– Чего, например?
– Ну, сменное белье, носки, колготки…
– Тут, как раз, ничего необычного, Сергей, – покачал головой Харитон Ефимович. – Она ведь на сборах, время расписано по минутам, домой удавалось вырваться на считанные часы раз в две-три недели. Естественно, она брала что-то из одежды, что-то приносила. Чего-то хотелось покрасивее, что-то надоедало. Форменное, командное ей не нравится. Женщина, что возьмешь?
– Может, денег просила?
– Да, дал я ей недавно восемьсот рублей. Думаете, финансовые проблемы возникли? Ерунда! Понимаете, Сергей, я обещал после соревнований съездить с ней отдохнуть в любое место по ее желанию. Она сама ездила в агентство на Желябова, сама выбирала путевки. В Андалузию, кажется. Так вот, стоят они по девятьсот пятьдесят долларов. На троих – две тысячи восемьсот пятьдесят. Если б она сказала, что хочет выкупить их сама, я бы ничего не заподозрил. Почти три тысячи долларов! А вы беспокоитесь из-за каких-то восьмиста рублей.
– Но ведь зачем-то они ей понадобились? Живет она там, насколько я понимаю, на всем готовом?
– Странный вы человек, Сергей, – пожал он плечами, – не буду же я допрашивать родную дочь, зачем ей нужны деньги? Раз просит, значит нужно. Кстати, может быть, у вас тоже возникли расходы? – спохватился Харитон Ефимович. – Вы просто скажите, сколько нужно?
– А молодой человек у нее был?
– Да откуда! Я же говорю – время у Юли по минутам расписано, не до глупостей ей, она самый перспективный спортсмен нашей страны, она через месяц свою первую международную медаль получит!
– Понимаете, Харитон Ефимович, из того, что я знаю, складывается такое ощущение, что уехала она куда-то сама, без принуждения. Никто ее силком не тащил, не похищал.
– Жива? – прорвалось в голосе хозяина внезапное облегчение.
– Скорее всего – да. Просто захотела куда-то прокатиться. – Я был практически уверен в своей правоте. – И деньги понадобились именно для этого. Вопрос, куда?
– Всех знакомых мы уже на ноги подняли, – задумчиво произнес Харитон Ефимович. – И милиция тоже искала. А уехать в незнакомое место… Четырнадцать лет, паспорта нет, специальности нет. Всю жизнь всегда на всем готовом. Накануне соревнований. Не сочтите за отцовское хвастовство, но она у меня умная девочка. Очень умная и толковая. Скажем так, выше среднего. Не могла она совершить такую глупость, никак не могла.
– Охотно верю, Харитон Ефимович, – улыбнулся я. – Будь она дурой, ее давно бы нашли.
Куда в наше время может спрятаться человек? Никогда не задумывался над этим вопросом. Уехать подальше – так теперь даже на поезд без паспорта билета не продадут. Поселиться в гостинице? В четырнадцать лет? Нет, в таком возрасте все легальные пути проживания отпадают. Податься в бомжи? Так у них такой образ жизни, на который могут толкнуть только очень серьезные обстоятельства, к тому же, они весьма недолюбливают чужаков и качественно контролируются милицией. Про «пересидеть у подружки» поминалось уже не раз. Ай да Юленька, ай да «выше среднего». Где же ты, девочка? Не могла же будущая олимпийская чемпионка податься в «плечевые» или уйти жить в леса?! Целеустремленная, волевая, умная. Нет, на нее это не похоже. Или все-таки попала в беду?
По дороге я заскочил в редакцию отдать статью. Здесь царила атмосфера трудолюбия: Таня, Женя, Наташа и Лена сидели на рабочих местах и сосредоточенно строчили ручками по бумаге. Внимание на меня обратила только Наташа Сабельская – подняла взгляд, приветливо улыбнулась и негромко произнесла:
– Хоть кто-то разбавит наш женский монастырь.
– Ты сегодня особенно прекрасна! – в тон ей ответил я, и тут меня словно кипятком обдало: – Что ты сказала?!
– Хоть кто-то разбавит наш женский монастырь… А что?
– Наташенька, ты – гений!!!
– Давно пора заметить, – согласилась Наташа и вернулась к работе.
Между прочим, сам мог бы догадаться. Дело в том, что меня и самого угораздило провести несколько лет в ашраме [30] Ошо шри Раджниша. А попал туда самым простым образом – хотел навестить давнишнюю знакомую, зашел, согласно словесному описанию в крайний дом по улице Крупской и… Остался там.
Надо сказать, не я один такой. И пожилые люди, заглянув на секунду, оставались на годы, и обычные. Мамочка одна осталась, опять же после короткого посещения, бросив мужа и четырехлетнюю дочь. Ну, а уж про подростков я и не говорю – косяком шли. Не все застревали так уж глухо, как я или как уже упомянутая мамаша, за которой через четыре дня примчался муж, но вырвать ее уже не смог. Некоторые «обращенные» становились постоянными посетителями, некоторые превращались в религиозных бродяг, путешествующих по свету с именем Ошо в душе, неся свет истины нуждающимся и набираясь духовной силы у более опытных учителей – но факт остается фактом. Приди к нам в ашрам некая Юля и останься – никто ни слова бы не сказал, ни о чем не спросил и никуда бы не выгнал. Раз пришла – значит наша.
Если кто-то думает, что такой ошеломляющий эффект на всех посетителей производили некие наркотики, гипноз или еще нечто экстравагантное, то он глубоко ошибается. Просто в нашем ашраме царила атмосфера счастья и любви. Не той порнухи, которую жулики от восточной философии выдают за тантра-йогу, а самой настоящей любви. В наших людях, привыкших к миру крысятничества, сам факт существования островка взаимной доброжелательности переворачивает сознание куда сильнее, чем, скажем, появление живых инопланетян. Осознание своей причастности к религии буддизма приходит позднее. А первое – это любовь.
Наверное, именно поэтому я до сих пор и не женат. Просто знаю, каково оно – пребывать в атмосфере искреннего взаимного влечения. И когда очередная пассия, открывая дверь, вместо: «Как я рада тебя видеть!» говорит «Ты почему так долго?», то сразу чувствую, что здесь ждут не именно меня, единственного и неповторимого, а некоего самца, чье присутствие рядом с женщиной предусмотрено обычаями социума.
Что же касается подростков, то услышав не привычное: «Делай уроки», «Причешись», «Почисти ботинки», «Вынеси мусор», «Подумай, кем ты станешь», «Выбирай профессию», «Готовься поступать», – а «Как хорошо, что ты с нами!», они соловеют, почище чем от водки.
А еще в ашраме проводятся медитации, и если такие, как джибриш или кундалини просто улучшают самочувствие и настроение, то сеанс ребеффинга может запросто вывернуть сознание наизнанку. Вам не доводилось вспоминать миг своего рождения или последние дни предыдущей реинкарнации? Незабываемое ощущение. В отличие от классических христианских монастырей, двери ашрама открыты для всех, кто стремится развить свою духовность или способен помочь в этом деле другим, поэтому в наших стенах не раз звучали пьянящие песни кришнаитов [31] , и кружились завораживающие суфистские [32] танцы, и проводились тантрические [33] техники… Вот на встрече с кришнаитами я и познакомился с Петром Сергеичем, получившим кличку Кандидат.
Вообще, с кришнаитами общаться очень тяжко. Я понимаю, у них есть своя достаточно сложная и завершенная философия, но только разговаривать они совершенно не умеют: или советуют читать Бхагавадгиту, способную ответить на все вопросы, или просто начинают петь. Вот представьте себе, что пришли вы на лекцию, и принимается выступающий доказывать вам, что дважды два – пять. Вы его спрашиваете: «Как так, я тут на листочке подсчитал, четыре получается?!» А лектор в ответ начинает приплясывать, счастливо улыбаться и петь:
– Хари Кришна, ари-ари, хари Кришна, хари Кришна, ари Кришна а-ари-ари!..
Можно с таким выяснить истину?
За моими потугами на общение наблюдал с улыбкой мужчина лет сорока, в приличном костюме, кремовой рубашке и коричневых ботинках. Мужчина лежал на эстраде перед барабанами, но в буйных песнопениях участия не принимал.
– Но ведь я прав?! – попытался я получить у него поддержку.
– Какая разница? – пожал плечами мужчина. – Ты ведь из местного ашрама?
– Да.
– Помнится мне, – развел он ладони, насколько это было возможно в его положении, – Ошо Шри Раджниш заповедовал, что главная обязанность человека – быть счастливым. Твой собеседник выглядит совершенно удовлетворенным. Какая тебе разница, каким образом он выполнил завет твоего учителя?
– Зациклившись на одной мелодии, он сужает свое сознание до размеров медной копейки.
– Значит, в следующей инкарнации его сознание будет огромным, как у слона.
– А если нет?
– Все есть Брахман, – рассмеялся мужчина, – и все мы его бесчисленные воплощения. Рано или поздно, но ты станешь им, а он тобой. Вот тогда и возвращайтесь к своим разногласиям.
– А сам ты как считаешь? – никак не отпускала меня горячка спора.
