6 февраля
Она мне опять приснилась! Только она была очень грустная. Смотрела на меня и улыбалась. Грустно-грустно, сквозь слезы. Так, что я сам тоже чуть не заплакал.
Я протянул руку, хотел ее погладить, по голове, по ее чудесным волосам — и она исчезла.
Что с ней? Ей плохо? Мне страшно почему-то. Страшно ее потерять. Если она исчезнет из моих снов — я умру. Я тоже исчезну. Я не смогу жить без нее. Жизнь без нее пуста. Без нее вообще нет жизни. Без нее нет и меня.
1 марта
Ну, приснись, приснись, приснись, приснись, приснись, приснись, приснись мне! Приди ко мне. Пожалуйста! Ты же видишь, как мне плохо. Хоть на секундочку, на мгновенье! Явись мне опять. Дай мне только взглянуть на тебя еще раз, счастье мое, радость моя, солнышко мое ненаглядное! Звездочка моя беленькая. Я знаю, ты просто не можешь. Тебе ведь так же плохо без меня, как и мне без тебя. Правда ведь, любимая? Только это одно меня и печалит. Только это!
А сам я буду ждать тебя. Я всегда буду ждать тебя. Сколько хватит сил. Боюсь только, что скоро у меня разорвется сердце.
2 мая
Я знаю теперь, где ее искать!!! Она мне сама во сне сказала! Сегодня ночью. Неужели это правда?! Нет, что правда, я это знаю. Я просто не могу до конца этому поверить. Это невозможно!! Невозможно вместить, осознать. Такого счастья просто не бывает! Неужели я ее действительно увижу? Здесь, на земле? Наяву?
* * *
Участковый дочитал последнюю строчку и поднял глаза на сидящего напротив хозяина дома, нестарого еще, степенного вида мужика лет пятидесяти.
— Ну, и чего?
— Я ему говорю: куда итить-то, там болото! Мы сами туда не ходим!
— А он?
— А чего он? Собрался да пошел. К вечеру, грит, вернусь.
— Так когда, ты говоришь, это было? — участковый полистал свой блокнот.
— Да три дня, почитай, уже прошло.
— Не вернулся?
— Куды!.. Ни слуху, ни духу. Мы тут с робятами походили, а чего тут ходить — болото!
— Ладно, Митрич, — участковый вздохнул и поднялся из-за стола. — Все ясно. Вещи у него какие еще остались?
— Да нет. Окромя рюкзака, почитай, ничего и не было, — неторопливо пожал плечами хозяин, поглаживая бороду.
— Понятно, — участковый взял с пола рюкзак и повесил его себе на плечо. — И чего человеку в своей Москве не сиделось?!.. — в недоумении покрутил он головой, уже выйдя на улицу. — Сколько у вас тут комаров все-таки! Как вы только тут живете?
— И не говори!.. Страсть! — охотно хохотнул и вышедший вместе с ним из избы мужик. — Чего ты хочешь, однако? Это они с болота летят. Вон ведь оно — болото. Рядом совсем. Трясина.
* * *
И спросил у Люцифера Его Сын:
— Разве есть и другие боги? Кроме Всевышнего?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— «Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд».
Псалтирь 81#:#1. «Богов»!
«И сказал Господь Бог: вот, Адам, стал как один из нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно». Бытие 3#:#22. «Из Нас»!
«Не последуйте иным богам, богам тех народов, которые будут вокруг вас; ибо Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог ревнитель; чтобы не воспламенился гнев Господа, Бога твоего, на тебя, и не истребил Он тебя с лица земли». Второзаконие 6#:#15.
Если бы не было «иных богов», то зачем запрещать, к кому «ревновать» и на что гневаться? Вплоть до истребления «с лица земли»!
И настал сорок восьмой день.
И сказал Люцифер:
— Люди склонны переоценивать свои силы. И силу своих чувств. А между тем надо совсем немного, чтобы их разрушить, эти чувства. Совсем, совсем немного...
«Прежде, неужели начнешь молиться, приготовь себя, и не будь как человек, искушающий Господа».
Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова.
— Господи всемогущий! — Милорадов закусил губу, сдерживая слезы. Но они все катились и катились по его щекам, бесшумно капали на колени, на пол. — Сделай так, чтобы она не умерла! Выздоровела. Ты же все можешь, Господи! Помоги ей, Господи. Спаси ее. И меня, — Милорадов смотрел на лежащую в коме жену и чувствовал, что еще немного — и он не выдержит и разрыдается. Громко, в голос. Он и сейчас-то еле сдерживался. — Если она умрет, то и я умру. Я не смогу жить без нее.
— Ой ли, Иван Сергеевич! — раздался вдруг рядом с ним негромкий насмешливый голос. — Так уж прямо и не сможете?
Милорадов вздрогнул и выпучил глаза. У него даже слезы мигом высохли. Настолько велико было потрясение. Только что он был в комнате один, он и жена, и вот теперь рядом с ним в кресле сидел кто-то еще. Какой-то незнакомый мужчина лет сорока пяти. Дверь была закрыта, шума, шороха никакого Милорадов тоже не слышал. Мужчине просто неоткуда было здесь взяться! И тем не менее он был. Сидел, вальяжно раскинувшись в кресле и небрежно заложив ногу за ногу, и иронически посматривал на потерявшего дар речи Милорадова.
— Кто Вы? — с трудом смог, наконец, выговорить Милорадов. — Как Вы здесь оказались?
— Ну, Вы же взывали к Господу, Иван Сергеевич! — ухмыльнулся незнакомец. — Считайте, что я Его посланник.
— Вы ангел? — пораженно спросил совершенно ошеломленный Милорадов.
— Почти! — коротко хохотнул мужчина. — В некотором роде. Только по несколько другому ведомству.
— Так Вы... бес?.. черт?.. — Милорадов зачарованно смотрел на своего неожиданного гостя. У него даже рот от изумления приоткрылся.
— Ангел,.. бес!.. — вздохнул мужчина. — Какая разница? Так что Вы там говорили, Иван Сергеевич?.. Насчет Вашей супруги, Вероники Васильевны? — он мельком взглянул на неподвижно лежащую в постели женщину.
— Пусть она выздоровит! — Милорадов почувствовал, что у него перехватило дыхание от волнения. — Пусть она выздоровит! Я прошу Вас, умоляю!! Вы можете это сделать?
— Я? — мужчина, казалось, удивился. — Вы и сами можете это сделать, Иван Сергеевич! Это совсем нетрудно. Если Вы ее действительно любите.
— Как??!! — закричал Милорадов и вскочил со стула. — Как я могу это сделать???!!! Люблю ли я ее?! Да я!..
— Тише, тише! — успокаивающе заметил мужчина, и Милорадов замолк на полуслове. — Зачем кричать? Я Вам верю. Вы сядьте, — мягко предложил он, и Милорадов медленно опустился на стул. — Так вот, Иван Сергеевич, Вы слышали миф об Орфее и Эвридике?
— Что? — растерянно переспросил Милорадов. Вопрос был настолько неожиданным, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем, собственно, его спрашивают. И вспомнить, кто такие вообще Орфей и Эвридика. — Ну, так... В общих чертах... — наконец неуверенно проговорил он.
— Что ж, я Вам тогда напомню на всякий случай, — мужчина ослепительно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. — Орфей спустился за своей возлюбленной, Эвридикой, в Аид, в царство мертвых, и спел перед его владыками, Плутоном и Прозерпиной, свои чарующие песни. Попросив у них в награду за свое пение отпустить с ним Эвридику. Позволить ему забрать ее с собой, назад, в царство живых.
Пораженные его пением, те согласились. Поставив при этом одно-единственное условие, — мужчина остановился, с усмешкой глядя на Милорадова. Тот напряженно слушал. — Вы не помните, что это было за условие, Иван Сергеевич? — после небольшой паузы спокойно поинтересовался мужчина.
— Э-э... — залепетал захваченный врасплох Милорадов, лихорадочно вспоминая. Но мысли его были заняты совсем другим, и ему было сейчас вовсе не до этого. Не до каких-то там дурацких мифов. У него жена умирает!! Какая там еще, в пизду, Прозерпина! — Э-э... Кажется... что-то там... оборачиваться ему, кажется, нельзя было, — наконец с неимоверным усилием припомнил все-таки кое-что он. — Только я уже не помню сейчас точно, почему, — он чуть замялся, виновато глядя на своего собеседника.
— Да, именно, — лениво подтвердил мужчина. — Орфею нельзя было оборачиваться. Что бы сзади ни происходило! Только и всего. А сзади шла Эвридика... Очень простое условие, не правда ли? А, Иван Сергеевич?.. — мужчина весело засмеялся, в упор глядя на Милорадова. Милорадов молчал. Он просто не знал, что сказать.
— Мы поступим так же, — мужчина пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее, и достал из кармана сигареты. По комнате поплыл сладковатый табачный дым. — Вы выступите сейчас в роли Орфея. Чтобы ни происходило сейчас с Вашей женой, Вы должны молчать и не вмешиваться. И тогда Ваша жена выздоровеет. Вы ее спасете. Выведете из царства мертвых. Но стоит Вам только обернуться, сказать: «Хватит!» — и все!
— Что «все?» — по инерции переспросил Милорадов. Он лишь с трудом следил за мыслью своего собеседника. Слишком сильны были переполнявшие его чувства. Надежда, робко забрезжившая вдруг впереди, мешала сосредоточиться.
— Она исчезнет, — пожал плечами мужчина. — Теперь уже навсегда. Как в мифе. Вы помните, кстати, чем он кончился?
— Кто?
— Миф.
— Нет, — тупо пробормотал Милорадов, чувствуя себя полным болваном.
