Не так ли произошло с ним, Андреем? Принял свою беду за главную. На том стоял и едва не сломался. Но увидел вокруг чужое страдание, чужую боль, чужие смерти и понял, что не о своем ему печься, а о чужом, оно и есть главная его беда.
Она-то и даст силы, чтобы выжить, испить кровавую чашу войны до дна. Не для личной мести искал он свое оружие, не для защиты абстрактной родины-матери, а конкретно для помощи каждому, кого он встретил и принял, чью боль ощутил как свою.
Испанский беженец мальчик Арманд-Шурик стоял в этой цепи пострадавших, и одно это лишало Андрея возможности видеть в нем врага, хотя бы личного. Такой поворот усложнял, но и упрощал их будущие отношения.
На поляне за детдомом стояла Ксана и, задрав голову, следила за птицами. В своем кокетливом беретике, вишневом пальто издали она казалась старше своих одиннадцати лет.
Андрей углядел ее на подходе, крикнул:
– Привет, подружка! Василия не видала?
– Здравствуйте, – произнесла Ксана, медленно, вовсе не удивившись появлению солдата. – Васи, по-моему, здесь нет.
– А ты искала?
– Нет, не искала. Я просто гуляю, – ответила девочка.
– Василий в колхоз уехал, к шефам… Но должен вернуться.
Ксана кивнула и посмотрела наверх. И Андрей посмотрел наверх. Там под крышей второго этажа шла обыкновенная птичья толкотня, воробьи хлопотали около своих гнезд.
– Видите, – сказала Ксана, – как они устраиваются? А ребята заберутся, все яйца покрадут.
– Зачем им яйца?
– Едят, – объяснила Ксана. – Вася тоже по карнизу лазит, когда-нибудь сорвется.
– Он цепкий парень! – заметил Андрей. – Ты с ним дружишь?
Девочка качнула головой.
– Не знаю. До сих пор мы встречались в классе. Он мне казался… В общем, хулиганом… Однажды я видела, как он целого птенца съел.
– Ну какой он хулиган! – воскликнул солдат. – Переголодал небось… Ты его строго не суди.
– Я теперь понимаю. Он хороший человек. Андрей взглянул на Ксану и подумал, что не случайно сказала она так про Василия, не зря гуляет около детдома.
– Василий верный человек, – -подтвердил он. – Ты уж его не бросай, когда я уеду.
– На фронт? – спросила Ксана, глядя на солдата снизу вверх.
– Да – Скоро?
– Очень скоро. Все, подружка, кончились мои каникулы.
– Я забыла передать, – сказала девочка. – Вас приглашала моя мама на праздник.
– Скажи ей спасибо, – отвечал солдат и еще раз внимательно посмотрел на Ксану. Красивая девчонка, что и говорить. Но уже все понимает о себе. На месте Василия влюбился бы в нее без памяти – Вот что, – попросил солдат. – Дождись Василия, передай: я пошел в Косино. Запомнишь? Косино, а там торфяные бараки… Вечером, может быть, вернусь.
– Не беспокойтесь, – отвечала Ксана. – Я передам. Он в Косино вам нужен?
– Не знаю. Пусть сам решит.
– Я так и скажу, – произнесла девочка, задумчиво посмотрев на солдата. – Вам также счастливо.
– Спасибо.
– Мы с мамой вас любим.
Андрей уже поворачивался, чтобы идти. Вскинулся, хотел что-то ответить, но увидел лишь в спину, как уходила она, держа руки в кармашках, величаво-спокойная, как маленькая женщина.
Круто повернулся и строевым быстрым шагом двинулся в сторону Косино.
Рассчитывал он добраться туда часа через два, но долгие обходы, кружение по окраинным улицам удлинили путь.
Только от Ухтомской перестал он думать о возможных патрулях и пошел напрямик, через дачные травяные улицы, сады и переулки.
Выскочил на бывшее картофельное поле, в конце которого уже виднелись темные пирамиды торфа и низенькие полоски бараков. Поле граничило с болотом, и пришлось идти вдоль него по мягкой подзолисто-серой земле, все время видя эти бараки, но нисколько не приближаясь к ним.
Прямо посреди топи возвышались странного вида машины, от которых в разные стороны тянулись настилы из досок, валялись брошенные тачки.
Справа открылось озеро, большое, продолговатое, с темными лодками рыбаков и белой церковью на противоположной стороне.
Андрей срезал путь через сосновый редкий лесок, в обход болота, и ступил на тряскую, постоянно влажную тропинку, ведущую к баракам.
Тут было шумно и празднично. Ходили люди, бегали дети, заглядывая в растворенные окна, из которых доносились пестрые голоса и звуки гармошки.
Сушилось белье на проводах, а сквозь него, не пригибаясь, пьяный гонял с оглушительным треском на мотоцикле, сзади сидела женщина.
Им кричали из окон:
– Перед употреблением взбалтывает!
Парень зацепился за угол, и оба, он и его спутница, полетели наземь. Но, видать, нисколько не ушиблись и, гогоча, тут же поднялись, стали отряхиваться. Мотоцикл продолжал крутиться и трещать лежа, взбивая вокруг пыль.
Две старухи, как матрешки на чайниках, сидели нарядные на скамейке, грызли семечки. Андрея засекли издалека и не спускали с него глаз, все-то было им интересно. И то, что солдат пришел, и к кому направляется, какая такая девка подцепила на крючок зелененького мальчика…
– Где тут испанец живет? – спросил их Андрей.
– Энто что за испанец? – спросила одна бабка другую.
– Хамилья, верно, Спанец… Можат, Петька наш?
– Нет, нет, – сказал Андрей. – Он из Испании, молодой парень.
– Молодой… Откуда, гришь?
– Из Испании, из-за границы…
– Он чево,солдат?
– Нет.
– Может, Алеха? Он как цыган, приехамши был…
– Так разве он не наш? – спросила старуха.
– Не наш, не наш, – повторила другая. – Перед войной приехал, а откудова, не знаю.
– А свадьба у кого сегодня? – спросил Андрей. Обе старухи разом заулыбались, перебивая друг друга, подтвердили, что точно, Алеха женится на Ягоровой племяшке Лидке, которая в университете учится, а теперь Алехе призыв пришел, он, значит, свадьбу захотел сыграть перед отправкой на войну…
– Но испанца Арана зовут? – усомнился Андрей.
– Он, он и есть! – гоношились старухи, вокруг них собирались любопытные. – Мы его Алехой, значит… Он с Лидкой-то как спутался, Ягор недовольный был. У Лидки живот выше носа, как же тут справить, если люди видять усе… Порешили добром свадьбу сделать, пусть солдатка, не брошенная же…
– Где они? – перебил Андрей говорливых старух.
Ребятишки взялись показать: третья дверь по коридору в соседнем бараке.
Старухи проводили его возгласами и пустились обсуждать между собой, кому будет родственником этот солдат: по Ягоровой, значит, или по Алехиной родне.
В коридоре, у входа в барак, стоял огромный титан и деревянная бочка для питьевой воды.
Дверей в коридор выходило много, разномастных, обитых клеенкой или фанерой, и просто деревянных, с досочками крест-накрест.
– Сюда! Сюда! – кричали ребятишки, показывая на одну из них, и уже тянули на себя, норовя вместе с солдатом заглянуть на чужую свадьбу.
Андрей постоял перед дверью, будто помолился про себя. Вздохнул и постучал. Никто не ответил ему. Он потянул ручку и оказался в комнате, где все было сдвинуто в сторону, а посередке стояли несколько столов с неубранной посудой и бутылками. Молодые женщины, девчата кружились вокруг тех столов, что-то приносили, уносили, спорили и на Андрея поперву не обратили внимания.
– К вам можно? – спросил он громко. И сразу затихло, три пары любопытных глаз уставились на него.
Откуда-то выкатилась коротышка в белой кофточке, нос курнос, а два голубых глаза навыкате.
– Здравствуй, дяденька! – потянулась к нему, на носочки встала.
– Здравствуй, тетенька, – ответил он и засмеялся. И все вокруг засмеялись, так интересно у них вышло.
– Вам жениха аль невесту? Вы кто будете?
– Я сам по себе, тетенька, – сказал Андрей бодро. – А где молодые-то?
– Вот чудодей! – прыснула кнопка и повернулась вокруг на каблучках. – Свадьба небось второй день, где они могут быть… Алеха с невестой на лодке поехали кататься, а мы тут грязь вывозим.
– Долго они?
– Сколько нужно молодым!
– Да с ими же их приятель Шурка поехал! – сказала другая женщина.
– Втроем, значит? – переспросил Андрей.
– Втроем, втроем… Они и всю жисть втроем. Кнопка затопала каблучками, заголосила:
Ты куда меня повел, такую молодую, -
На ту сторону реки, давай не разговаривай!
Припевая, потянула Андрея за стол, совала стакан с подкрашенной самогонкой. Он сопротивлялся, отнекивался, сказал, что не пьет.
– Вот счастливая у кого жена…
– Нет у меня жены…
– Какое совпадение – всплеснула кнопка руками. – А у меня мужа нет! Не отпущу! Торфушки, несите икону, мужской холостой пол обнаружился. Его как, силой венчать али уговаривать будем?
Женщины смотрели на солдата и посмеивались. Андрей пробормотал, что лучше он подождет на улице, потому что душно. Слышал, как кнопка крикнулав догонку:
– Торфушки, зовите милицию, жа-них испе-ченныйсбежал!
Старухи на лавочке продолжали обсуждать появление солдата и только при нем замолчали, он торопливо шмыгнул скорей мимо.
