Выражение ее лица не изменилось.
– Что?
– Я хочу вернуться к дому номер 15 на Чарлз-стрит, – повторил я. – Чтобы поговорить с тем человеком.
– С каким?
– С консьержем. Пойдешь со мной? По-моему, ты хорошо влияешь на окружающих и вносишь ноту позитивного абсурда в любой разговор. С тобой все кажется гораздо менее странным.
– Не могу. Извини. Мне надо домой.
– Ты никогда не остаешься надолго.
– Так живут в Нью-Йорке. Ни одна встреча не длится больше двух часов. Тебе повезло, иногда мы общаемся и по четыре, если я перестаю следить за временем.
– Вы здесь разбиваете день на двухчасовые промежутки?
– Ну, неофициально, но такое уж у меня ощущение. Я бы охотно пообщалась с тобой подольше, но никак не могу.
– Почему?
– Я занята.
– Ну ладно.
Когда мы вышли, Беатрис вновь поцеловала меня в обе щеки.
– Давай созвонимся завтра, – предложила она. – Расскажешь, как дела.
– Хорошо. А ты куда сейчас?
– Туда. – Она указала на другую сторону улицы. – К метро. А Чарлз-стрит вон там. – И Беатрис махнула на восток.
Интересно, она волевым усилием заставляла себя не оборачиваться или же это получилось само собой?…
Когда я вошел в вестибюль дома номер пятнадцать на Чарлз-стрит, консьерж поднял глаза:
– Добрый день.
– Здравствуйте. Не могли бы вы мне помочь? Я ищу информацию об одном человеке, который тут раньше жил. Вы давно здесь работаете?
– Как фамилия? – спросил консьерж, не отвечая на мой вопрос.
– Сасаки.
– А, мисс Сасаки. – Он смягчился и заметно расслабился. – Она умерла несколько лет назад.
– Да, я знаю…
Откровенно врать мне не хотелось, но в надежде чуть больше расположить к себе консьержа я попытался принять такой вид, как будто ее смерть искренне меня огорчила.
– Не могли бы вы сказать, кто проживает в ее квартире теперь?
– Боюсь, я не вправе давать эти сведения без разрешения, сэр.
– Да, конечно. Но скажите, вы знали девушку, которую воспитывала мисс Сасаки – Томоми Ишикава?
– Да, я знал Бабочку. Вы ее разыскиваете?
– Да, она моя подруга. Она вроде как пропала.
– Может быть, она сама того хотела, поэтому я не знаю, вправе ли рассказывать вам что-либо.
– Да уж, не сомневаюсь, что хотела. Но она поддерживает со мной связь. Все время что-нибудь посылает.
– Что, например?
– Ну, письма, сообщения, разные тексты.
– Так спросите ее, где она.
– У меня нет другого адреса. Я не знаю, как с ней связаться.
– Если она посылает вам электронные письма, нужно просто нажать на кнопочку «ответить».
– Все не так просто. Она умерла.
– Умерла?
– Несколько месяцев назад.
– Боже, какое несчастье.
– Да, я тоже скорблю, Бабочка была моей близкой подругой. Она кое-что оставила, письма и некоторые заметки, которые сделала перед смертью, и кто-то регулярно их мне отсылает. Возможно, это делает человек, который живет здесь.
– Простите, мистер, но ничем помочь не могу.
– Нет-нет, не беспокойтесь, вы и так уже помогли. Только один вопрос.
– Да?
– У мисс Сасаки было много комнатных растений. Что с ними случилось?
Консьерж улыбнулся.
– Бабочка почти все раздала соседям. Каждый раз, уходя из дома, она несла горшок с цветком, который надеялась кому-нибудь подарить. Я взял один для матери, она сейчас дома.
– Там еще было маленькое деревце – вы не знаете, куда оно делось?
– Кажется, я его видел, но не уверен. Прямо за углом, направо, прачечная, ее держит парень по имени Чан. Он всех тут знает. Знал и мисс Бабочку. Если кто и может рассказать, куда девались те растения, так только Чан. Он одолжил Бабочке тележку, чтобы вывезти последние горшки. Идите и расспросите Чана. – Консьерж взглянул на часы. – Он еще на месте.
В прачечной маленький азиат приветствовал меня широкой улыбкой.
– Здравствуйте, я ищу Чана.
– Это я, – представился он. – Чем могу помочь?
– Меня зовут Бен Констэбл. Я друг одного человека, которого вы знаете. Девушки по имени Бабочка, раньше она жила за углом.
Он задумался, притворяясь, что роется в памяти, и в то же время прикидывая, что я за птица.
– А, Бабочка Ишикава. Японка.
– Точно.
– Ну и чего вы хотите?
– Она сказала, что однажды вы одолжили ей тележку, чтобы перевезти растения в горшках, когда она отсюда переезжала.
– Ну да. – Чан указал на четырехколесную тележку у дальней стены. – Вон она.
– Мне интересно, что стало с теми растениями. Куда она их отвезла?
– Бабочка была очень странная девушка, правда?
– Да.
– Она хотела раздать как можно больше, но трудно пристроить растения посреди ночи. Я сам взял три штуки, но их было столько…
– Так что случилось с остальными?
– Она их посадила.
– Где?
Чан помедлил и ткнул пальцем на улицу.
– Там.
Посередине дороги я увидел треугольный островок с флагштоком и клумбой, сплошь усаженной цветами. Стояло там и миниатюрное алое деревце.
– Я так думаю, что это она сделала, – продолжил Чан. – Там раньше ничего не было, кроме земли. А я всегда думал, что хорошо бы видеть за окном клумбу, да и клиентов бы это привлекло.
У меня перехватило дух.
– Ого. Кажется, вы мне здорово помогли.
– Без проблем. Кстати, как сейчас поживает Бабочка?
– Она в Париже…
Я решил больше не говорить людям, что она умерла, просто потому, что это не входило в мои обязанности. И потом, Бабочка почти каждый день присылала письма.
– Во Франции?
– Да.
– Здорово.
– Париж – отличное место. Спасибо еще раз. До свидания.
– Передавайте ей привет от Чана.
Я подошел к островку и присел, чтобы взглянуть на цветы. Деревце было высотой всего пару метров, с ветвей свисали алые листья в форме сердечек. Дерево Кеико Сасаки. Она посадила его в тот день, когда родилась Томоми Ишикава.
Я порылся в сумке и вытащил ручку. Я повертел ее в руках, рассматривая при свете уличного фонаря. Разумеется, нельзя нанести человеку смертельную рану в сердце при помощи ручки! Я позвал Кота, и он появился откуда-то со стороны Джефферсон-Маркет.
– Составишь мне компанию, Кот?
Он понюхал дерево, отошел на несколько шагов и сел на углу, словно на страже. Я начал ковырять ручкой землю. Кот встал и огляделся, а я продолжал копать. Тогда он подошел и потерся об меня. Он хотел, чтобы я на что-то обратил внимание. Мне было видно прачечную – с Чаном разговаривала какая-то женщина. Он отдал посетительнице одежду на плечиках, и женщина вышла. Я опустил голову, не подавая вида, что за ней наблюдаю, но она в любом случае не смотрела в мою сторону. Она направилась туда, откуда я пришел, и ни разу не обернулась. Глаза у меня устали, перед ними все плыло, и я ничего толком не разглядел. Казалось, я где-то ее уже видел, но, впрочем, я ведь мог не узнать и знакомого человека.
– Все нормально, Кот, кажется, мы ее не интересуем.
Кот посмотрел на меня, а я на улицу, по которой шла женщина, после чего принялся вновь рыхлить землю ручкой, огибая корни. Кое-как мне удалось выкопать ямку примерно в восемнадцать дюймов и немного подрыться под дерево. И тогда я нащупал пакет. Так я и знал. Знал, что дерево – не просто так. А как же иначе. Ушло минут пять, чтобы вытащить сверток. Внутри, аккуратно обернутая в полиэтилен и заклеенная скотчем, лежала записная книжка. Я выровнял землю и отряхнул ладони.
Когда я уходил, Чан высунулся из двери и крикнул со смехом:
– Ну вы даете.
– Бабочка кое-что оставила для меня под деревом.
Чан явно заинтересовался.
– Что?
– Пока не знаю.
– Ну, надеюсь, оно того стоило.
– Да. Я тоже надеюсь.
– Может, зайдете вымыть руки? Вам бы почиститься не помешало.
– Да, спасибо.
Чан проводил меня к раковине. Отмывая с пальцев въевшуюся грязь, я спросил:
– Интересно, как она умудрилась притащить это дерево сюда? Оно же выше нее.
– Ну, кое-кто ей помог, – ответил Чан и подмигнул.
Я ухмыльнулся и хотел поблагодарить его за то, что он помог Бабочке, но, в конце концов, какое мое дело?
– Значит, вы видели, как она закопала эту штуку? – уточнил я, указав на пакетик.
– Да.
– И вам не хотелось знать, что она такое прячет?
– Я спросил.
– И что она сказала?
– Что это подарок для очень важного человека. Видимо, для вас.
– Но тогда мы еще даже не были знакомы.
– Тогда лучше отнесите обратно.
Я посмотрел на Чана и ненадолго задумался.
– А вы никогда не думали о том, чтобы пойти и выкопать сверток самому?
