Должно же наконец случиться что-нибудь хорошее.
Битых два часа Анна разъезжала под дождем на мопеде в поисках нужного магазина. Она хотела найти подарок, который мог бы сказать о ее чувствах, но ничего подходящего не попадалось.
Ей нужно было нечто необыкновенное, что-то, что говорило бы: «Мы подруги. Мы подруги навсегда и несмотря ни на что. Пусть мы не разговариваем, пусть сейчас зима и рано темнеет — сегодня твой день рождения, и я хочу сделать тебе подарок. Просто прими его, и все».
Ее куртка и штаны насквозь промокли. Дождь не переставал. Она накручивала километры по забитым центральным улицам, притормаживая у магазинов, но не нашла ничего подходящего.
Было уже 17:30, на улицах загорелись фонари. Прохожие прятались под мокрыми зонтами и шагали по лужам. Оставался еще месяц до Рождества, но многие магазины уже включили праздничную подсветку. Задача Анны усложнялась тем, что нужно было уложиться в десять тысяч лир.
Около семи часов вечера она притормозила у цветочного магазина. Это был совсем не тот магазин, в который она хотела заглянуть, но времени уже не оставалось — пора было возвращаться домой.
Анна вошла и принялась разглядывать цветы. Все выглядели одинаково убого, но по крайней мере они были живыми. Цветок жив даже тогда, когда умер…
Она выбрала необычный цветок в горшке и указала на него продавщице. Та сказала, что это калла.
Калла… Она подарит цветок Франческе, но сначала напишет открытку, полную нежных слов.
Анна попросила украсить горшок большим розовым бантом и истратила на это последние карманные деньги.
Довести цветок домой оказалось не просто. Она обнаружила, что стебель слегка погнулся и не хватало двух листьев. Ладно, хорошо хоть не сломался…
Мать, занятая приготовлением ужина, первым делом спросила:
— Отец тебе звонил?
— Нет, — ответила Анна и прошла в комнату.
И без отца было о ком подумать. Она швырнула на кровать насквозь промокшую куртку и только потом кивнула брату. Алессио причесывался перед зеркалом, его телефон вибрировал, сигнализируя о пришедшем SMS.
— Что это? — засмеялся Алессио, указывая на цветок.
Анна принялась копаться в ящиках письменного стола в поисках приличного листа бумаги.
— Напоминает хрен!
— Отвали, дефективный! — рявкнула она.
Дорогая Франческа, как видишь, я не забыла, что сегодня твой день рождения. Несмотря на то что мы в ссоре, я все равно хочу тебя поздравить.
Брат трепался по мобильнику, ржал и матерился. Анна не знала, как продолжить.
Зачем мы только поссорились? Я знаю, это всего лишь цветок, но он подразумевает нечто большее. Я хочу сказать, что ссоры для настоящих подруг не имеют значения.
Брат продолжал орать в телефон, а Анна сидела и покусывала синюю ручку, затем принялась постукивать ею по столу. Она пыталась выжать из себя еще какую-нибудь фразу, но ничего не шло на ум.
Я все так же по-доброму к тебе отношусь…
— Представляешь, — говорил кому-то по телефону Алессио, — моя сестра притащила цветок в виде хрена…
— Алессио, заткнись, пожалуйста!
Дорогая Франческа, этот цветок для тебя, моей лучшей подруги.
Нет, не то.
Дорогая Франческа…
Анна отшвырнула ручку, скомкала бумагу и, расстроенная, пошла ужинать.
— Анна, — сказала мать, — у твоего отца телефон выключен с самого утра.
Анна набила рот хлебом и ответила, не прекращая жевать:
— Может, потерял?
— Я переживаю…
Паста была уже почти готова, но Артуро не возвращался. «Как странно, — думала Сандра, теребя в руках прихватки, — очень странно».
— Я схожу на минутку к Франческе, — вдруг сказала Анна.
— Но я уже сливаю спагетти!
Анна влетела в комнату, схватила горшок с цветком, бросила взгляд на комок бумаги с ненаписанным письмом и побежала к двери. Хлопнув дверью, она преодолела два лестничных пролета, отделявших ее от лучшей подруги, бывшей лучшей подруги, вечной ее подруги.
Она держала горшок в руках, но не решалась позвонить. А если откроет этот гоблин? Она не могла знать, что в квартире никого нет. Ей даже в голову не могло прийти, что там случилось кое-что необычное.
В конце концов Анна поступила по-идиотски: оставила цветок на коврике, позвонила в дверь и сразу же ушла.
Спагетти лежали в дуршлаге уже двадцать минут и превратились в холодные слипшиеся нити, напоминающие жирные волосы. И все же Сандра не решалась их выбросить.
— Телефон твоего отца молчит…
Уже закончился выпуск новостей, было почти девять. Анна смотрела телевизор и думала о том, как можно было быть такой дурой: не оставить клочок бумаги с надписью «С днем рождения!».
Сандра уже серьезно беспокоилась: после своего возвращения Артуро ни разу не пропустил ужин. Что-то стряслось, она уже ясно это понимала.
В девять Анна допила сок и стала жаловаться, что не наелась. Алессио закончил наконец телефонный треп и явился на кухню.
— Ты говорил с отцом? — спросила Сандра. — Он целый день не отвечает на мои звонки.
— А мне что за дело, — сказал Алессио и вышел, так и не поев.
Дождь лил как из ведра: такая погода всегда не к добру.
Сандра снова и снова набирала номер мужа. Раздавались три коротких гудка, а потом — тишина. Ни звука, молчал даже автоответчик.
— Телефон не просто выключен. Там не говорят, что абонент недоступен. Так бывает, когда в телефоне нет сим-карты!
В девять тридцать Анна выхватила у матери мобильник и сама позвонила отцу. Действительно, автоответчик молчит, три коротких гудка, затем тишина.
Сандра не находила себе места. На всякий случай они приглушили звук в телевизоре. Дождь все так же стучал в окно, поднялся ветер. Сандра потянулась за сигаретами, взяла их и уронила зажигалку.
— Что-то стряслось… Точно, с ним какое-то несчастье.
Анна сохраняла спокойствие. Она не хотела слышать о несчастьях, и так одни проблемы.
— Я позвоню в больницу.
— Не надо! — вскрикнула раздосадованная Анна. — Прекрати, пожалуйста, увидишь, сейчас он появится.
Сандра, белая как мел, не решалась выпустить телефонную трубку из рук.
После десяти в дверь позвонили.
— Наконец-то, — выдохнула Сандра, заулыбавшись. — В который раз ключи забыл!
Анна тоже улыбалась:
— Видишь? Что я говорила? Всегда ты психуешь.
— Артуро, проклятый, до чего же ты меня напугал! — Повеселевшая Сандра побежала к двери.
На пороге стояли трое полицейских, двое мужчин и одна женщина.
— Синьора Соррентино?
С ее губ слетела улыбка. Она стояла оглушенная.
— Ваш муж дома? У нас ордер на обыск.
Женщина протянула ей листок с какими-то каракулями.
— Мам? — позвала ее Анна.
Сандра стояла, не двигаясь и не дыша. Она все еще не понимала, что происходит.
— Синьора, я спросила — дома ли ваш муж?
— Его нет… — наконец пробормотала Сандра хриплым голосом.
Полицейские начали раздражаться:
— У нас нет времени, дайте пройти, будьте любезны.
Все это не укладывалось в голове. Казалось, что это понарошку — просто из обычной жизни она вдруг перенеслась в полицейский сериал. Сандра прислонилась к дверному косяку и издала глухой животный стон. Полицейские бесцеремонно отодвинули ее и вошли в квар тиру.
Оторопевшая Анна смотрела, как полицейские раскладывают на столе в кухне свои причиндалы: ручные фонарики, кисточки для снятия отпечатков и что-то еще. Пистолеты, хотя и спрятанные в кобуре, произвели на нее особенно сильное впечатление.
— Синьорина, — сказал ей молодой полицейский, — мы постараемся управиться быстро. Вы — дочь?
Анна кивнула.
Полицейский постарше сухо добавил:
— Мы обязаны произвести обыск. Где комната ваших родителей?
Анна расслышала тихий плач матери.
— Там, — ответила она и проводила полицейских в комнату. В принципе, на восьмидесяти квадратных метрах заблудиться было никак нельзя.
Как будто кто-то умер… Ну да, когда кто-то умер, важно отвлечься от всего и делать то, что должно. То же самое нужно делать, когда тебе говорят, что в твоем доме обыск. Это значит, твой отец натворил дел. Нужно объяснить полицейским, где спальня, где ванная… Механически отвечать на вопросы, даже не стараясь в них вникать. Но на самом деле это сложно — переварить фразу «Мы должны обыскать ваш дом».
Мать оставалась в коридоре. Она прекратила плакать и теперь разговаривала сама с собой. Полицейский на кухне вытряхнул содержимое буфета и теперь рылся в пакетах с хлопьями.
— Сейф или что-нибудь подобное есть?
— Нет, — ответила Анна.
— Ваш отец сегодня не возвращался, точно?
