ДЕКАДЕНТСКИЕ ТАНКИ
Небо стучится
В крышу пустой веранды.
Ствол давит в нёбо.
Спуск так скор и податлив.
Осень роняет листья.
Река струится
Из подрезанной ветки.
Кончилось лето.
Скоро погаснет солнце.
Мокрые стёкла плачут.
Однажды Любаша оказалась в гостях на какой-то даче — не то в Солнечном, не то в Комарове… В малознакомой компании ей не понравилось. Все много пили, а некоторые даже пытались к ней приставать. Поэтому, едва небо на востоке посветлело, она тихонько ушла, рассчитывая вернуться в город на первой электричке.
До того, как пойти на станцию, Любаша решила окунуться в заливе.
Вокруг ни кого не было, она скинула с себя всю одежду и шагнула в холодную воду.
Но окунуться сразу ей не удалось, потому что у берега оказалось слишком мелко.
Убедившись, что вокруг всё ещё пустынно, Любаша отважно пошла вперёд, разгребая воду, от мели к мели, то коленями, то щиколотками.
Наконец, уже где-то на полпути к Швеции, вода поднялась ей до уровня пупка; Любаша окунулась и немного поплавала.
Только теперь она заметила, как далеко ушла от берега.
Нащупав ногами дно, она поспешила обратно, к своей одежде, которую теперь было совершенно невозможно различить на песке. Мало того, ей стало казаться, что на пляже появились тёмные фигуры мужчин, которые во все глаза смотрят на её тело…
Задул ветер, Любаша моментально продрогла и решила идти к берегу во что бы то ни стало.
Восходящее солнце слепило ей глаза, но она гордо шла вперёд, навстречу гаденьким усмешкам и похотливым взглядам, расправив плечи и высоко подняв голову.
Дойдя до четвёртой отмели, Любаша поняла, что это не мужчины, а кусты и тени, и ей сделалось смешно от своих фантазий. И все вещи оказались на месте и босоножки, и купальник, и платье, и полиэтиленовый пакет.
Любаша постелила платье на песок и прилегла буквально на минутку отдохнуть и обсохнуть.
Ветерок стих, солнышко уже начинало пригревать, и она, едва прикрыв рукою глаза, в ту же секунду заснула.
Проснувшись часа через два, она поняла, что всё ещё лежит голая, а вокруг люди. Слышались голоса, смех, крики, стук волейбольного мяча, плеск воды у берега.
Холодея от ужаса, Любаша отвела руку и быстро огляделась.
Тут ей показалось, что она всё ещё спит, и она протёрла глаза.
На пляже было полно народу и все — голые.
Мужчины, женщины, дети — все абсолютно голые.
И никто не обращал на неё внимания. Это был специальный пляж для нудистов.
Стараясь ни чем не выдавать своего волнения, Любаша подобрала свои вещи и не спеша двинулась в сторону ближайших кустов.
Одевшись и выбравшись на дорогу, она, причёсывая на ходу волосы, пошла в сторону загудевшей электрички. Перед глазами у неё стояли невольно увиденные во множестве, среди бела дня, мужские причиндалы — молодые и старые, маленькие и аккуратные, большие и отвислые…
От увиденного Любаша сделалась рассеянной и по дороге к станции то и дело обо что-нибудь спотыкалась.
В свои двадцать два года Любаша была развившейся и очень привлекательной женщиной. На неё оборачивались водители, пешеходы и даже некоторые животные. Но сама она ещё плохо осознавала силу своей прелести. Она была простодушная и неопытная. Из-за этого мужчины её обманывали.
Любаша работала в кондитерском магазине «Белочка», в конфетном отделе. Она украдкой читала книги про большую любовь, а когда рядом не было старшего продавца или покупателей, подносила к губам шоколадную конфету, надкусывала и прятала, скрипнув фантиком. Она хотя и любила сладкое, но всё-таки старалась не злоупотреблять, потому что, как говорили подруги, ещё капелька — и будет чуть-чуть больше, чем надо.
Но подруги, скорее всего, ей просто завидовали. Ни капелька, ни килограмм, ни даже десять Любашу бы не испортили. Да и настоящих подруг у неё не было. Она постоянно витала где-то в своих особенных облаках.
Однажды произошла ошибка, ей перепутали ценники, и она целую неделю продавала «Каракум» по цене «Сливочных тянучек». А когда ошибка раскрылась, она со слезами на глазах безропотно вернула в кассу всю разницу, хотя ни в чём не была виновата.
Как и все другие продавщицы в «Белочке» Любаша стояла за прилавком в крахмальном кокошнике и фартучке с вышитым орешком в зелёном «воротничке». По обе стороны высились витрины с кондитерскими изысками, но мужчины, все до одного, открыто, или скосив глаза исподтишка, любовались только ею.
Даже не смотря на такую вопиющую несправедливость, другие продавщицы в магазине относились к ней с симпатией.
Как-то вечером, после работы, Любаша сходила на последний сеанс в кино. По пути домой она заметила, что за ней увязался мужчина — не то маньяк, не то грабитель. Заходить в тёмную арку своего двора она не решилась и остановилась на тротуаре, с надеждой поглядывая по сторонам.
Как нарочно улица была совершенно пустынна. А звать на помощь до того, как что-то началось, в её представлении было бы просто глупо. К тому же, из разговоров в магазине, ей было достоверно известно, что крик и сопротивление провоцируют маньяка на ещё более зверские и изощрённые действия. А что если это вообще нормальный человек, просто случайный попутчик?..
Но это был не попутчик, а самый настоящий маньяк — некрофил и садист. Когда он подошёл ближе и попал под свет фонаря, Любаша его хорошенько рассмотрела. Он был худой и высокий, неопределённого возраста, в очках, в берете и, кажется, совершенно лысый. Его рука в кармане плаща почему-то интенсивно двигалась.
Будто бы проходя мимо, он внезапно сгрёб девушку в охапку, увлёк в тёмную подворотню и грубо прижал к помойному баку. Потной рукой он зажал ей рот, а другой залез под пальто и стал нервно расстёгивать пуговицу у неё на джинсах.
Девушки в магазине часто рассказывали истории про маньяков, которые вычитывали из газет с кроссвордами. Поэтому кое-какая теоретическая подготовка на этот счёт у Любаши имелась. На не стала кричать и трепыхаться, а просто изо всех сил ткнула указательным пальцем маньяку в глаз.
Тот сразу схватился за глаз рукой, наклонился и как-то обмяк.
Не успев ничего подумать, Любаша, размахнувшись хорошенько взахлёст, треснула его по голове сумочкой, которая висела у неё на плече.
Маньяк упал, словно убитый.
И только теперь Любаша вспомнила, что в сумочке у неё завёрнутая в газету старая килограммовая гиря. Мама просила принести для того, чтобы лучше солить капусту. И Любаша сегодня нашла в кладовке подходящую — старую, ржавую, давно списанную…
«Ой-ой-ой…» — проговорила Любаша, сообразив, что случилось, и припустила к своей парадной.
Утром, когда Любаша пошла на работу, она очень боялась увидеть в подворотне лужу крови и вычерченный мелом силуэт. Н крови на асфальте было всего несколько капель, да ещё коричневый берет валялся между помойными баками. Наверное, этот дядя всё-таки остался жив и самостоятельно ушёл домой.
Из-за этого берета Любаша едва не расплакалась от жалости. Вчерашний маньяк, страшный и омерзительный, сегодня казался ей просто больным и несчастным одиноким человеком, которого она сгоряча едва не убила.
Долгое время в магазине только и говорили об этой истории, заставляя Любашу вновь и вновь рассказывать все мельчайшие подробности. А подрабатывающий у них грузчиком студент с факультета Восточной философии утверждал, что в её трансцендентальном подсознании сидит настоящий боевой дух японского самурая.
Любаше теперь и самой казалось, что она способна в жизни на нечто большее…
Гражданин Франции Пьер Буржуа приехал в Россию по туристической визе. Было начало апреля, пригревало солнышко и пели птички. Дней десять он рассчитывал провести в Санкт-Петербурге и его окрестностях, а затем, если понравится, побывать ещё в нескольких городах глубинки, славных своими историческими достопримечательностями.
Он был богат, немного рассеян и внешне напоминал Пьера Безухова в исполнении народного артиста Бондарчука. Его прабабушка родилась в России, поэтому Буржуа довольно свободно изъяснялся на ломанном русском. А может быть совсем не поэтому, а потому, что вообще знал, хотя и через пень колоду, много разных языков мира…
Отец Пьера, поняв, что его сын не рождён быть хищником в капиталистических джунглях, обеспечил его благосостояние умным вложением части капитала в разнообразные ценные бумаги. После этого единственному наследнику оставалось лишь брать деньги в банке по мере надобности, пополнять своё бессистемное образование и путешествовать. Перед женщинами Пьер немного робел, и в свои сорок четыре года всё ещё оставался холостяком.
