Светлана Борминская - Игрушки для взрослых мужчин

– Уехала?.. Вот дура, – Глебков, пожав плечами, повернулся и быстро пошел от них в сторону Кутузовского.

По заплетающейся походке было видно, что он едва идет.

– Он деньги у Вальки украл! – крикнула ему вслед Гульшат и обернулась: – Может, задержишь его, Лид?..

– Деньги он пропил уже, а Глебковой только мужа в тюрьме не хватает, – Лидия Борисовна поглядела на окна квартиры на первом этаже, где раньше жила Валя.

– В точку, – поморщилась Гульшат.

– Так ничего не слышно о ней? Она адрес тебе не оставила?

– Нет, – Гуля метко закинула в урну пустую сигаретную пачку. – Не оставила, – у Гульшат вдруг заблестели глаза. – Хотя, наверное, я знаю, где она может быть...

Они уже давно стояли в подъезде нового дома, и Гуля взахлеб рассказывала все новости за последние дни, восклицая то и дело:

– Как твой пьяный Глебков ушел, я и вспомнила про унитаз, который тебе предлагали чистить. Хорошо хоть адрес запомнила, который ты мне показала... Ну как ты тут, Валь?..

– Работаю, Антошку в хорошую больницу помогли устроить. И снова анализы берут, представляешь?.. – Валя поправила растрепанную челку.

– А ты похудела, – отметила Гульшат. – Много сейчас получаешь?..

Валя неожиданно рассмеялась:

– Очень, я ж всю работу по дому делаю!

– А певица-то хоть ничего?.. Дома поет? – Гуля фыркнула. – И унитаз впрямь серебряный?

– Певица на гастролях, ее Наташа зовут, а унитаз серебряный... Красивый. Хочешь взглянуть, пошли, – Валя кивнула наверх.

– Не-а, – Гульшат покачала головой, – ну его подальше!.. Твой Махаон приезжал, дать ему этот адрес, если снова приедет?.. – Гуля помолчала. – Или не давать?..

– Если приедет, можешь дать, – подумав, разрешила Валя.

– Ну ладно, не провожай меня, – Гульшат улыбнулась, – я к тебе еще зайду.

– Заходи, – рассмеялась Валя. – Зря в квартиру не зашла, посмотрела бы...

– Еще чего, – проворчала Гуля и, стуча каблуками, стала спускаться вниз.

На улице стоял туман. Снег растаял, и Москва стала похожа на туманный Альбион.

«Валя Глебкова, работящая, скромная... Так и уехала неизвестно куда, – глядя в окно на Гульшат, которая везла тележку с метлами, подумала Новичкова. – А Скотчинский вылетел в Гамбург на симпозиум холодильщиков двадцать седьмого числа. Завтра первое ноября, а погода-то уже зимняя!»

Тот самый кирпич, который она подобрала у окон служебной квартиры больше недели назад, так и лежал у нее под столом. По утрам Лидия Борисовна клала на него ноги, и сидеть было не в пример удобнее.

Новичкова покосилась на кирпич и решила пока его не выбрасывать...

Вчера наконец-то она нашла цветочный магазин, где составили букет для Инны Скотчинской. Букет продавался в ассортименте с плюшевой собакой Тотошкой и имел название по каталогу – «Песня роз».

Лидия Борисовна на всякий случай взяла адреса, по которым в тот день курьер магазина отвозил букеты и подарки. Но лишь одна из фамилий – Фридман – показалась знакомой.

Вчера у нее состоялся разговор со следователем, которому передали дело об исчезновении Инны Скотчинской.

– Как жизнь, Лидия Борисовна?.. – остановил ее на пороге РОВД капитан Сычев, седой въедливый дядька далеко за сорок.

– Вот, хотелось бы, чтоб сейчас был май, а не ноябрь, Алексей Егорыч, – Новичкова смахнула дождевую пыль с воротника и улыбнулась.

– Май не обещаю, а чаю налью, – пообещал ей Сычев. – Пойдем поговорим.

Они сидели в его кабинете уже достаточно долго.

– А вы сами-то что думаете, Алексей Егорыч, настоящее горе у Скотчинского или имитация? – Новичкова незаметно посмотрела на часы.

– Возможно, имитация, и причина самая банальная – гипертрофированная ревность... Скажи, ну разве можно верить такой красивой женщине, как Инна?.. Я бы не поверил.

– Ну, до Клеопатры ей далеко, – отмахнулась Новичкова.

– Ты про египетскую царицу?.. – уточнил капитан Сычев. – Так царица Клеопатра была кривонога и волосата, а я вот не поленился и сходил в КВД, и получил по запросу медицинскую карту Николая Романовича Скотчинского, – капитан Сычев жестом фокусника вытащил из стола папку и раскрыл ее.

– КВД... Это именно то, о чем я подумала?.. – пробормотала Новичкова.

– Да, именно. Запущенный хламидиоз и положительная реакция на гонококки... Мы лечились, Лида, – наклонив голову, шепотом поделился с ней капитан Сычев.

– Кто это – мы? – у Лидии Борисовны непропорционально увеличились глаза.

– «Мы» – это Николай Романович Скотчинский, сразу после женитьбы на Инне Анатольевне Шляпниковой, – и капитан Сычев, имитируя стыд, закрыл глаза рукой.

– И Инна Анатольевна тоже лечилась?

– Скотчинская Инна Анатольевна, в девичестве Шляпникова, видимо, лечилась у частного врача, – вздохнул капитан Сычев. – В КВД по ее месту жительства медицинской карточки нет, я проверил.

– И все-таки, Алексей Егорыч, почему вы решили пойти в кожно-венерологический диспансер? – улыбнулась Новичкова. – Какова была мотивация?

– Ну как же, после года супружеской жизни муж заявляет о пропаже жены, – перебил ее Сычев. – К тому же среди собранных вами материалов по делу Скотчинской есть диктофонная запись...

– Их несколько.

– Та, где одна из ее подруг говорит: «После третьего мартини в трусиках остаться невозможно...» – на память процитировал Сычев. – Ведь она говорит про Инну?..

– Про Инну, – согласилась Новичкова. – Кстати, хотите, я вам дам адрес цветочного магазина и список адресатов, куда отвозили похожие букеты четвертого сентября, в день исчезновения Скотчинской?

– Знаешь, Лид, сдается мне, Скотчинский сам купил букет для Инны. У них же как раз была годовщина свадьбы! И вот он входит в квартиру и что-то такое видит... Кстати, Скотчинский приезжает третьего ноября, если не задержится в Гамбурге по форсмажорным обстоятельствам... Я хочу с ним поговорить, может быть, составишь мне компанию?.. Кстати, ты видела фиалки в его кабинете?..

– Да. Ничего удивительного: фиалка – символ постоянства, и если вам дарят горшок с фиалкой, то вы очень любимы, – Лидия Борисовна поднялась. – Спасибо за чай, Алексей Егорыч, звоните, если что...

– Хорошо, позвоню, – пообещал капитан Сычев. – И, пожалуй, тоже куплю пару горшков с фиалками, а то подоконник пустой.

«Неужели бедолага Скотчинский притопал домой с букетом в приподнятом настроении и застал жену в чьих-то объятиях на годовщину их свадьбы – четвертого сентября? Врагу не пожелаешь...» – грустно размышляла Лидия Борисовна, пока шла к своему участку.

Мимо, стуча шпильками, пробежала Тата Модуляш.

– Привет, Лид, – обернулась она.

– Скотчинский не приехал? – спросила Новичкова.

– Позвонил, что вернется третьего, – улыбнулась Модуляш. – Вот, в холодильник иду, узнать, как там дела.

– Скучно без него?..

– Нисколечко, Лид, – отмахнулась Тата и побежала дальше.

– Здравствуйте, Семен Леонидович, – поздоровалась Новичкова с хозяином ретривера. – Тата, я хотела спросить... – обернулась она, но Модуляш уже сворачивала за соседний дом.

Мелькнуло ее красное меховое пальто, и Новичкова, пожав плечами, свернула к зданию общежития МИДа, где ночью произошла кража.

Телефонный разговор двух подруг, один из десятка за день.

– Это я, Лада, привет, как твой папа?

– Перевели из реанимации, уже сидит, ест одной рукой, только ложку часто роняет! – весело сообщила Влада. – Извини, но сегодня опять никак не получится встретиться, Цац.

– Говорит хоть?

– Ага, два слова, – Влада хмыкнула, она снимала сапоги и прыгала на одной ноге.

– А какие?..

– «Гады» и «сволочи» говорит!

Цаца рассмеялась.

– Молодец, все правильно. А Полина Давыдовна что?

– Ночует на соседней койке, – складки у губ Влады на секунду разгладились, и на похудевшем лице появилось растерянное выражение. – Зато из приятного, Цац, купила меховую курточку. А еще в «Артиколи» завезли новую партию сумок Chloe... Черная сумка была единственной, и угадай, кто стал счастливым обладателем?

– Конечно, ты! – фыркнула Цаца. – Я не сомневалась...

– Случайно не знаешь, стоит посылать Машку в Нюрнберг в Школу текстиля и моды? Она рвется с этого Нового года.

– Хочешь, я узнаю и перезвоню тебе через полчаса? – Цаца помолчала. – А с Владом ты разговаривала?

– Один раз.

– Он не думает возвращаться?

– Цаца, я не буду стариться с этим человеком, – Влада тяжело вздохнула, – и пусть... Останусь молодой!

– С этим человеком... – смешно передразнила Цаца. – Ты не останешься одна, как бы ты ни хотела этого, уж поверь, и ты сама знаешь это!