— Джиммочка! — сказал он. — Две аварии за пару дней! Чем ты можешь это объяснить? А? Я такой тупой, я этого не в состоянии понять!
— Спроси своего старика Этот чокнутый знает всё — ведь он сношается с духами и такой же мудрый, как пастор Зареба. Я знаю только одно: сегодня ты живёшь, а завтра потихоньку ретируешься, а другие болваны криво ухмыляются, хотя сами одной ногой стоят в могиле.
Мы посмотрели на животное. Бык лежал замертво.
Бэбифейс сказал:
— Одному великому воину среди нас он принесёт удачу!
Мой дядя встал перед трупом, гордо выпятив грудь:
— Сфотографируйте-ка меня на память! Этот бизон мой!
17
Помощь подоспела только к вечеру. Человека, который остановился и взял нас на прицеп до Банфа звали Тони Руссель. На вид ему было около пятидесяти. Он был невысок, как и мой дядя, но сложён совершенно иначе: спортивный, с сильными руками, с плоским животом; на квадратной голове редкие, коротко подстриженные седые волосы. У него был строгий взгляд проповедника. Шея и запястья увешаны яркими ожерельями и браслетами. Он ехал на пикапе «Тойота». Жилой вагончик Джимми, который Тони Руссель прицепил к своей машине, совершенно не пострадал от столкновения с бизоном. Наш же с Чаком «кадиллак» оставалось только оплакивать, — уцелели от него лишь номерные знаки Манитобы.
Незадолго до прибытия в Банф Тони сказал:
— Я возглавляю Центр двенадцатиступенчатой медитации. Там найдётся для вас местечко.
Джимми спросил:
— Это что-то вроде частной тюрьмы для чокнутых или что?
— Ничего подобного, — сказал Тони. — У нас любой становится здоровым и бодрым. Всё дело в просветлении. Наш девиз — «Раскрепости своё тело и очисти свой дух».
Мой дядя ответил по-польски:
— Ах ты, гиена! И в ваш сортир, конечно, надо ходить с палкой, чтобы отгонять полярных волков!
— Я хочу вам перевести, — сказал Бэбифейс. — Мистер Коронко иностранец. Собственно говоря, мы ехали в Мексику, потому что мой белый брат Тео сильно заболел…
Поздним вечером под ясным звёздным небом мы въехали в Банф с нашим прицепным вагончиком. В барах играла живая музыка, на улицах преобладали ковбои и китайцы — наряду с туристами из Европы и Японии. Я совсем иначе представлял себе Скалистые горы — примерно такими, как на конверте пластинки «Deep Purpl in Rock»: сияющие нагромождения скал, вырубленные в камне гигантские лица. Эта причудливая картинка врезалась мне в память. Но вместо этого вокруг Банфа возвышались какие-то опереточные горы вроде Альп или Татр, и все любители зимних видов спорта наверняка приезжали сюда за свой счёт.
Тони Руссель пообещал мне, что в его Центре медитации я стану совершенно новым человеком, — и у меня тоже возникло такое впечатление, когда мы наконец подъехали к территории Центра. Территория была внушительная и располагалась на краю городка.
На домике-кассе висела доска с надписью: «Готовы ли вы к скорому изменению вашего сознания на планете Земля и в вашем сердце? Приходите к нам в мире, и вы поймёте, что вы — бессмертные дети космоса!»
Тони вышел из своей «тойоты» и открыл шлагбаум. Потом он отбуксировал наш вагончик на гостевую парковку и отцепил его там. На территории Центра медитации стояло несколько бревенчатых домов для гостей. Сотрудники жили в довольно ветхих лачугах. В саду было несколько странных, подсвеченных зелёным бассейнов, которые больше походили на увеличенные ванны. Площадка с бассейнами была полностью отгорожена от внешнего мира кольцом хвойных деревьев.
Тони сказал:
— Я живу здесь с моей дочерью Джанис уже почти двадцать лет. Она возглавляет массажный центр и прошла курс обучения у Свами Башматака, знаменитого йога из Кашмира.
Мы осмотрели гостевую комнату и тут же приняли решение переночевать в своём вагончике: ночлег на нарах не совсем ассоциировался у нас со словом «отпуск», а кроме того, в домике на колёсах дяди Джимми мы могли хотя бы смотреть телевизор.
— О'кей, — сказал Тони, — эту ночь бесплатно! А потом каждый день стоит пятьдесят долларов за человека.
— Мистер целитель! — сказал Бэбифейс. — Мы же не несёмся золотыми дукатами! Да я на пятьдесят долларов в Виннипеге иной раз живу целый месяц! Мне немного надо…
Мы вышли наружу. Садовая дорожка привела нас к зелёным бассейнам, и мы посмотрели на них вблизи; в бурлящей воде лежали голые люди, отрешённо и расслабленно глядя в небо. Здесь нас тоже встретила табличка, на сей раз с предостережением: «Секс в бассейне запрещён!» Мы сели на скамейку.
— Врут как по-писаному! — сказал Джимми. — И это они называют свободной любовью и просветлением! А сами только и делают, что шарят друг друга. Содом и Гоморра!
— Это наши расслабляющие ванны, — объяснил Тони, — они работают круглые сутки. Сейчас я попрошу принести нам чай кава-кава — очень хорошо для нервов!
— Господин доктор! — сказал Джимми. — А нельзя ли пивка?
Чак был того же мнения:
— Ледяной «Будвайзер» был бы очень кстати!
— В нашем Центре действует абсолютный запрет на алкоголь! Кто этот запрет нарушает, должен, к сожалению, нас покинуть!
Бэбифейс сказал:
— И правильно! А я бы не отказался от стакана водопроводной воды!
— Но, доктор Руссель, — боролся Джимми до последнего, — я совершенно здоров, мне незачем пить микстуру от кашля. Вот мой племянник — другое дело, он псих, и я был бы вам очень благодарен, если бы вы перевели его на сухой закон.
— Спокойно, спокойно, мистер Коронко, — сказал Руссель. — Сперва одно, потом другое. Вначале о симптомах: что же его конкретно беспокоит?
— Распутство! — сказал мой дядя. — Сбежал из дома, рос без родителей, наркотики, бабы, дружки - уголовники, притоны, никакого уважения к закону и пожилому возрасту. Всё очень запущено.
— Я уже вижу, — диагностировал Тони, — тяжёлый случай, малыми средствами не обойтись.
Он почесал себе нос, пораскинул мозгами, а потом сказал:
— Может быть, вы смогли бы отработать его лечение. Если у вас руки на месте, я найду для них применение.
Бэбифейс согласился:
— Джимми! Не бросать же нам Тео в беде! Хорошее лечение белого человека всегда дорого стоит! Это тебе не с Мэрри… Она-то подешевле… Или ты уже забыл?
— Краснокожий! Я не хочу больше про это вспоминать, — ответил дядя и обратился ко мне: — Чем вкладывать деньги в такую развалину, как ты, мы лучше примем предложение мистера Русселя.
И Тони сказал мне:
— Ну и прекрасно! Я прямо сегодня продумаю многосторонний план лечения. А ты, Тео, завтра запишешься к моей дочери. Она тобой займётся. Кстати: курить можно только вон там.
Он показал пальцем в сторону автостоянки рядом с кассовым домиком. Там же стояли и мусорные баки.
— Ах, вот как! — сказал Джимми. — Тогда мне, пожалуй, придётся переехать с моим кемпинговым вагончиком куда-нибудь в другое место. Но в связи с этими обстоятельствами у меня есть ещё такой вопрос: вы считаете правильным, что его лечением будет заниматься медсестра?
— Джанис достигла уже четвёртой ступени медитации. В конце концов она станет моей преемницей.
После первой ночи в домике Джимми я проснулся с головной болью, хотя ничего не пил; мой дядя тотчас же нашёл этому объяснение: воздух в Скалистых горах — самый лучший во всём мире, у курильщиков после одного-единственного посещения Банфа появляются всё равно что новые лёгкие, и тут могут усилиться некоторые побочные явления такого очищения организма, например похмелье или даже выпотевание.
Бэбифейс был в наилучшем состоянии, ещё бодрее, чем обычно:
— Чего только не сделает с человеком отпуск под открытым небом! — сказал он. — Просто диву даёшься!
Мои головные боли усилились, когда мы пошли завтракать в столовую дома для гостей. Там всё было выдержано в белых тонах: занавески на окнах, скромная обстановка, даже одежда сотрудников, и за всем этим следил сам Тони Руссель. Он ходил в простыне с прорезью для головы, своего рода сутане. Он остановился перед гонгом, который по высоте был с ним вровень, и несколько раз ударил по нему колотушкой. Когда он управился с этим, его лицо приобрело выражение, полное достоинства, и он произнёс:
— Вспомните в этом кругу о вашей нефизической сущности! Станьте единым целым с вашим астральным телом и центром нашей галактики!
Мы сели за стол, который нам выделили, принялись за еду, грызя поджаренные тосты, и наблюдали за представлением мистера Русселя, который продолжал говорить о космических лучах, называя их фотонами.
— О чём это он тут разглагольствует? — спросил Джимми. — Что бы это значило? Лазерные торпеды?
— Нет! — возразил Бэбифейс. — Мистер Руссель всё-таки целитель, шаман. Они здесь делают рентгеновские снимки — фотоны.
— Тогда ему следовало бы просветить моё портмоне! — ответил дядя. — Там царит тотальный отлив. Я об этом размышлял сегодня целую ночь. Нам требуется немного наличности на новую машину. Я спрошу доктора Русселя, не купит ли он мой вагончик.
