— Возьми хочь Варьку! Сколь она училась, а толку? Нету ей работы!
— Почему?
— Деревня малая! Народу не добрали до фельдшера. Вдвое больше надо! А где взять? У нас детву делать некому. А те, какие есть людишки, тож хворают. Варьке их лечить неможно покуда ей с городу не прикажут. Вот и приключается всякая хренатень. Чтоб лечить фельдшерице — люду не достает, а тех, какие имеются, без приказу не моги спасать. А что делать? Ложиться и помирать? Варька сколько раз моталася в город. Просилася чтоб хоть полставки ей дозволили. А и получка сущие гроши, так и на это не согласилися. Так во и с образованьем, с опытом, и без работы, без гроша. А как жить без заработков? Ну, ладно харчи, что соберут с огорода, то и едят. А одежа, обувка, не растет на грядке. Ее куплять надобно, но за что? Денег нету. Те, что за молоко получают, идут на соль и сахар, на муку и постное масло, на комбикорм корове, зерно для кур. На себя ни копейки нет, — жаловался дед скрипуче.
— Чего ж Варя в городе не устроилась работать? Уж там фельдшеры нужны!
— Вань, ну ты будто вчера в свет вывалился! Аль не ведаешь, сколько фельдшеры получают? Той получке Варе за постой не рассчитаться. А жить на что? Нынче снять угол знаешь, сколько стоит? Я уж и не говорю про комнату, это не осилить вовсе! Оно уж все проверено, обсчитано, да с какого боку не кинь, всюду клин.
— Погоди, Василий Борисович! А зачем Варе на квартиру идти? Пусть у меня живет. Места хватает. Своя комната у нее будет. И, конечно, без копейки! Никто ей не помешает и не потревожит. Я целыми днями на работе. Только в выходные мои друзья приходят. Все порядочные, серьезные, семейные мужики. Так что я предложил, а решать вам.
— Спасибо, Ванюшка, на добром слове! — отозвался старик.
— Думайте! Я через неделю вернусь домой. Могу Варю забрать. Если, конечно, ее здесь ничего не держит.
— Да как сказать? Оно, в деревне завсегда в лето всякая пара рук надобна! А Варя наипервейшая помощница в доме. Хоть в избе делов полно, иль в огороде, опять же со скотиной управиться надо. Почти все на ней. Нынче младший брат косить пошел, вместе с отцом на лугу. Уже подсобленье. В доме мать с сестрой подмогают. Нихто без дела не мается. Всем забот до горла достает.
— Но ведь обходились целых три года, когда Варвара с Тарасом на Украине жила! — напомнил Иван старику, тот смущенно закашлялся.
— Там она взамужем жила.
— Дед! Варя на той Полтавщине помирала. Сам говорил, что каждый кусок хлеба с попреками и бранью ела. Разве это жизнь? Тут ее никто не обидит.
— Вань, послушай, что скажу, голубчик мой, — покраснел до самых волос, не зная с чего начать.
— Ну, скажи, что тормозит тебя?
— Ты же мужчина, пойми верно. Не можно человекам ходить о бок с другим и не прикоснуться. Когда-то ты иль она не выдержите. А Варька баба деревенская! Тебе она не нужна. Ежли только на ночь. А дале что? Она опять в деревню воротится. Хорошо ежли сама, без дитенка. Кому нужно это? Не серчай. Могет ты на Варьку и не глянешь враз. В городе своих полно, всяких. Ну, а время камень точит. Обыкнешься и что тогда? Мы с тобой навсегда врагами поделаемся! А мне того неохота. Варюха — любимая внучонка. Я в нее всю свою душу вложил, — признался Василий.
— Дед! И здесь в деревне на цепи не удержишь. Коль придет время, отойдет боль, остынет память, и Варя твоя оглянется, вспомнит, что она женщина. Кто ей на глаза попадет в тот момент, от всех не убережешь. Хорошо, если порядочный человек подвернется, а если нет?
— То ты верно просказал.
— Я не уговариваю. Мне все равно. Хочу вам помочь. А уж как сложатся отношения с Варварой, заранее никто не знает. Одно тебе скажу честно, как мужчина мужчине. За всю свою жизнь я ни одну женщину силой не взял. Но и отказом никакую не обидел, — слегка улыбнулся Иван.
— А знаешь, голубчик, пусть оне сами порешают, я им проскажу. Внучка, конечно, с радостью согласится, она об городе с детства мечтает. Он для ней как сказка, как корове серед зимы зеленый луг. Ить город не деревня, там бабы не впрягаются в плуг заместо коня. А у нас тяжко приходится. Работают, пока не упадут на борозду замертво. А ведь молодым жить охота. Услышал, как стукнула калитка, во двор вошли деревенские бабы.
Заговорившись, мужчины и не приметили, как наступили сумерки.
Варя не пришла. Забыла или не нашлось у нее времени, Иван иногда поглядывал в окно. Но никого на дороге не увидел и подумал, что баба еще не отошла от пережитого.
— Эй, Ванек! Выходи дружочек!
— Ванюшка! Мы ждем!
— Давай поспеши наш ненаглядный! — услышали голоса со двора.
Дед Василий первым выскочил из избы. И тут же попал в руки женщин. Они обняли, гладили голову, плечи деда, называли Василечком. Старик расцвел в улыбке. Еще бы, всю лысину обцеловали бабы. Увидев Ивана, прямо с крыльца сняли за руки, втянули в круг и закружили в хороводе, заставили плясать, подпевать озорные частушки. Всего мужика общупали нетерпеливыми руками. Такое испытание выдержать было мудрено. Человек сконфужено присел на порог рядом с Василием, а женщины только вошли в раж. Старик вынес из дома старую балалайку, заиграл «барыню». Что тут началось! Баб будто вихрем закружило. Одна, что потолще других, пошла вприсядку вокруг всех. С гиком, визгами, крутилась на одной ноге костистая, русокосая баба, забрасывая ноги на самую макушку, заголялась до пояса, хлопала себя по ляжкам в такт музыке, третья, виляя задницей так, что в глазах рябило, подпрыгивала и, выбивая дроби, носилась вокруг баб. Вот из-за калитки показались еще двое. Они без приглашения и зова вошли во двор, влились в общее веселье, кружились, выбивали дроби, плясали весело, и снова втащили в круг Ивана:
— Давай, миленок, помогай нам!
— Поддержи, родимый! — погладила по плечу одна из баб. Другая, спев вольную частушку, ухватила мужика меж ног. Иван покраснел, отскочил в сторону, его снова втащили, поглаживая спину, плечи, грудь и задницу, раззадоривали человека, не выпускали из своего круга. Кому-то он наступал на ноги, кто-то ему отдавил пальцы. Хохот и песни, мельканье улыбок и озорных глаз, все слилось в одно веселье. Бабы кружатся, прыгают, показывая голые ноги. Вот одна пошла вприсядку и не удержалась, упала, юбка до плеч задралась. А под нею ничего исподнего. Иван, покраснев, отвернулся. А бабы хохочут:
— Поспешила на гульбу Дуняшка! Оделась наспех! Иль думаешь, тебя Ванюшка первую на сеновал затянет! Так ты заранее вздумала все устроить без мороки?
— Вставай подруга! Не торопись! — помогли бабе встать и снова зажглись глаза, засветились улыбки, вот и деда в круг втащили на руках. Тот топтался петушком, что-то хрипло подпевал, его похваливали. Иван устал. Он сел на порог, закурил, глянул на калитку и в сгущающихся сумерках увидел лицо Варвары. Женщина не решалась войти во двор, помешать веселью.
— Варя! Проходи! — позвал Иван. Та, робко открыла калитку, вошла во двор. Она несла в руке тяжелую сумку и хотела незаметно пройти на крыльцо, но ее увидели. Потянули в круг, Варя вскоре выскочила и вошла в дом.
Ивану хоть и понравилась веселуха, но он устал. Погладив баб по плечам и рукам, расцеловав их в щеки, он сказался уставшим и попросил дать ему время на отдых, извинить и не обижаться за то, что он еще не в форме, а сегодня ему надо выспаться и отдохнуть.
— Эх, Ванек! Слабак ты! Мы нынче с ранья косили траву. До вечера, едва дух перевели, косу из рук не выпускали. Запеклись на жаре от пота, а чуть в реке сполоснулись и опять задышали. Иль плохо повеселились? Чего ж ты так сквасился? Нешто ни одна с нас не пришлась тебе по душе, что морду отворотил от всех?
— Аль мы поганей городских?
— Пошли к нам в гости! Напоим, накормим досыта!
— Приголубим всего до самых пяток! Твои городские так не сумеют. У нас кровь горячая!
— Минутки не заснешь, Ванюшка! Всю жизнь нас помнить станешь, — обещали бабы.
— Милые вы мои! Красавицы! Не хочу позориться, не готов я нынче, надо отдохнуть. Вот когда силенок наберусь, встретимся.
— Как узнаем про то? — спросила самая озорная, худощавая, рыженькая бабенка, та, что чаще всех щупала и пощипывала Ивана.
— Я сам вас сыщу! Даю слово! — пообещал человек и поспешил уйти в дом.
Конечно, не появись Варя, Иван обязательно выбрал бы какую-нибудь из баб. Уж как они задушевно пели, как плясали! Аж дух захватывало! Одна лучше другой. Какую бы из них выбрал, сказать трудно. Чудо бабы! Каждая, как звездочка, каждая — красавица! Таких в городе и вправду нет! Не зря же средь них дед Василий до девяноста лет дожил. Средь городских баб и половины не протянул бы, — вспомнил жен своих друзей и поморщился.
— Вань! Ты где там застрял? Ходи сюда, к нам, для разговора! — позвал старик гостя в комнату и кивнув на Варвару продолжил:
— Просказал внучке про твое предложенье. Она от радости зашлась. Понятно, что в город ей охота. Единое сдерживает ее, — глянул на бабу, та покраснела, опустила голову и призналась:
