Солнце восходило над землёй и его лучи радостно устремлялись в безоблачную синеву неба, озаряли верхушки деревьев, играли искристыми бликами на снежных шапках далёких гор. Цепь холмов окаймляла большую долину полукружьем…. И на каждом из них неподвижно застыли всадники… Чёрные, струящиеся плащи обволакивали их, а из под накинутых капюшонов, нельзя было разглядеть лиц. Несмотря на ветерок, ни одна складка их плащей не шевельнулась. Всадники не шелохнувшись пристально смотрели вниз, в долину…
Там, пестря разноцветьем стягов, пышных султанов на шлемах, алых и белых накидок, сверкая начищенной сталью доспехов, разворачивались в боевые порядки войска. Ржали кони, слышались отдельные возгласы командиров, тихо звякало оружие… Шум был сдержанный, приглушённый, как ропот моря, словно все старались как можно меньше нарушать торжественность утренней тишины.
Так, званые гости собираются на праздничный пир, ожидая выхода монарха и в последний раз украдкой осматривая себя и поправляя ненароком сбившиеся кружева, или складки одежд. Восходившее в зенит солнце с любопытством заглянуло в долину и залюбовалось панорамой развёртывающихся войск. Однако наткнувшись на неподвижно застывших, словно изваяния, всадников – зябко отдёрнуло лучи… От всадников веяло ледяным холодом. Даже серебряные ножны их мечей не отражали света. И там где они стояли, трава увяла и скукожилась вокруг. Они смотрели вниз и ждали. Безучастно, равнодушно.
На поле шла традиционная приглушённая суета. Войска занимали свои позиции, выравнивали ряды, командиры в последний раз придирчиво осматривали своих бойцов, вполголоса подбадривали новичков… Командующие отдавали последние распоряжения, как мажордомы на королевском бале. Ординарцы, сдерживали коней, готовые ринуться по первому же приказу, туда, куда им укажут полководцы. Мерно нарастая, раздалась дробь барабанов – обе линии войск застыли неподвижно. Только ветер развевал стяги, плащи и накидки, играючи перебирая пышные султаны перьев и ласково касаясь грив коней.
Барабанная дробь нарастая заполнила собой всю долину, выплеснулась за гряду холмов и внезапно прервалась… тишина на мгновенья упала на долину…
В следующую секунду, Кто-то незримый, обдавая обжигающим холодом оба войска, промчался между ними от одно края долины до другого. А где то далеко далеко, в тишине небес зародился строгий и печальный серебряный звук трубы… Он проплыл над грядой холмов с застывшими всадниками и коснулся долины… Проник в тысячи сердец, заставив их забиться сильнее… В незрячих глазницах чёрных всадников вспыхнули синие огоньки…
Многие века, тысячелетия – сотни, тысячи раз, наблюдали они это красочное зрелище, которое через мгновенья должно было превратиться в панораму кровавого побоища. И симфония Смерти готова была взорваться аккордами лязга оружия, воплей раненых и предсмертных хрипов сражённых… Тысячи раз им приходилось собираться со всех концов Земли на такие вот поля, где сходились толпы жертв для массовой жатвы Смерти. Чёрные Всадники Смерти. Её руки, Её серебряные клинки, которые перерезали нить жизни павших бойцов, поражали тех, чей срок на земле истёк.
Ещё стояли замерев от леденящего восторга и ужаса – шеренги войск, а уже пронзительно взвизгнули флейты и барабаны выплеснули радостную дробь… Хрипло взревели рога, боевые стяги ликующе взметнулись над рядами бойцов… Обе линии войск всколыхнулись, двинулись навстречу друг другу…. Земля вздрогнула от единого мерного шага тысяч ног и копыт.
На холмах беззвучно выскользнули из ножен узкие прямые мечи – эстоки. Солнечный зайчик умер, коснувшись серебра их клинков. Там – внизу, в воздухе запели сотни стрел, устремляясь в хищный полёт… Мясорубка заворочалась, разверзая ненасытный зев.
Всадники Смерти беззвучно ринулись в долину….
2006 Стрингер.
Маленький костёр посреди каменистой пустыни в ночи. Он был виден издалека.
И на его фоне чернел силуэт сидевшего человека. Мглистая конская глыба, беззвучно перебирая ногами, легко донесла Всадника до костра. Конь бесшумно ступил в круг неяркого света. Старец поднял голову. Два синих огонька глядели на него из мрака капюшона.
– Пришёл? – Спросил он и усмехнулся – Всё правильно. Сперва приходит Смерть, а потом уже Ангелы…
– Когда как – ответил Всадник – бывало, что Ангелы толпились у смертного ложа до моего прибытия.
– Бывает и такое. Но пророки чаще уходят в одиночестве. Это уж после, их встречают и возносят.
Всадник легко соскочил с коня и подошёл к костру. Но даже пламя не осветило мрака под капюшоном. Только отразилось на пряжке – розе с каплей рубина, скреплявшей плащ на плече. Он опустился на землю напротив старца.
– Почему? Разве у тебя нет учеников? Нет последователей?
Старец задумчиво смотрел в огонь.
– Не важно, есть или нет последователей. Пророки изначально обречены на одиночество. Можно умирать среди рыдающей толпы приверженцев и оставаться одиноким. Не это страшно. Страшно другое.
– Что может быть страшно тому с кем Бог?
Синие огоньки неотрывно смотрели на него. Пророк поворошил палкой угли под головнями.
– Страшно после свершения миссии. Блажен, кто умер во время исполнения её. Ему не остаётся времени на размышленья. Страшно не то, что тебя не примут, изгонят или убьют. Хуже, когда ты знаешь, что станется с твоим учением, после тебя. Ещё страшнее, когда ты успеваешь застать начало конца.
– Да. Понимаю. Мне довелось это наблюдать.
– Тогда ты должен знать Легат, что самое ужасное – это осознание, предвидение сего. Когда ты перестаёшь быть человеком, ибо тебя превращают в кумира. Ты учишь их, несёшь им Истину Божью, дабы просветить их души, а они видят в тебе источник чудес и спасения от невзгод своих. Ты им о исцелении души, сердец, о просветлении умов… А они жаждут от тебя исцеления болячек, чудес и знамений и награды за своё обращение.
Они любят не Истину, что несёшь ты им, не Бога в себе, а себя в Боге. Они идут за тобой, чтобы получить награду в виде Рая и его услад. Они даже готовы убивать всех вокруг, кто не с ними, ради местечка в Раю. Ведь каждый, идя за тобой, жаждет быть в числе первых, самых взысканных. Или идут из страха, что окажутся в числе отвергнутых, которым уготован Ад. Они любят Господа ради Его наград. Никто не скажет – Господь мой! Не нужно мне райского блаженства и награды. Ничего не взыскую – лишь бы Истина твоя торжествовала среди людей. Не нужны мне твои награды, ибо возлюбил тебя не ради Могущества Твоего и не от страха кары. А ради Тебя самого, ибо Твоя Истина превыше всего для меня. Мы покупаем их веру – за Рай и его блаженства. Ибо толпа жаждет получить награду. Тогда она верит тебе. Попробуй проповедовать им праведную жизнь, не обещая награды взамен. Попробуй скажи, что кары не будет даже если они согрешат… Много ль ушей будут слушать тебя? Много ль сердец привлечёшь ты? Вот что страшно мне.
Но ещё больше пугают последовавшие. Те, кто предались вере всем сердцем и умом. Знаешь, что ждёт Истину после смерти Пророка? Они запишут и передадут её так, как сами услышали. Но каждый слышит, да не каждый услышит. Ведь каждый воспринимает в твоих словах лишь то, что близко и понятно ему и только ему. Пока ты жив – они внемлют тебе и поступают так, как ты указываешь. Они спрашивают тебя и следуют этому, но потом! Потом, когда тебя не станет – люди начнут приходить к ним и спрашивать их. А они твоим именем будут говорить им твои слова, но уже так – как восприняли сами. И будут толковать!!! Так – как сами понимают!!! И тогда загораются костры под ногами не согласных, тогда свистят мечи, убивая всех, кто выше тележной оси, тогда летят камни, убивая тех, кто понял по-другому, или не соответствует их истине. За каждое слово, которое ты произнёс не по их канону. Вот что страшно. Ибо смотришь ты уже с небес, но не можешь ни остановить, ни исправить. Вчера ещё братья в вере, твои сподвижники, после тебя обнажают мечи друг на друга за право быть единственным продолжателем твоим. Предают друг друга анафеме и делятся на конфессии, за право слыть единственно приверженным Истине Божьей. И множатся свидетельства в книгах, каждый утверждает, что лишь он был самым взысканным учеником, что лишь он знает – в чём истина. А ты в бессилии смотришь с небес и молишь Господа – останови их!
И ещё страшнее – когда ты при жизни уже знаешь это. Но ничего изменить не в силах. Твоя миссия завершена, истина которую ты принёс им теперь у них в руках. И они уже идут далее, вершить твою миссию, а ты в бессилии взираешь на всё ибо тебя уже нет – ты превращён в кумир. Ты даже не волен в себе. И назад не повернуть. Они приходят к тебе, дабы коснуться твоих одежд, подобрать лоскуток от них, выдернуть гвоздь из твоей ладони, дабы превратить в реликвию.
Ведь это принесёт им удачу, охранит от зла! Они даже тело твоё расчленят, и спрятав в золотые ларцы растащат по кускам, чтобы потом творить молитвы над ними. Они не оставят тебя в покое после смерти, чтобы выторговывать у тебя благо для себя. Возведут над твоей могилой пантеон, мавзолей, склеп и будут нести дары и просить, чтоб ты вымолил для них у Господа исцеления, спасения, побед и удачи…
