Достопочтенный остался мной недоволен.
— Не дразните его! — сказал он.
— Пусть не дразнит меня.
Лебедь вытянул шею ещё на восемь футов и издал звук, похожий на шипение пара, с силой бьющего из лопнувшей трубы. Дождь продолжал хлестать с неописуемой яростью, если так можно выразиться, и мне было жаль, что, испытав вполне естественное возбуждение, когда пришлось внезапно карабкаться на стену, я уронил запасной плащ, предназначавшийся для моего соседа на крыше. На секунду мне пришла в голову мысль предложить ему свой, но затем здравый смысл взял верх.
— Вы вовремя успели от него удрать? — спросил я.
— Ещё секунда, и мне бы не поздоровилось, — пожаловался он, с неприязнью глядя вниз. — Я с большим трудом взобрался по стене.
Достопочтенный, да будет мне позволено так сказать, был человечком маленьким и кругленьким, словно его, как виски в бокал, лили в одежду, пока не наполнили до краёв. Представив себе, как он ползёт по стене, я получил огромное удовольствие.
— Не вижу ничего смешного, — недовольно произнёс он, перенеся свою неприязнь с лебедя на меня.
— Простите.
— Я мог получить серьёзную травму.
— Хотите, я засвечу ему ещё одним кирпичом?
— Не вздумайте! Вы его только рассердите!
— С какой стати с ним церемониться? Ему-то на нас наплевать.
Достопочтенный переменил тему разговора.
— Не понимаю, как могла уплыть моя лодка. Я надёжно привязал её к ивовому пню.
— Загадочная история.
— Я начинаю подозревать, её отвязали намеренно.
— О, ну что вы, вряд ли такое возможно. Вы наверняка увидели бы злодеев, знаете ли.
— Нет, мистер Вустер. Из-за кустов разглядеть что-нибудь невозможно. К тому же, чувствуя сонливость по такой жаре, я задремал вскоре после того, как приплыл на остров.
Мне совсем не хотелось, чтобы он продолжал рассуждать на эту тему.
— Сильный дождь, что? — сказал я.
— Какое точное наблюдение, — произнёс он с горечью и недовольством в голосе. — Спасибо, что поставили меня в известность.
Погоду, как я понял, ему обсуждать не хотелось. Я переключился на птиц.
— Вы обратили внимание, — спросил я, — что брови у лебедя сходятся на переносице?
— У меня была возможность обратить внимание на всё, что касается лебедей.
— Придаёт им сварливый вид, что?
— Это тоже не ускользнуло от моего внимания.
— Чудно! — с энтузиазмом произнёс я. — Кто бы мог подумать, что семейная жизнь так плохо влияет на настроение лебедей!
— Я предпочел бы, чтобы вы поменяли тему разговора.
— Нет, послушайте, это действительно интересно. Я имею в виду, наш приятель внизу наверняка смирнее овечки при обычных обстоятельствах.
Домашнее животное, знаете ли. И только потому, что его женушка гнездилась на острове…
Я умолк. Вы можете мне не поверить, но, взбираясь по стенам и вообще, я начисто забыл, что, пока мы торчим на крыше, неподалёку находится тот, чей гигантский мозг, — если поставить его в известность о происшедшем, — мгновенно найдёт дюжину способов избавить нас от всех неприятностей.
— Дживз! — крикнул я.
— Сэр? — послышался далёкий, почтительный голос.
— Мой личный слуга, — объяснил я достопочтенному. — Безгранично проницательный и изобретательный малый. Он спасёт нас в шесть секунд. Дживз!
— Сэр?
— Я сижу на крыше.
— Да, сэр.
— Что толку от твоего «да, сэр?» Помоги нам. Мы с мистером Филмером не можем сойти с места.
— Слушаюсь, сэр.
— Что толку от твоего «слушаюсь, сэр?» Поспеши, мы окружены лебедями.
— Я незамедлительно выполню ваше указание, сэр.
Я повернулся к достопочтенному и от избытка чувств даже похлопал его по спине. Мне показалось, рука моя утонула в мокрой губке.
— Полный порядок, — сказал я. — Дживз сейчас будет здесь.
— Чем он нам поможет?
Я слегка нахмурился. Его министерский тон мне не понравился.
— Этого мы не знаем и знать не можем, — довольно холодно ответил я, — пока не увидим его в действии. Нам неизвестно, тот он изберёт способ или иной. Но в одном мы твёрдо можем быть уверены: Дживз что-нибудь придумает. Он с утра до вечера ест рыбу, и у него могучий ум.
Я наклонился и крикнул в зияющую пустоту:
— Следи за лебедем, Дживз.
— Я ни на секунду не выпускаю его из виду, сэр.
Лебедь, который вытянул шею ещё на несколько футов в нашем направлении, резко повернулся. Голос с тыла ему явно не понравился. Подвергнув Дживза быстрому, но тщательному осмотру, он набрал полную грудь воздуха, чтобы зашипеть погромче, подпрыгнул на месте и ринулся в атаку.
Знаете, я заранее мог сказать этому лебедю, что номер у него не пройдёт. Может, среди своих он и считался интеллигентом, но до Дживза ему было как до луны. Бедняга попросту потерял время; уж лучше бы он сразу отправился к себе домой.
Каждый молодой человек, начинающий самостоятельную жизнь, должен знать, как справиться с разъярённым лебедем, поэтому я вкратце опишу порядок действий. Сначала подберите плащ, который кто-нибудь обронил, потом, с точностью определив расстояние, накиньте этот плащ на голову лебедя, и, взяв лодочный багор, который вы благоразумно захватили с собой, подсуньте его птице под брюхо и дёрните изо всех сил. Лебедь заваливается в кусты и пытается сообразить, что с ним произошло, а вы тем временем бегом возвращаетесь к лодке, прихватив с собой друзей, до сих пор сидевших на крыше. Именно этим методом воспользовался Дживз, и мне кажется, ничего умнее вы всё равно не придумаете.
Я и представить себе не мог, что достопочтенный рванёт с места не хуже спринтера. Не прошло и минуты, как мы сидели в лодке.
— Вы действовали весьма разумно, мой милый, — произнёс он, когда мы отчалили.
— К вашим услугам, сэр.
Казалось, достопочтенный сказал всё, что хотел. Он сидел нахохлившись и о чём-то размышлял. Прямо-таки был поглощён своими мыслями, знаете ли. Даже когда я неловко взмахнул веслом и вылил ему за шиворот с полведра воды, он не обратил на это никакого внимания.
И только когда мы причалили к лодочной станции, он вновь вернулся к жизни.
— Мистер Вустер.
— Да-да?
— Я думал о проблеме, которую мы недавно обсуждали, а именно, об исчезновении моей лодки.
— Очень сложная проблема, — сказал я. — Советую вам не ломать над ней голову. Всё равно она неразрешима.
— Напротив, я пришёл к заключению, причём, смею вас заверить, единственно возможному заключению. Я убеждён, что мою лодку отвязал не кто иной, как Томас, сын хозяйки дома.
— О нет, не может быть! Зачем?
— Он хотел мне отомстить. А на такую выходку способен либо ребёнок, либо полный дебил.
И с этими словами достопочтенный пошёл к дому, а я в ужасе уставился на Дживза. Да, именно в ужасе.
— Ты слышал, Дживз?
— Да, сэр.
— Что делать?
— Возможно, мистер Филмер по зрелому размышлению поймёт, что его подозрения не обоснованы.
— Но они обоснованы.
— Да, сэр.
— Так что же делать?
— Не могу сказать, сэр.
Я вернулся в дом, доложил тёте Агате, что с достопочтенным А. Б. Филмером всё в порядке, и отправился наверх, чтобы принять ванну, так как в результате моих похождений промок до нитки. Я наслаждался, лёжа в горячей воде, когда в дверь постучали.
Это был Пурвис, дворецкий тёти Агаты.
— Миссис Грегсон велела передать, сэр, что она желает вас видеть, как только вы освободитесь.
— Но она только что меня видела.
— Насколько я понял, сэр, она вновь желает вас видеть.
— Ох, ну, хорошо. Скажи, что скоро приду.
Понаслаждавшись горячей ванной ещё несколько минут, я насухо вытерся и пошёл по коридору в свою комнату. Дживз раскладывал на кровати моё нижнее белье.
— А, это ты, Дживз, — сказал я. — Знаешь, я подумал, может, мистеру Филмеру дать хину или какое другое средство? Милосердие прежде всего, Дживз.
— Я уже отнёс ему лекарство, сэр.
— Прекрасно. Не могу сказать, что я в восторге от этого деятеля, но мне бы не хотелось, чтобы он простудился. — Я натянул носок. — Послушай, Дживз, тебе не кажется, что нам необходимо срочно принять какие-нибудь меры? Ты ведь понимаешь, в каком мы оказались положении? Мистер Филмер подозревает Тоса абсолютно справедливо, и если он нажалуется на него тёте Агате, она немедленно уволит мистера Литтла, а тогда миссис Литтл узнает о проступке мистера Литтла; и чем всё это закончится, Дживз? Я скажу тебе, чем всё это закончится. Миссис Литтл получит такой козырь в отношениях с мистером Литтлом, что (хоть я и холостяк, но могу с уверенностью это утверждать) сможет потом вертеть им, как захочет. Нарушится баланс семейной жизни, Дживз, так сказать, пройдёт пора взаимных уступок, необходимых для полного семейного счастья. Женщины любят попрекать, Дживз. Они не умеют забывать и прощать.
— Совершенно справедливо, сэр.
— Ну, так что же ты посоветуешь?
— Я уже уладил это дело, сэр.
— Как?! Уже?
— Да, сэр. Мы не успели с вами расстаться, как я нашёл решение данной проблемы. Последняя фраза мистера Филмера натолкнула меня на нужную мысль.
