К письму была приложена статья из «Вестника Академии Наук», написанная независимым экспертом, профессором и доктором биологических наук, в которой также обсуждались эксперименты Торбы. Из статьи следовало, что опытов было всего семь. И всего один из них можно назвать стопроцентно успешным — обработку газом колонии тараканов из 480 особей. Через сутки тараканы начали поедать друг друга и вскоре практически полностью истребили сами себя. Притом, что два опыта дали катастрофические результаты — ондатры и песцы в результате воздействия есть друг друга не стали, но сделались крайне агрессивны по отношению к человеку, у них стремительно отросли зубы и когти и они скрылись из лаборатории, проделав за ночь лаз в шестидесятисантиметровой кирпичной стене.
«А главное, — писалось в статье, — крайне опасно само философское содержание метода. Ведь в борьбе за выживание в среде своих соплеменников, в схватке за то, кто кого сожрет, неизбежно будут побеждать самые сильные и кровожадные особи. А среди них — снова самые сильные и кровожадные. А потом опять. То есть применение подобного метода косвенным образом будет означать проведение в очень сжатые сроки естественного отбора среди опасных животных, отбора, который, как известно…»
В этом месте референт опустил бумагу и потер уставшие от чтения сложного текста глаза. Он некоторое время задумчиво разглядывал пятно на стене, которое осталось после отмечания нового года, и пытался сосредоточиться на сути письма.
«Возможно, это склоки и недоброжелательство завистников, — подумал референт. — Но, может быть, и нет».
Помощник еще некоторое время разглядывал пятно, которое формой напоминало не то поросенка, не то даму с очень пышными формами, и взвешивал на руке письмо.
Даже если в письме содержалось что-то дельное, давать ему ход было поздно. Заводы бытовой химии уже двое суток вырабатывали газ по рецептуре Торбы, газ уже был закачен в цистерны и готов к использованию. Химические подразделения воинских частей гарнизона уже выдвигались со своей техникой в помеченные на карте города точки. Машина антикрысиных мер уже была запущена. Правильно или неправильно — уже поздно было разбираться.
В конце концов письмо легло в папку с названием «Доложить по теме». Это означало, что о письме будет упомянуто во время очередного доклада на следующей неделе. То есть после завершения операции.
Если все пройдет хорошо, о письме никто не вспомнит. Если же что-то пойдет не так, то всегда можно будет сослаться на то, что письмо было принято и прочитано, но поступило оно слишком поздно для того, чтобы что-то изменить.
И вот, в ночь с пятницы на субботу в ста сорока точках в разных концах города в канализацию одновременно были опущены армейские шланги, через которые в течение пятнадцати минут под землю закачивался придуманный Торбой газ. После чего в городе, а точнее, на фронтах борьбы с крысами, наконец, наступило затишье. Сигналы от жителей старого фонда прекратились. Крысы перестали появляться на улицах. Усиленная охрана супермаркетов впервые за последние недели провела ночи спокойно. Власти кое-как перевели дух.
В преддверье встречи глав государств забот у городских властей и так было выше головы. Нужно было срочно подлатать дороги по пути следования кортежей, организовать транспорт, обеспечить безопасность, позаботиться о прессе и так далее и тому подобное.
Купленный Матросовым и Бэхой сурик отвезли в гараж, и в тот же день рабочие начали его обработку. На следующий день к ним с родины приехала подмога — работать стали в три смены, не прерывая процесс ни на минуту. К тому же ловкий Бэха устроил соревнование между сменами, объявил о премиальных лучшим — дело пошло и вообще бойко.
— Смотри веселее, Матросов! — заявил он. — До полного счастья осталось не больше двух суток!
Матросов, тем не менее, с каждым часом становился все более задумчивым.
О немцах и порошке узнавало все больше и больше людей. Неясные слухи, бродившие по городу, все усиливались и в какой-то момент, как и следовало ожидать, просочились в прессу. Появился один репортаж, за ним другой, а потом об аммоните стали писать все подряд.
Тон первого репортажа был серьезным. Журналисты рассказывали о крупном немецком концерне, который — в рамках международной экологической программы — скупает у населения вредные отходы бытовой химии. Эти отходы, попав в окружающую среду, представляют большую угрозу для человечества. Концерн скупает для дальнейшей переработки около десятка высокотоксичных веществ, в частности, двухвалентный аммонит свинца. А кое-кто из наших несознательных соотечественников приспособился подделывать этот самый аммонит. Как им только не стыдно и куда смотрит милиция.
Тему подхватили, и она обросла подробностями. Сообщалось, что несознательные граждане изготавливают аммонит из обыкновенного сурика. И теперь вместо того, чтобы собирать ядовитые отходы по помойкам и в быту, они, наоборот, производят их в огромных количествах, центнерами изводя полезное в хозяйстве антикоррозийное вещество.
Как и следовало ожидать, результат критики был прямо противоположным: появилось немало желающих тоже попробовать себя в качестве химиков-любителей. Почти все магазины сторойматериалов начали продавать сурик — и делать это с большим успехом. У дверей немецкой конторы, возле которой еще вчера скучал в одиночестве Вольфганг, выстроилась беспокойная очередь.
Тему раздували все больше и больше. И если серьезные издания вроде бы осуждали ловкачей, которые пытаются нажиться на благородном деле защиты окружающей среды, то в материалах бульварной прессы, которые один за другим начали выпекаться падкими на всякую чушь репортерами, интонация была иной. «Вы только посмотрите! — восклицали журналисты. — Ну до чего же ловок наш человек! Чего только он не придумает, чтобы по легкому заработать денег! А как здорово он дурачит туповатых, нерасторопных немцев!» За пару дней только ленивая газетенка не напечатала на своих страницах статью об аммоните, сопроводив материал доступным рецептом для тех, кто хочет поправить материальное положение — с указанием цен, пропорций, адресов и подробного описания того, как в домашних условиях превратить сурик строительный в двухвалентный аммонит свинца.
Когда первый репортаж об этом прошел по телевидению, Ксюша побежала разыскивать в больнице Матросова.
— Ты слышал? — стараясь не смотреть ему в глаза, спросила она.
— Что?
— Все вокруг только и говорят, что о ваших немцах!
Матросов небрежно пожал плечами. Что же теперь поделать? Пусть говорят.
— А что немцы? Вы узнавали? — беспокоилась Ксюша.
— Немцы только рады. Бэха сегодня ездил смотреть. Они расширили офис и наняли новых людей…
Ксюша кивнула. Это хорошо, раз так. Но ей показалось, что спокойствие и уверенность Матросова — напускные, а на самом деле он волнуется, и его беспокоит развернувшийся вокруг аммонита шум.
— Ладно, осталось недолго, — сказал Матросов. — Послезавтра все закончится.
— Да…
Оба поняли, что эту тему лучше не развивать. Разговорами делу все равно не поможешь, а нервозности прибавляется.
— А я сегодня забрала бабушку из больницы… — сообщила Ксюша.
— Это хорошо.
— У меня осталась почти половина от пяти тысяч, — сказала Ксюша. — Я могу тебе вернуть…
Матросов махнул рукой: не надо. Это ничего не изменит. И вообще, они об этом уже говорили.
— А как бабушка?
— Сидит, смотрит в одну точку… Меня узнает через раз…
Матросов кивнул. Он не стал больше ничего спрашивать. А Ксюша не стала больше ничего говорить.
— Скорее бы уже все это закончилось, — вздохнула она.
Матросов опять кивнул.
— Да.
Дело шло полным ходом. Бэха привез в гараж еще одну бочку для раствора и пять дополнительных электроплиток для выпаривания. Буквально на глазах гора красных мешочков с суриком таяла, а штабель аккуратно сложенных пакетов с аммонитом рос. Чутко оценив ситуацию, Бэха решил не ждать, пока будет переработан весь сурик, а сдавать продукт по мере готовности. Но оказалось, что на сдачу порошка немцам нужно записываться на три дня вперед, а потом каждые четыре часа отмечаться в перекличках, и даже шустрый Бэха не смог обойти этот порядок и записался только на воскресенье.
Слухи же по городу ходили самые невероятные. Об очередях, выстраивающихся за суриком на торговых складах. О том, что деньги там уже некуда складывать — их пакуют прямо в картонные коробки. О десятках фур, которые идут в город с завода в Боровичах, — а ведь всего две недели назад сурик никому вообще не был нужен! О том, что возле немецкой конторы день и ночь творится черт знает что, страсти накалились до предела, и разборки в очереди уже несколько раз заканчивались драками едва ли не со стрельбой.
