О боги! Понятно, почему Кукина квартира стоит всего тридцать миллионов, тут переделок на год. Маруся, стараясь, чтобы Куки на ее лице ничего не прочла, делала вид, что творчески прикидывает, как сделать квартиру еще более сказочной. Куки ходила за ней, не переставая трещать о вещах куда более важных, чем ремонт. Ремонт же «почти сделан, только кухню собрать и гардеробную выкроить».
– Самойлов спелся с Клячиным на теме, что я стерва и транжира. Выглядишь чудно, это после ночи любви с мальчиком?
– Скажи, класс стрижка… Так хочется ему позвонить.
– Не вздумай! Одна ночь – это одна ночь! Вспоминать, как было хорошо, – можно, звонить – нельзя. Ты не школьница, чтоб селфи рассылать после одной ночи, этих мальчиков молоденьких – на базаре на гривенник пучок. Мотя пишет, ща сек… На ужин зовет, заедет за нами… Ты на базаре редко появляешься, а приезжаешь, берешься устраивать Зоино счастье – тут Куки притормозила, – проверочная постановка? Думаешь, клюнет?
Матвей уже забыл фортель Куки на посиделках после выставки, у нее вся жизнь – фортель. Маруся еще не знает, как Куки покупала квартиру!
– Прихожу со сделки домой, – Корнелия дернула Мотю за вихор: она сама должна рассказать эту историю. – Сую остаток денег в шкаф, и как-то их слишком много. Но много это ведь лучше, чем мало.
На сделке они заложили Кукины деньги в ячейку, дважды с продавцом и риелторами пересчитывали. Через неделю получили документы – «А никто ни сном ни рылом!» Встретились, обменять ключи на документы, а в ячейке не хватает миллиона рублей! Остатки в шкафу, которые Куки так порадовали тем, что их больше, а не меньше, она конечно успела потратить. Опять собирает деньги.
– Невероятная женщина! – воскликнул Матвей. – Только она может влипать в такие ситуации и всякий развыкручиваться. А тут я со своими мелочными упреками, даже стыдно.
Что Куки бывает больной на всю голову, никого не удивить, но, чтоб и продавец, и оба риелтора обсчитались! У Маруси пятьдесят сделок в послужном списке, такого не бывает! Коуч была не готова просто так отпустить эту тему, но тут брякнул ее айфон: «У подъезда, жму в домофон, никто не открывает». Ох, это ж Глеб! А Зоя-то где?
– Я тебе час назад написала, что меня не будет. Мы с Мишей в «Депо» трендовое место, я тут еще не была. Вам всем от Миши приветы, – прожурчала Зоя.
«Глеб, прости, форс-мажор,
оставь конверт на охране».
– Совести у Зойки нет, – возмутилась Маруся. – Хотела познакомить ее с Глебом, так тонко обставила, так эта дура пошла с Наумовым.
– Проверка сорвалась, – хихикнула Куки. – А вопрос так и остается: whо the f*ck…
– Не факап, а Провидение, – заявил Матвей. – Год назад я тоже хотел Глеба с Зоей познакомить, у нее на выставке. Тоже не вышло, мы бухать пошли.
Глава 16. Страсти по Берлину, или Второй кармический
«Кармический вопрос: кто из мужиков
купит девушке квартиру
_эмодзи_хохочущая_рожица».
«Кармический вопрос – это второй
паспорт», – ответила Маруся.
«Второй паспорт – это первый кармический!»
«А квартира – второй кармический,
назидательно_поднятый_палец»,
– возразил ей айфон, назвавшись
Корнелией.
Эта околесица родилась не на пустом месте, всё, как обычно, началось с Зоиного звонка, — у нее кошмар. Куки включила спикер, она опять куда-то рулила на своем SUV цвета #будтокотастошнило.
– Ох, я реально по краю прошла, – начала Зоя.
Миша пригласил ее на ланч, потом привез их с бэбиком домой, бэбик был уложен спать, они сидели за кофе. Тут звонок в дверь, Зоя смотрит на экран домофона: Саша! Без звонка приехал!
– Он звонит и звонит. Миша спрашивает, почему не открываю, и кто это такой настырный. Говорю: «Мужчина, с которым мы сейчас вместе…» Он опять, почему не открываю, и кого из двоих я стыжусь.
– А Саша что?
– Минут пять звонил, потом ушел. Я дрожу, коляску же всегда на лестнице оставляю, епть! Вышла – нет коляски, в спальне оказалась, все-таки бог меня хранит. И все это на глазах у Миши. Ну, ты понимаешь…
– Так вы переспали, что ли?
– А что такого? – Зоя даже удивилась. – Просто секс, ничего особенного.
– Так вы неодетые, что ли, были?
– Одетые мы были-и! Наумов вообще трахается, почти не раздеваясь, козёл! Сидели за столом, пили кофе, разговаривали…
– Тогда почему ты не открыла? Саша ведь знает, что Миша – отец, пришел ребенка навестить, тут уж точно ничего такого.
Нет и еще раз нет, Корнелия не хочет понимать! «Угу», – согласилась Куки. Миша мог выкинуть что угодно, просто назло. «Ага», – согласилась Куки. Саше встречаться с ним в принципе незачем! «Незачем», – согласилась Куки. А может, Саша ничего и не подумал, нет ее дома и нет? «Может», – снова согласилась Куки. А если все понял, и выжидает, тогда, как? «Тогда жопа», – сказала Куки.
– Я же могла его потерять!
– Сашу или Мишу? – спросила Куки.
– Очень смешно…
– Ой, все, Зой, не могу больше, доехала, – Куки отключилась.
Она прикатила на встречу с влиятельной дамой, которая бралась приструнить Клячина. У этой дамы в подругах ходила другая влиятельная дама, София, медийная прикремлевская прима, рулившая наемными перьями, коими апэшка наводнила телеграм, самый скандальный мессенджер, машина создания репутаций и их разрушения.
Один пишет в своем канале, другой репостит с комментом, третий подключается, будто случайно увидел, – хотя это командная слаженная работа. Репосты кочуют по каналам, плодятся интерпретации, новость становится viral и долго еще бродит сама по себе по инету. Что же касается конкретно Клячина, то, когда общественность подустанет обсуждать неплательщика алиментов и бандита, крадущего детей у матери, – первая влиятельная дама подъедет по дорожке, укатанной телегой, к его руководителям. А также к руководителям уже нефигуранта, а страны, что для фигуранта выйдет совсем не нарядно.
– Корнелия, вы правильно сделали, что обратились, – изрекла влиятельная дама. – Уму непостижимо, что творится в вотчине Собянина.
Маруся же, добравшись до Берлина, сидела за MacBook в саду, приходя в чувство после московского содома. Вечер, оранжевый шар солнца спускается к воде. Вокруг сосны, на земле иглы – полузабытые детские воспоминания. Где-то рядом закричал петух – умора, завести в Берлине петуха. Лето в деревне, неспешное, совсем русское, разве что комаров нет. В Вашингтоне их, правда, тоже нет, Жукова давно подозревала, что комары водятся только при социализме. Идиллию взорвал Мишин звонок.
– Это происходило в твоей квартире! Ты ей карт-бланш на блуд дала? – вопил он, не делая пауз. – Какой же сукой надо быть: одной рукой меня при себе держать, а другой – Байрама, который ей башляет!
– Чего? Кого? Какой Байрам? – прикинулась шлангом Маруся, уже все зная от Корнелии.
– А то не знаешь… Могла бы и меня поставить в известность, чтоб я дураком не выглядел. Ты еще, небось, собралась ей квартиру делать?
– Кому, Корнелии? – не удержалась Маруся.
– Байрам ей квартиру покупает, – вопил Миша, игнорируя троллинг. – Сумгаитская пейзанка захотела жить на Патриарших. И ведь вытрясет из него эту квартиру, потому меня от него и прячет!
