленопреклоненными гавайцами и сделал после столь долгого перерыва свой первый глоток воздуха – благоуханного, влажного, пропитанного ароматами орхидей, цветущих магнолий и свежей масляной краски, которою вождь племени решил покрасить свайные столбы своей хижины, – кричащей ярко-красной киновари.
Аборигены не хотели верить американцу, что он не дух смерти из подземелья, а явился из лагуны. Но когда Френсис Барри присел на корточки и палкой нарисовал на земле предполагаемую схему нового подводного тоннеля, соединяющего лагуну со старым кратером вулкана, мудрый вождь схватил большую банку с масляной краской, пробил ее с двух сторон топориком и швырнул в дыру на дне образовавшегося посреди долины круглого озерца. Оно, установившись одинаково по уровню с внешней океанической водой, заняло в кратерной долине небольшую площадь: шагов двадцать в поперечнике. Воды из скважины больше не прибывало. Брошенная в дыру тяжелая банка с краской должна была, по замыслу вождя, достичь самой нижней части подземно-подводного хода, а вылившаяся из нее масляная краска потом всплыть в воде лагуны. Для контроля за этим экспериментом вождь послал к лагуне двух мускулистых пузатых молодцов, а
Френсиса Барри велел связать по рукам и ногам и, уложив его на тростниковый хворост возле новообразовавшегося озера, кормить с рук, для чего были приставлены две женщины, которые чрезвычайно взволновались от возложенной на них ответственности и тотчас бросились с дубинами в руках гоняться за поросятами, чтобы убить их и зажарить.
Вождь объявил Френсису Барри, что если посланцы племени обнаружат в том месте лагуны, которую назвал американец, всплывшую краску, то он будет отпущен и в сопровождении надежного эскорта препровожден в Гонолулу; но если парни вернутся и скажут, что никакой краски там не всплыло, тогда пленник будет убит, тело его рассечено на куски и сожжено в костре, а весь ливер – сердце, печень, легкие и почки – будет пущен на жареху и съеден племенем, чтобы таким образом его членам навсегда избавиться от угрозы смерти…
Новый поворот в приключениях вначале не очень обеспокоил Френсиса Барри – однако на следующее утро, когда вождь криком оповестил всех, что краска так и не всплыла в лагуне, американцу пришло в голову, что масляная краска тяжелее воды и потому вообще никогда нигде не всплывет!
Он еще расскажет при свидании после жизни своему бывшему ученику Валериану
Машке о том, как выпутался из этого положения, – а пока что в то самое время, когда на Гавайских островах было утро, два военных самолета с ревом неслись над проливом Алекуихаха крыло к крылу, на близком расстоянии друг от друга, и одним из них был д. Келим, а другим (неведомо для Келима) был я, и оба мы летели после выполнения задания на военную базу в сторону острова
Мидуэй. Келим решил почти беспрерывно находиться в воздухе, но не в виде одинокого, заметного издали летателя, а воплощаясь в боевые самолеты американских военно-воздушных сил, которые постоянно курсировали попарно от
Мидуэя через остров Лисянского до акватории Гавайских островов и обратно. И я следовал за ним, перескакивая с одной машины на другую, и мы много часов провели в небе в этой бесподобной гонке.
Но однажды он успел перескочить на сверхдальнюю “летающую крепость”, с целью условной бомбардировки отправлявшуюся через Тихий океан и через всю Азию к
Багдаду без посадки. И мне пришлось догонять его сложными путями, следуя от одной военной базы к другой, а затем в самолете дозаправки горючим в воздухе я настиг “летающую крепость” уже над Индией. Но в небе Израиля, после
Багдада подлетая к намеченному для посадки аэродрому, Келим выкинул неожиданный финт. Под видом скоростного сигнала радиошифровки он внедрился в магнитофонную ленту системы связи французского самолета, летящего после той же условной бомбардировки Багдада назад во Францию…
На перелете через Эгейское море он еще раз сделал попытку скрыться, выбравшись на радиоантенну и соскользнув с нее в виде малой капли во влажную внутренность тучи, когда французский бомбардировщик попал в зону густой облачности. И уже в туманном чреве облаков, полагая, что его никто не видит,
Келим принял тот самый классический вид, который нам строго было запрещено принимать перед людьми после всемирного потопа: летел в зоне сплошной облачности как крылатый ангел, печальный демон, дух изгнанья…
И вот он, весь мокрый и продрогший, не удосужившийся даже принять вид обычного летателя-левитатора, каких много появилось и в небе Болгарии, -
Келим как был в своих демонических темных уборах, так в них и спустился на окраину маленького городка Кюстендил. Его видели женщины и дети, человек десять сбежало с горки и глазело, как он, почти не таясь, сбрасывает с себя крылья и, топча, дематериализует их. Потом он ушел, равнодушный и безразличный к тому, что обыватели глядят на него, – близко прошел мимо них, даже не подняв ни на кого глаз, волоча по пыльной дороге свои огромные ноги в пестрых гавайских кроссовках…
Он сидел на площади у фонтана и дремал, а я тем временем срочно вызвал из
Варны боевика по кличке Иванов, известного раньше и как Облетающий кварталы, или Москва (кстати, он первым нарушил запрет Бога появляться небесным чинам среди людей в своем допотопном виде). Я решил, действуя от имени князя, поручить д. Москве убить Келима… Я смотрел на этого спящего, уронившего кудрявую голову на грудь уже немолодого грузина и вспоминал то время, когда мы с ним вместе учились законам Бога нашего, Которого любили, и наукам о природе вещей, которые были в этой вселенной Им созданы…
Он бежал по кривым улочкам Кюстендила, когда демон, которого называли когда-то Москвой, появился над городком и закружил в небе словно громадный орел. Жители городка, в основном болгары и турки, высыпали на улицы и взволнованно уставились на парящего демона. И многие из них, утром видевшие подлетавшего к городу Келима, теперь также приняли за него крылатого гиганта
Москву. Никому из многогрешных жителей болгарского городка не было известно, что через некоторое время на глазах у них произойдет сражение, в результате которого один демон смерти будет убит другим, после чего сам тотчас же будет уничтожен следующим исполнителем.
