Вестон подошел к телефону. Левантер представился и попросил о встрече.
— Что вам нужно от меня, мистер Левантер? — спросил Вестон тоном человека, привыкшего уклоняться от просьб.
Но Левантера это не смутило.
— Произошла утечка кое-какой конфиденциальной информации, касающейся «Пасифик-энд-Сентрал». Думаю, это должно вас заинтересовать.
— Я знаю свою компанию, мистер Левантер. Если и произошла какая-то утечка, значит, информация не была конфиденциальной. Если вам больше нечего мне сказать, то… — Он собирался повесить трубку.
— Это по поводу сделки в Монако, — сказал Левантер. — Результаты переговоров, которые Рашид, Омани и Янг вели на озере Тахо.
Вестон молчал.
— Прошу прощения за беспокойство, мистер Вестон, — сказал Левантер. На этот раз уже он сам давал понять, что собирается прекратить разговор.
— Откуда вы звоните, мистер Левантер? — быстро спросил Вестон.
Левантер сообщил название гостиницы.
— Мой водитель заедет за вами через двадцать минут.
Когда Левантер прибыл в шале, Вестон ожидал его в большой гостиной. Ему было явно за шестьдесят. Седой, с румяным лицом. Жестом он предложил Левантеру сесть в мягкое кожаное кресло рядом с собой. Ясные глаза Вестона тщательно изучали посетителя. Чернокожая служанка, которую Левантер уже видел, принесла кофе, коньяк и тарелку с печеньем.
— Чем вы занимаетесь, мистер Левантер? — спросил Вестон.
— Я занимаюсь тем, что мне нравится.
Вестон рассмеялся, блеснув неестественно белыми зубами:
— Так говорят многие. Чем вы зарабатываете на жизнь? — Он наклонился вперед.
— Я всегда был инвестором, — сказал Левантер. — Человеком, производящим идеи. Несколько раз в году какая-нибудь идея приходит мне в голову, и тогда я пытаюсь продать ее заинтересованным лицам.
Вестон взял печенье и аккуратно надкусил.
— А откуда вы берете идеи? — спросил он, не скрывая иронии.
— Всякий инвестор знает, что идеи — это ловушки, — ответил Левантер. Добыча достается только тому, кто знает, как эту ловушку поставить.
— И теперь, мистер Левантер, вы решили, что знаете, как поставить ловушку на меня, и вычислили, как меня прихлопнуть. Я угадал? — Он не стал дожидаться ответа. — Но ваше время еще не пришло, дружище. Сделка в Монако — это ловушка для кого-то другого, но не для меня. Вряд ли вы дошли до этого самостоятельно. Наверняка кто-то помогал вам, кто-то на вас работал.
Он наклонился еще ближе. Теперь выражение его лица было суровым, почти враждебным.
— Если это всего лишь шантаж, мистер Левантер, то вы скажете мне, кто продает вам секреты «Пасифик-энд-Сентрал», а я заплачу вам за сведения. — И, глядя ему в глаза, спросил: — Сколько?
Левантер встал и прошелся по комнате. Его шаги заглушал толстый пушистый ковер. Левантер остановился у большого окна и выглянул наружу. Снег блестел на солнце. Его гладкая поверхность тут и там была испещрена лисьими следами. Далеко внизу простиралась долина Валэ.
— Когда вы собираетесь домой, в Калифорнию? — поинтересовался он у Вестона.
Тот выглядел раздраженным.
— Если вам это неизвестно, Левантер, то ваши лазутчики ни на что не годятся, — жестко произнес он. — Так каков же ваш ответ?
— А вы все еще председатель совета и исполнительный директор компании?спросил Левантер. — Мне хотелось бы быть уверенным, что я говорю именно с тем, с кем надо.
— Так значится в официальном бланке компании, — ответил Вестон. — Но уже довольно долго я выполняю свои обязанности отсюда, веду, так сказать, дистанционное управление. В некотором роде добровольный полууход на пенсию.
— С чем это связано?
— Возраст! Да и артрит. Надо как-то сохранить оставшуюся энергию, сказал он с натянутой улыбкой. — Эта компания стоит много миллиардов долларов, Левантер. Тысячи служащих. Держатели акций. Пока я здесь, они не могут следить за состоянием моего здоровья. Никому до меня нет дела. Вы — первый, — усмехнулся он.
Левантер махнул рукой в сторону обширного парка:
— И это все ваше?
Вестон кивнул:
— Конечно. Но это не так много, — быстро добавил он. — Всего лишь двадцать пять акров. Мой сосед — араб, так у него земли в четыре раза больше, и он выстроил восемь отдельных вилл — по одной для каждой жены! Левантер снова сел в кресло:
— Что вы предпримете, если я расскажу, от кого получил подробную информацию о сделке в Монако и о переговорах на озере Тахо?
Вестон оживился:
— Того, кто допустил утечку информации, я уволю. Я преподам этому ублюдку такой урок, которого он вовек не забудет.
— Зачем?
— Затем, что это открытое акционерное общество. Подобная утечка может иметь весьма серьезные последствия. — Он замолчал.
Тогда заговорил Левантер.
— Конечно может. Она может привести к отставке руководства и к утрате доверия в Вашингтоне и на Уолл-стрит. Акционерный капитал пойдет на дно, миллионы держателей акций лишатся своих сбережений. Вы будете сидеть здесь, наслаждаться уютом высокогорного поместья, наслаждаться плодами удачи, сопутствовавшей вам годами, а тем временем множество вкладчиков, подрядчиков и субподрядчиков и десятки зависящих от вашего конгломерата компаний будут выкинуты из бизнеса.
Вестон поднялся с кресла с пылающим лицом:
— Минуточку, минуточку! — Он повысил голос. — Я никому ничем не обязан!
— Минуточку! — в тон ему сказал Левантер. — Я знаю человека, по вине которого произошла утечка информации.
— Сколько вы хотите за то, что назовете его имя?
— Я не сказал, что собираюсь торговать своими сведениями. И не сказал того, что собираюсь предоставить их кому-то другому, — сказал Левантер. — Но если к вам придет кто-нибудь другой, готовый выдать вам источник информации, сколько вы заплатите ему?
Вестон опустился в кресло.
— Этот ублюдок в «Пасифик-энд-Сентрал» — единственный, кто виноват в утечке информации?
— Насколько я знаю, единственный, — уверенно сказал Левантер.
— И его можно остановить?
— Без всякого труда!
Вестон взял карандаш и написал что-то в маленьком блокнотике. Затем оторвал листочек и протянул его Левантеру.
Левантер взглянул на листок.
— Вы уверены, что не слишком расщедрились? — спросил он.
— Но ведь это еще не чек! — усмехнулся Вестон.
Левантер поднялся и вышел в холл. Он достал конверт из кармана пальто, вернулся в гостиную и вручил конверт Вестону.
— Вот он, в целости и сохранности, — сказал он. — А отправитель и есть тот ублюдок, из-за халатности которого мне удалось его заполучить.
Вестон прочитал имя. Он густо покраснел и поспешно вскрыл конверт.
— Что вы называете "халатностью"? — спросил Вестон.
— Сегодня утром я подобрал этот конверт под вашей дверью.
— Но как вы узнали, что он должен был прийти с сегодняшней почтой?поинтересовался Вестон.
— Я и не знал. Но я уверен, что почти каждый день вы получаете по почте что-нибудь в этом роде. Я предположил, что, опасаясь прослушивания, вы совершаете по телефону лишь самые незначительные операции и наверняка не доверяете курьерам. А потом, не исключено, что я подбираю и перлюстрирую вашу почту уже много недель подряд.
Вестон был разозлен:
— Кража почты противозаконна. Я могу упрятать вас за решетку.
— Конечно можете. Но разве то, что я сделал, хуже Монако?
Вестон ничего не ответил. Он отключил свое внимание от Левантера и начал внимательно просматривать бумаги.
— Все в порядке, — сказал он, вкладывая бумаги обратно в конверт. Надеюсь, вы не стали снимать копии?
— Чего ради? Я лишь скромный инвестор, — сказал Левантер. — Тот, кем всегда был.
Вестон снова встал и некоторое время ходил по комнате взад и вперед.
— Подождите здесь, — приказал он наконец и вышел из комнаты вместе с конвертом из плотной коричневой бумаги. Через пару минут он вернулся и протянул Левантеру чек.
— Держите, — сказал он.
— Но вы совсем не обязаны, — сказал Левантер.
— Знаю, что не обязан, — ухмыльнулся Вестон.
Левантер взглянул на чек. Сумма вдвое превосходила ту, что была ранее написана на бумажке.
— Но почему? — спросил Левантер.
— Вы легко можете получить и вдвое большую сумму от любого из наших конкурентов, — ответил Вестон. — Кроме того, вы подсказали «Пасифик-энд-Сентрал» отличную идею. А в наше время отличные идеи на дороге не валяются.
Левантер стоял у окна вагончика фуникулера и притворялся, будто любуется горным видом, а на самом деле высматривал восхищение собой в глазах других лыжников. Далеко не всякий обращал внимание на его модный лыжный костюм, американские кроссовки и лыжи японского производства, и однако же он знал, что выглядит потрясающе. Он всегда выбирал ради этого эффекта костюм и снаряжение, как, впрочем, делали в Вальпине многие приезжающие лыжные модники. В конце концов, одежда была для него тоже частью спорта. Левантер почти не обращал внимания на болтовню на французском, итальянском, ретороманском, английском и немецком, как вдруг до него отчетливо донеслись звуки русской речи. Он тут же осмотрел вагончик и обнаружил мужчину и двух женщин, которые своей городской одеждой резко выделялись на фоне ярких костюмов лыжников. У них был серый, унылый облик и забитые манеры советских чиновников.
