Бесполезно
Говорили мне, убеждали меня
Не смотри на него,
Не ходи туда,
Не смотри в окно,
Не снимай при нём варежки,
Не слушай его, не гляди на него,
Не пускай провожать до метро, до трамвая,
до транспорта, до полпути к дому,
В глаза ему не заглядывай,
Не трогай его волосы,
Не спрашивай, почему не растит бороду,
Поменьше личного, только о деле, и то с другими лучше,
Не думай о нём и не знай его,
Не слушай, когда о нём разговор говорят,
выходи из комнаты,
Нюхай траву забвения,
Не пиши ему,
Не звони днём,
Не звони, тем более, на ночь глядя,
Не езди на встречи,
Не молись за него,
Не раскладывай карты, не гадай на него,
Не смейся при нём и не плачься ему,
Не выслушивай его жалобы,
Не жалей его,
По голове не гладь,
За руку не берись,
За пальчик даже,
За шлёвку пальто.
Он тебя не полюбит (полюбит),
Он вслед тебе плюнет (на дорогу целует),
Он к чёрту тебя посылать станет
(прижмёт к сердцу),
Катилась чтобы подальше
(приди и приди ко мне).
Не верь ему,
Не бери цветов,
Не кушай его конфетки,
Не гляди в костёр, не он разводил,
Не сиди рядом,
Не дыши в лад,
Смотри, про него только гадости и говорят,
верь людям,
Ему не верь,
Не ходи туда,
Не смотри на него,
Бесполезно.
Не верила,
Пешком ходила,
Зажимала в руке билетик троллейбусный,
Считала цифирки, выходило свидание,
Любила его,
Кидала карты,
Грубила маме, папе врачей звала,
Секретничала с сестрой,
Собрала манатки,
Сбежала к нему, а он с другой,
Говорит, ты мне чужая,
Я тебе отныне чужой,
Вытри слёзы и тихонько иди домой,
Ты не будешь моя,
Я не буду твой,
Я не буду её,
Я не буду ничей,
Я скотина,
Но исправляться не стану,
Не хочу, не получится,
Я родился такой,
Уходи и забудь,
Не звони,
Не пиши,
Забудь,
Бесполезно.
Это то, что заставляет людей звенеть.
Сноваисноваиснова
И наконец, штиль. Здесь, дорогие зрители, слушатели, читатели, мы вынуждены сделать паузу, даже больше того, прерваться, оттого что кто-то не выключил телефоны или средства связи, не захлопнул рот и самым банальным образом мешает остальным своими громкими звонками, напоминающими об, а также об, ибо негоже. Прервёмся и напомним, что курение вредит вашему здоровью. Если же кто-то не знает или устал в перекличке собственных ценностей, тот должен быть в курсе последних дел недели (в курске) (к). Это:
а) выспаться, как бы ни было странно или мучительно странно,
б) дать выспаться другому (— // — // — ).
Не следует также забывать, что под соусом суперхренорезки вашему вниманию будут впаривать хренорезку самую заурядную, в результате чего вы, многоуважаемые (премного) дамы и господа (леди и джентльмены, судари и сударыни, государи и государыни, гуси и гусыни, графья и графини, а также прочих многих люд) приобретёте неизвестный предмет китайской просторожей подделки, полное мэрд с баннером ведущего телеканала страны, которовую все знают в мире как, и которовый баннер некуда будет надеть (позорище), несмотря на три фирменные буквы, вышитые во всеуслышание, такая вот петрушка (такой вот хрен, такая тонкая кожа).
Итак, прервёмся и спросим себя. И ответим: это Бог! И будем правы. Ибо негоже всем тварям. Это Он создал мир, это Его находка, Его креатив, это Он наполнил наши жилы красной кровью, алой кровью, голубой кровью, графья и графины! Это Он нам души дал, дырявит дыры в наших душах, ставит стёкла в грудь, и мы видим, и видят все.
Итак, поехали на Север без лишних слов и билетиков, поехали на Русский Север, так называемый, земную красоту смотреть, в Карелию близ Финляндии, маленькая такая страна, но гордая, поехали в Вологду, в Вятку, где ходит дух, где Его следы и Его дыханье, сиянье и выдыханье, внимательный глаз и добрая длань отнюдь, и Его помнят, на Таганку, где видно присутствие, в Москву. Мой редкий друг, мой друг бесценный, возьми, возьми былую хладость, вними подруге вешних лет, старушке дряхлой дней суровых, печальных и полночных лет. Мы знаем классиков, мы чтим, мы носим книги в туалет, мы носим книги за собой. Учились бы в Тагиле лучше, учились б, б знали если. Но, поцелованы в глаза, кричим: “Москва! В Москву! Москва!”
(Что касается автора, то всё это время он (вообще, она, но для согласованности пишем он) пытается сказать, что любит всё, о чём ведёт речь. Что иногда этого автора так прихлопывает это чувство, эта любовь, что автору становится трудно жить, дышать и смотреть на мир прежним взглядом, а именно. Однажды она будет в голос кричать, вроде как расстарались на станции поезда, уже все уехали, и даже тот человек, что вёз письмо с оказией и хотел отдать лично в руки, сел в вагон и поехал дальше, поехал по своему простому маршруту, в свой дом, к себе на малую родину, то ли родителей навестить, то ли перевезти жену и детей и насовсем остаться. Но мы не будем его осуждать, во-первых потому, а во-вторых, он просто не виноват, он ехал всего лишь, ехал на поезде, а машинист погнал быстрее расписания, он всегда в этом лесном массиве едет быстрее, поскольку ему всегда тут не терпится так увидеть другой массив, другой лесной массив, и он гонит. И автор будет кричать, вроде как поезда расстарались слишком, в результате, люди друг друга не увидели, и письма автор не получила, теперь надо будет ждать, когда его (письмо) бросят в ящик, а записан ли адрес? Вопрос, которовый не будет давать заснуть, от которового будет холодно по ночам, плохо днём, слишком яркое солнце, слишком тонкая кофта, мама связала носки, ну да. Ну поспи, ну давай ты поспишь, ну не думай, не надо, не расстраивайся, не последний день, ему расскажут, и новое письмо будет, и открытка даже, цветы, конфеты, красивые куклы, игрушки мягкие, почему бы нет. А она будет говорить голосом, что-то такое, что поезда расстарались, автобусы, напротив, буксуют, не выгодно на камазах, автостоп своё забрал, собирает урожай, лес между нами выбирает свои жертвы. Ты лучше дыши глубже, ты лучше смотри на свет, глаза слезятся, ты лучше возьми в руки мячик, посмотри на свет через пыль, ты только не думай плохо. Но кому есть время думать, у кого же нет суеты, чтобы послушать и чтобы сказать самому, чтобы увидеть глаза и полюбить тоже. Но об этом не принято говорить, да и нет времени сказать каждому, как его любишь, потому замолкаем.)
Кого и найдут они такого же, услышат про другие трамваи, о другой стороне, встретятся в столице, окажется — почти земляки. И вот уже она в своих мечтах грезит, как выходит с занятий, из московского учебного заведения, выходит, на улице её ждёт любимый, они берутся за руки, они идут, они уходят; она выходит с занятий, её встречает любимый, они берутся за руки, они идут, они уходят; она выходит из учебного заведения, её встречает любимый, они берутся за руки, идут, уходят. И вот она в своих мечтах увидела другую, она увидела: она выходит после занятий, а любимый беседует с одной из её сокурсниц, которовая заметила, что он приходит каждый день, и захотела узнать, кто он, зачем приходит. С тех пор ей стало грустно мечтать, она не мечтала, не спала, не видела снов, её кровать напрасно пылилась, её лампочка на столе горела, на плите пригорала каша, солнце тресветлое ей дуло в лицо, трамваи ждали на остановках, стерлёдка тосковала по ней в её городе, в столице нету стерлёдок, не осталось, коты бежали навстречу, но грёзы, грёзы, грёзы ушли, пришло веселье. Она выходила с занятий, он ждал её, но не здесь, не на улице, он ждал её вообще, в принципе, по идее, ждал её всю свою жизнь, стоял на балконе, плевал вниз, придумывал нежные слова, словечки, фишки, места для свиданий, акведук, набережная, парк Аполло, она нашла.
Нодальшедальшедальше
Долгий взгляд, короткие речи, слова, слова, слова, ты помнишь, мама, об этом уже говорили? Суета сует, сказала ты тогда, суета сует. Но мамамама, здесь высекаются искры глаз, здесь мы становимся взрослей, мама, вспомни синего чекиста Власова, вспомни его слова, его существительные в состоянии глагола, его союзы и междометья, его истории о писателях, в особенности о Трусове, от слова семейники (“”), вспомни, как он глядел в словарь, поднимая веки от глаз усталых своих, как переписывал слова в тетрадь, тетрадь называлась великая осторожность (“”). Вспомни, мама, и ты поймёшь, как некоторые из нас бывают правы, не будем указывать пальцем, но они и бывают правы. И о чём эти слова, спросит меня мама, о чём бывают слова влюблённых. Но не буду, не буду их повторять, мама, мы говорили об этом, вспомни, посмотри в начало нашей истории, зри в корень, пожалуйста, посмотри туда, я не хочу повторяться, не хочу повторенья, всего этого (всего этого вразрядку), того ужаса и той любви, вот новая наступила радость души моей, отрада, горло давит, вот о чём говорят.
