«Долой Вавилон? — озадаченно подумал Бикс. — Какой Вавилон?»
Неоапокалиптики устремились к «Золотому Тельцу», и Бикс затесался в их ряды, остро ощущая при этом свою чужеродность. Все дело в их ярко выраженной самоотрешенности. Да, да. Холодные глаза крестоносцев светились ледяным блеском, осознанием святости их миссии. Было ясно, что они не задумываясь уничтожат любого случайного прохожего, оказавшегося у них на пути.
Не обращая внимания на швейцаров в ливреях, армия ворвалась в холл и устремилась дальше, в казино. Бикс оказался прижатым к рядам игровых автоматов. Что там у них в канистрах? Четвертаки? Неужто новые апокалиптики собираются бомбить автоматы до Второго Пришествия?
— Выплесни это, — замогильным голосом провыл пастор, обращаясь к одной из своих подданных, тучной женщине лет сорока. Из-под ее расстегнутой куртки выглядывал серебряный крестик с распятым на нем ягненком. — Излей гнев Господень.
Женщина не шелохнулась.
— Выплесни его.
Никакого движения: она стояла, как жена Лота, превратившаяся в соляной столп.
В игорном угаре, ослепленные огнями, оглушенные шумом, игроки не замечали вторжения.
— «Вылил ангел чашу свою на престол зверя», — процитировал пастор, словно терпеливый учитель, подсказывающий ученику забытую строку стихотворения. — Лей, Глэдис.
Никакой реакции.
Одним движением своей могучей руки пастор выхватил у женщины канистру и, сняв крышку, полил на ковер прозрачную жидкость. Резкий запах ударил в ноздри Бикса. Бензин. Бензин? Бензин?! По казино прокатилась волна удивленных возгласов. Короли рулетки оторвали взгляды от вращающегося колеса, стих звон монет, умолкли голоса игроков. Господь Всевышний — бензин!
Захлопали крышки канистр, и «гнев Господень» полился рекой. Удушливые пары распространились по «Тельцу», словно рядом швартовались тысячи эксоновских супертанкеров. Опомнившись наконец, охрана и мафиозные заправилы пошли в контрнаступление. Но поздно, неоапокалиптики уже были повсюду, поливая бензином проходы между столиками, игровые автоматы. Словно фермер, задающий корм свиньям, один ревнитель опрокинул канистру в лоток столика для игры в кости.
Пастор вынул из кармана куртки зажигалку.
— «Седьмой ангел вылил чашу свою на воздух!»
— Прекратите! — Это управляющий казино выбежал вперед со своим пистолетом. Но тут зажужжала чья-то электропила и прошлась по его животу, распоров его надвое. Управляющий захлебнулся в собственной крови. Пистолет выпал на промокший ковер, кровь хлестала из страшной раны, как вспенившееся пиво, вместо крика раздавалось только жалобное бульканье.
Бикс на подкашивающихся ногах двинулся к выходу. «Иди, — приказал он себе, — не смей оборачиваться».
Взревел огонь, заглушая пронзительные вопли игроков.
Бикс оглянулся. Адское пламя катилось через все казино гигантскими волнами. Казалось, восстал огненный океан, чтобы поглотить беспомощного «Тельца». Все вспыхнуло мгновенно: ковровые дорожки, шторы, зеленое сукно, деньги, игральные карты и сами игроки. Горящее тело молодого человека клонилось к игровому автомату, словно падало в объятия возлюбленной. Пожилая пакистанка, охваченная ужасом, судорожно опрокинула на себя кувшин с мартини, но пламя, поднявшееся с подола павлиньим хвостом, стало еще ярче.
В холле сработала противопожарная система, и из раструбов летним ливнем полилась вода. Повалил дым, от которого нещадно драло в горле и щипало глаза. Крестоносцы, видимо, посчитали свою миссию завершенной: они бежали к выходу, возбужденно переговариваясь, смеясь, не забывая мимоходом пнуть попавшуюся под ноги урну. Бикс надрывался от кашля, но в конце концов добрался до спасительной двери.
Воздух. Солнце. Морской ветерок. Прогуливавшиеся по Променаду пренебрежительно поглядывали на Бикса: истерическая жертва крупного ночного пролета… Но тут огонь рванулся наружу, в мгновение ока охватив все здание, с ревом вырываясь из окон, взбираясь по фасаду. Из огня выскакивали крестоносцы со своими электропилами, жужжащими, как гигантские дьявольские насекомые. Туристы бросились врассыпную, словно пехота под пулеметами истребителей, идущих на бреющем полете. Но напрасно. С криками «Долой Вавилон!» неоапокалиптики бросились вдогонку, нещадно уродуя людей своими пилами. Бикса бросило в жар, летний костюм мгновенно пропитался потом. Из «Золотого Тельца», словно яблоки с дерева во время бури, посыпались люди. Спасаясь из горящего здания, они прыгали из отеля на крышу казино, а уже оттуда на землю. Многие горели. Они перепрыгивали через поручни Променада и бросались к спасительной воде.
Армия разделилась на три группы и продолжала наступление по Променаду, держа наготове смертоносные электропилы. Бикс быстро прикинул расстояние до ближайших казино. «Тропикана» — обречена. «Атлантис» — никаких шансов. Следующим был «У Гарраха» на Трамп-Плаза, дальше — «у Цезаря». «Гарраха» тоже, пожалуй, ждала участь «Золотого Тельца», но вот до «Цезаря» они доберутся только минут через пять.
И он побежал, неуклюжий толстяк Бикс, пыхтя и оставляя позади пиццерии, будки гадалок, магазин «Смитти Смайл». Сотни раз ему доводилось проходить мимо претенциозной статуи Юлия Цезаря, но впервые Бикс заметил, что в царственном облике римлянина сквозит страх. Или он появился только сейчас? И немудрено: языческому императору — увидеть сотни обезумевших христиан.
— Все на улицу! — крикнул Бикс, ворвавшись в казино. — Идут убийцы!
От карточных столиков повернулись головы. Фаны игровых автоматов рассеянно посмотрели на него.
— Там эти ненормальные! Спасайтесь!
Игроки снисходительно улыбнулись — свихнулся малый! — и вернулись к своим занятиям.
В небе стояло кровавое зарево. «Дацун» Джули пересек мост Бригантин и повернул к охваченному огнем городу. Балтик-авеню перекрыла пробка пожарных машин, судорожно мигающих фонарями. Пылали многоэтажки. Объединенная пожарная служба Атлантик-Сити и Оушен-сити, как и предсказывал Вайверн, оказалась бессильной. На улицах, залитых водой, шевелились чудовищные клубки черных шлангов. От красных машин к охваченным огнем зданиям поднимались длинные лестницы, из окон и дверей вырывались языки пламени и валил черный дым. В противогазах, с кислородными баллонами за плечами, неуклюже сновали пожарные, словно аквалангисты в преисподней. В гуще всей этой неразберихи медбрат Фреди Каспар, последний из папиных компаньонов по покеру — Родни Бальтазар скончался на Пасху, — делая укол находившейся в полубессознательном состоянии женщине, упал и умер.
Джули продолжила путь вдоль Южной Каролины [13]. Мимо пробежала толпа туристов. Их красные глаза слезились, к носам были прижаты носовые платки. На перекрестке с Атлантик-авеню стояла пышная женщина в бермудах и цветастой блузе, зажав в руках огромные пачки денег, выигрыш — мечту, потерявшую всякий смысл. Юноша в инвалидной коляске с мотором растерянно кружил по автостоянке «У Гарраха», как ребенок на игрушечном автодроме.
Инструмент! Чтобы совершить чудо, нужен инструмент. Она остановилась «У Данте» и вышла. Хорошо, что одежда была подходящей для такого пекла: полотняные бриджи и футболка от Смитти Смайла («Только шевельнись — получишь пулю»). Дым расползался в воздухе, как инфекция, проникая во все щели и закоулки. Джули тяжело дышала, глаза слезились, горло было шершавым, как наждак. Для Бога все было бы гораздо проще. Бесплотная мать Джули могла с утра до вечера творить чудеса и ни разу даже не закашляться.
Взобравшись по насыпи на Променад, Джули брела через пепелище. Все от «Тельца» до «Песков» было уничтожено. Черный дым клубился, переплетаясь с языками пламени. Лишь на восток от Теннесси уцелели «Морская прогулка», «Международные курорты». И еще «У Данте». Можно было подумать, это Вайверн послал какого-нибудь падшего ангела отвести беду от собственного казино, своего земного редута.
Инструмент! Она должна найти инструмент. Сатана не ошибся, когда говорил о бойне. Дымились обгоревшие трупы, тут и там лежали изуродованные электропилами тела. Нива картежников, сжатая божественными серпами; колосья азарта, понесшие кару небесную. «И это Нью-Джерси, — думала Джули, не веря глазам своим, с трудом подавляя позыв к рвоте, — Нью-Джерси — Штат Садов».
Она повернулась к морю. Начался прилив, и люди спасались в воде, в надежде облегчить боль от ожогов. Другие, кому посчастливилось уцелеть, несли на руках тела мертвых возлюбленных, осторожно укладывали их на песок, все еще не веря страшной правде. Впереди в августовском солнце белел остов Центрального пирса. И вдруг — вот он, возвышается над пристанью, устремляясь к облакам — ее инструмент!
— Джули!
Из облака дыма выплыл толстяк, срывая прилипшую к телу рубашку, словно освобождаясь от навязчивых объятий адского зноя. Брюхо, перепачканное сажей, блестит от пота, как покрытое лаком.
