Ознакомительная версия.
Потом поговорили о последнем концерте заезжей поп-зведы, о преимуществах испанских «шиповок» перед итальянскими, о предстоящей игре в квалификации Кубка европейских чемпионов. Клыков напирал на то, что на поле нужно быстрее бегать, а Тимоха – что больше думать. Юный форвард в разговоре не участвовал. Он оглядывался по сторонам и мысленно удивлялся, почему его не узнают официантки и не просят о встрече где-нибудь в ночной дискотеке.
Наконец, Тимоха глянул на свои знаменитые часы:
– Ну, ладно. Вы тут не упивайтесь. Я порулил в клинику. Там тоже режим.
Как раз никакого режима с сегодняшнего дня в «больничке» не было. Жека махнул на все рукой, санитарам наставлений на ночь и завтрашний день не оставил. Сами медбратки были уже укрощены Артемом и буквально с собачьим вниманием заглядывали ему в рот – что он еще такого умного скажет, чтобы вовремя поддакнуть или еще как-то к месту подшестерить. Поэтому ближе к вечеру в ординаторской, что в еще недавние времена было решительно невозможно, собралась теплая компания пациентов и их охранников.
Рыжий выставил было литр спирта. Артем решительно возразил. Но тут закапризничала Светлана и сказала, что после всего пережитого, после всех, как она сказала, сотрясений, девушке просто необходимо расслабиться. Гуру Федор тоже буравил бутыль острым, заинтересованным взглядом.
Артем пожал плечами, и Рыжий с радостной улыбкой принялся разливать спирт по чашкам, профессионально разбавляя дистиллятом.
– Ух, пошло! – приняв дозу, гулко ухнул гуру Федор. – Живительная сила! Огненной сущности силища! Давай еще, друг, наливай. Вон его, дьявола, скока. Организм целый год ждал. Иссохся весь.
– Ой, иссохся! – пискнула Светлана и ткнула гуру локтем. – Такой, прям, видный мужчина.
– Да, есть такое дело, – расправил плечи гуру Федор. – У меня, знаешь, сколько жен было? Сто двадцать две жены!
– Ни фига себе ты травишь, дедуля, – не поверила Светка. – Это что же? Ты их всех регистрировал?
– Ну, регистрировал не регистрировал… Во-во, – одобрительно кивнул он Рыжему. – За союз наш сердечный! И за эту цветущую отроковицу!
– За меня, что ли?
– За тебя, любушка.
Гуру Федор закинул руку на плечо отроковице.
– Давай я тебя поцелую.
– Ага, щас. – Светлана ловко вывернулась. – Пусть лучше Темчик меня целует. Правда, Темчик, ты меня поцелуешь?
– Поцелу-ует, – великодушно махнул рукой Федор. – Но не сейчас. И поцелует, и приголубит…
– Та ну? – Светлана повернулась к Артему.
– Вот тебе и «та ну». Я слово верное говорю. Охоч наш праведник до бабского полу.
– Я хочу, чтобы по любви! – кокетливо прищурилась Светлана, взгляд ее сделался темным и преступным.
– Ну вот, и здесь пьют. Добрый вечер всем. – В дверях ординаторской возник Тимофей.
Вернувшись из ресторана, он закрылся в своем боксе и смотрел кубковый матч бразильских команд. Бразильские «дровосеки» ходили по полю пешком, изредка и нехотя демонстрируя свою знаменитую технику. Тимофей подумал, что не стоит покупать в команду вот таких вот бразильских легионеров. Лучше «цыган», так в команде «Забойщик» называли румын, югославов и болгар.
А потом телевизор мигнул и выключился. Тимофей потыкал в кнопки пульта, обозвал хозяев «больнички» потными дровосеками, зачем-то подергал туда-сюда штепсель в розетке. Не помогло. Тимофей махнул рукой, огляделся по сторонам – чем бы себя занять. К его удивлению, на стене, над диваном, прямо сквозь обои стала проступать «Лунная ночь в Феодосии». Со всеми трещинками-кракелюринами, в массивном багете, маслянисто отблескивающем золотом.
Тимофей подхватился и упругим прыжком подскочил к стене. Ухватился за угол багета, ощутил пальцами рельеф лепнины.
– Что за хрень? – громко вопросил он.
Он схватил картину обеими руками, потянул. Картина отделилась от стены, нехотя так отделилась, словно держалась на клею. Ни гвоздя, ни какого-нибудь другого крепящего приспособления на стене не обнаруживалось.
– Хрень еще та, – заключил на этот раз задумчиво Тимоха. – Доктор меня, значит, что же? Вправду загипнотизировал?
Он посмотрел на обратную сторону картины. На холсте имелся штамп Феодосийского дома-музея Айвазовского и инвентарный номер.
– Мля-я, – протянул Тимоха. – Это ж подлинник! Ни хрена себе! Они здесь шо, совсем охренели?
Тимофей в задумчивости побарабанил по туго натянутому холсту. Попробовал пристроить картину обратно на стену. Ничего не получилось.
«Что же мне с ней делать? Танюха, – так звали его жену, – точно обрадуется. Так ведь подлинник же, из музея. Выходит – краденый».
– Шо у них здесь за бардак? Пойду поговорю. Может, нанюхаю что к чему.
Он поставил картину на диван, отошел, полюбовался – хороша. Жаль только, что не Врубель. Взял с тумбочки телефон и вышел.
Гуру Федор шалым взглядом окинул Тимофея.
– Капитан! За твое здоровье! – произнес он, осушая очередную чашку. – Сам-то давай, пей.
– Не пью я. Режим. Вот когда закончу в футбол играть, тогда и буду пить.
– Тогда такой жидкости ты не сыщешь! Это – вода живая! Живой огонь! Ладно, садись.
Рыжий с готовностью пододвинул стул и Тимофей сел рядом с Артемом. Светлана стала разглядывать его. Наверное, думала, что и в «больничке» можно заработать.
– А вы курите? – развязно спросила она.
– Нет, я большой противник курения. Если пьющих я еще понимаю, так курильщики, те совсем придурки.
Бес при этих словах поспешил загасить свою сигарету. Он откашлялся и уважительно спросил:
– Трудно, наверное?
– Привык, – лаконично ответил Тимоха.
– Я того, играть трудно, наверное, с нерусскими?
– В команде? Главное, чтобы хорошо играл. А так, конечно, разные люди. Особенно негры. Они такие: сегодня к тебе, как к лучшему другу, а завтра волком смотрят. Не поймешь, чего у них на уме.
В это время у Тимохи запиликал мобильный.
– Да, дружище. Как не подходит? Тебе ж скидку сделали полторы тысячи. Не, дешевле все равно не будет. Как цвет не тот? Да не боись, перекрасим. Да, быстро. Салон под дерево? Сделаем салон под дерево. Да, все, завтра дыбанемся. Все порешаем. Давай, дружище.
Тимоха повернулся к собеседникам:
– Один наш игрок. Машину покупает. Всю кровь с меня выпил. Уже и гараж ему нашли в центре города задаром. Уже и скидки все. Все равно ему дорого. Жмется, цыган. Я людей из-за него подставил.
– Да, нелегко, – посочувствовал Рыжий. И хотел что-то добавить, но мобильный зазвонил снова.
– Да, дружище. Да, билеты, конечно, закажем. Какой рейс? Раньше? Самый ранний в семь утра. В пять? Не, в пять нету. Не, я понял. Будем договариваться. Не волнуйся, порешаем. Все, давай, дружище. Видели? – снова повернулся к собеседникам Тимофей. – Наш вратарь. Летит в сборную, так обязательно ему рейс в пять утра. А где, я ему, цыгану, возьму в пять утра? И так с утра до вечера. Я у них и нянька, и мамка. И достается мне, если что. Недавно начальник команды на меня обиделся. У него тут день рождения на днях. Организуй, говорит, ресторан, чтобы тихо, отдельно. А я после игры весь заведенный, знаете, как оно бывает. – Санитары согласно покивали. – Говорю, у тебя два бездельника в клубе есть, у которых это прямые обязанности. Заместители, мать их. А он обиделся. Говорит, Тимоха меня ни в грош не ставит и день рождения сорвать хочет. Говорит – не буду тогда вообще отмечать. Ну и хрен с ним. А у вас, я смотрю, тут весело, – неожиданно сменил он тему.
Светлана фыркнула. Гуру Федор степенно огладил бороду и сообщил:
– Сынок мой старается, вот и весело.
– А доктор ваш – сволочь, – снова сменил тему Тимофей. – Я в людях разбираюсь. В команде капитану без психологии нельзя. Он говорит – вы тут все психи. А вижу, что нормальные.
– Он – урод! – брезгливо процедила Светлана. – Он меня сюда силой затащил. Я не хотела. А его козлы меня в машину запихали, еще и руки свои поганые распускали.
Стоило ей произнести «руки распускали», как оба санитара скорбно потупили глазки. Тимоха отметил и это.
– И сынка моего коварством заманил наш доктор. А эти доблестные воины его в подвале терзали, – добавил мазок в общую картину гуру Федор. – А я сам пришел! – гордо сообщил он. – Я хотел человеком стать! Потому и пришел. А ну налей, ирод! – рявкнул он санитару. – Я пришел, а доктор меня отправил на кладбище. Но не на таковского напал. Я им весь эксперимент переналадил. Заместо мертвого провидцем сделался.
– Странные у вас дела, – заметил Тимофей. – Вы это серьезно?
– Думаешь, чокнутый я? А не чокнутый. Проси моего сынка, – Федор энергично кивнул на Артема, – он тебя великим сделает.
Тимофей покосился на Артема. Сейчас ему казалось, что прав был доктор Жека, и он в компании душевнобольных. И так бы он остался при этом мнении, но тут на ум пришла картина, вылезшая из стены. Может, в этом месте все делаются сумасшедшими? Доктор очень странный, все куда-то косился, глазки отводил. Совесть у него, понятно, нечистая. Если бы не был сукиным сыном, он бы его, Тимофея, к психам не сунул. Может, он здесь нормальных делает психами? Может, он маньяк? Охреневший профессор, как в американском фильме? Как в «Острове доктора Моро»? И Президент купился? Доверил капитана команды такому хмырю? Интересно, как он отмазываться станет?
Ознакомительная версия.
