— Извините, пожалуйста! Я забыл про мешки для мусора. Разрешите, я дам вам за них наличными. Нет, за все уже заплачено, я рассчитался по карточке с вашей коллегой из кассы 12. Да нет, кроме шуток, вы можете проверить, посмотрите: вот чек.
Одна кассирша из двух идет у него на поводу, поскольку Жан Ринальдо прекрасно исполняет роль простака. Недоверчивая кассирша иногда подзывает охранника.
— Ладно, но как я мог оставить тележку, я же совсем один! У меня бы все стащили, вы же знаете, как это бывает! Ах, нет, не подумал доверить ее вам, в следующий раз я так и сделаю, конечно! Какой я недогадливый…
В редких случаях попадается охранник, более дотошный, чем другие, который устраивает нудную проверку, но все всегда сходится до сантима. В результате получается скидка в 50 %: где дадут большую? Единственная проблема — нельзя проделывать этот трюк в одном и том же месте. Но не страшно — между Невер и Мулен его удается провернуть по разу в месяц, не повторяясь чаще раза в год в одном торговом центре. Отчего не воспользоваться случаем и не набрать всякого добра впрок! Два телевизора, например. А ярмарки вин — вот красота! Людей сумасшедшие толпы, уследить невозможно, винцо проплачивается быстро: шесть ящиков и гоп, упаковать! Погреб у Жана Ринальдо вместительный!
Но сегодня что-то не фартит! Новая охранная видеосистема обнаруживает их примитивный розыгрыш. И едва Жан Ринальдо покидает кассу после исполнения своего номера, по обе стороны от Фариды и ребятишек уже стоят два охранника. Один чек на две тележки! Немедленно в Дирекцию, в кабинет начальника службы безопасности!
Жан Ринальдо делает Фариде и детям знак: «Переходим к плану В!»
— Вот как! Вы совершили кражу на… Посмотрим, товар на сумму… 251 евро и 35 центов. Мы подадим жалобу по установленной форме, но все же в ваших интересах уплатить. Возможно, это смягчит судью.
В соответствии с планом В, дети в течение пяти минут выдавливают из своих тел все имеющиеся у них слезы. Жан Ринальдо прерывает директора:
— Позвольте им выйти, прошу вас, это зрелище не для детей.
Директор неохотно дает указание одному из охранников, чтобы тот увел из кабинета два крикливых фонтанчика. Едва за ними закрывается дверь, Фарида вскакивает, срывает пуговицы со своей блузки и с криком скидывает с себя лифчик. Жан Ринальдо отталкивает двух охранников, давая жене время как следует разорвать юбку и резинку на своих трусиках. Теперь она наполовину раздета и принимается вопить: «Насилуют, на помощь…»
Директор набрасывается на молодую женщину, затыкая ей рот. Двое силачей из службы безопасности усмиряют Жана Ринальдо. Глядя на директора, с трудом приходящего в себя, он улыбается уголками рта.
— Не надейтесь обставить меня, старина, — говорит директор. — Кабинет находится под видеонаблюдением. Никто не поверит в вашу историю с изнасилованием, суд — тем более.
Жан Ринальдо размышляет очень быстро. Срочно найти план С — и вперед , как говаривал тесть!
— Как на ваш взгляд моя жена, ладненькая, правда? Оставляю ее вам троим на полчаса, но за это я хочу получить все кассеты.
— О! Месье… Как вы смеете…?
Через две минуты Жан Ринальдо выходит из кабинета. Один.
— Папа? Почему мама остается?
— Не твоя забота, она скоро вернется… А мы покатаемся на карусели.
— Ух ты!!!
Еще чуть-чуть, и Жан Одран, поглаживающий большим и указательным пальцем свои тонкие джентельменские усики, выглядел бы впечатляюще — в своем блейзере цвета морской волны, с золотыми пуговицами, и своих брюках из белого альпака. Еще чуть-чуть, и он сошел бы за светского человека — будь у него яхта, сочетающаяся с его блейзером, не будь альпака потерта на ягодицах, и будь он сам помоложе лет на двадцать. Но что поделать — Жану Одрану семьдесят один год, он трепач, и над ним посмеиваются опытные физиономисты из казино в Аяччо. Но несмотря ни на что, Жан Одран продолжает верить, что наконец-то дорвался до киношной жизни, о которой всегда мечтал. Сорок лет он заведовал бухгалтерской отчетностью в крупной морской кампании Круизы Балло и, теперь, выйдя на пенсию, всецело посвящает себя порочной своей страсти. Когда он оказывается перед рулеткой, его охватывает ощущение полноты жизни, за столом, где играют в блекджек, он обретает желанный накал эмоций, даже глядя на вращающийся барабан игрального автомата, он дрожит от волнения. Прежде он довольствовался тем, что провожал взглядом уходящие в море пассажирские суда своей кампании, теперь же настал его черед тешить себя иллюзией собственного богатства.
Воплощение его мечты длилось ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы растратить все его сбережения за сорок лет, наследство жены, два банковских кредита и скромную ссуду, наивно предоставленную ему одним из двоих его сыновей. Хорошо еще, что его горгона-жена Ивонна присматривает за домом в Аяччо, иначе давным-давно бы уже запылилось зеленое сукно! Сегодня Жан Одран проигрался в пух и прах — он разгромлен и обобран подчистую. Сухая чистка! Только что последний свой жетон он отдал одному из одноруких бандитов в холле казино. Это ужасно, последний жетон… Охранник, провожая его взглядом на выходе, не в силах сдержать хохота. Он смешон и жалок, как старый промокший пудель.
Он шатается по порту, гордо выпячивая грудь, при виде какой-нибудь неопытной простушки. И еще этот сынок, выпендрежник Лоран, отказывает ему в поручительстве по ссуде. Хотя прилично зарабатывает: его отели в Порто-Веккьо и Бонифачо вечно переполнены. Мало того, за пятнадцать лет — ни одной бомбы: да он просто обязан раскошелиться и уплатить «корсиканский налог», а как же! Во каковы детки, неблагодарные, несговорчивые, бессовестные обманщики, да еще читают тебе нравоучения! Будто так уж много он просит… Скромное денежное обеспечение. Думаешь, ему есть дело до благополучия старого отца? Подонок! А невестка и того хуже! Расстарался найти точное подобие своей мамочки, только помоложе — паршивец! Тощая и узловатая, как оливковое дерево, милая и грациозная, как ночной горшок! И такая же заскорузлая, как Ивонна. Ах, чтоб она сдохла, эта старуха. И проклятый домишко стоит сейчас раз в двадцать дороже, чем он за него уплатил тридцать лет назад. А может, и того больше! Она цепляется за него, как мидия за камень, держась с таким упорством, как род Гримальди за скалу по прозвищу Монако! Старая подошва! За цену, которую дали бы за эту развалюху, он смог бы играть по-крупному лет десять, достаточно времени, чтобы умереть красиво!
Сидя на швартовой тумбе, он смотрит на мерцающие отблески воды в порту. И мурлычет:
«Видишь, как танцует море
Вдоль заливов ясных…»
Заливы-то ясные, но горизонты пасмурные. При мысли о том, что ему оставаться навеки в своей развалюхе со своей горгоной… Отчего бы не сыграть в рами, раз уж он здесь! Тяжело вздыхая, он поворачивает в сторону террасы кафе, где хорошенькие девушки выставляют напоказ свою анатомию, провоцируя мужчин на развратные действия. В моду вошел пирсинг , ему это не очень по вкусу. То, что в носу, на языке, еще куда ни шло, гм… Но если представить, как это выглядит на соске, на большой губе, это должно быть…
Внезапно он застывает от неожиданности. И спешно укрывается за большой зонт. Сесть он не может, иначе придется заказывать напиток. Как перейти, чтобы он его не заметил?
Этот паршивец здесь! Вдали от бюро и от администрации своих гостиниц на южном берегу. Лоран, его сынок, рассиживается на террасе кафе в порту Аяччо! Черт подери! На кой он здесь торчит в разгар июля! Вместо того, чтобы в самый высокий сезон вкалывать на своих туристических фабриках! Присутствие его объясняется просто: напротив него сидит девица. Лет двадцати пяти — тридцати. Видная, на недотрогу не похожа, на ней маленькое красное болеро, так и просится, чтобы его раскрыли. Ах, надо видеть, как она на него уставилась своими огромными светлыми глазами…
Жан Одран возвращается под тень табачного киоска, делает вид, что листает прессу и мельком поглядывает на террасу, где нежно воркует Лоран. Факт налицо! Он обманывает свой ночной горшок! Но вы только посмотрите! Как он ее чмокает… Ах, ты, засранец, попробуй-ка теперь почитать мне мораль!
Гениальная идея! Черт, ведь у него должно оставаться в кармане еще два или три евро! Да! Вот красивая чистенькая бумажка в пять евро! Они еще хрустят, эти новенькие твари! А с ним, с паршивцем, стоит поиграть. Он поставит на эту лошадку, расчет верен. И еще сыграет на первые три места!
— Добрый вечер, мадам. Будьте так любезны, дайте мне аппарат одноразового пользования. Да, вон тот, голубой. Он подходит для натурной съемки?
После двенадцати лет разъездов по окрестностям Парижа в качестве торгового представителя, Жан Реми сумел воспользоваться подвернувшимся случаем: он добился от конкурирующей фирмы должности директора по продажам на юге Франции. Красивый подарок судьбы на его сорокалетие. Жена его родом из Монпелье, так что оба они, естественно, с радостью выбрали для местожительства берега Лез; и сейчас забавляются, глядя, как две их дочурки загорают на широких пляжах и учатся говорить нараспев, приобретая акцент Лангедока.
