Эти люди, могли быть родственниками моих друзей, или какими-нибудь журналистами.
Ни адресов и даже конкретных дат, я не называл. Так просто пообщались, вспомнили каких-то общих знакомых.
Но когда они пришли во второй раз. Я уже обратил внимание на их серые костюмы и на отсутствие фамилий. Да и вопросы стали более конкретными.
А встречались мы в каком-то кафетерии.
И я естественно, тоже стал задавать вопросы. Уточняющие вопросы.
— Так с кем же я имею честь?
— И зачем вам, собственно это нужно?
И тут, спокойная беседа, как-то резко, закончилась. Они извинились и удалились.
Я остался в раздумьях — что бы это все значило?
Но так как продолжения не последовало, то я поставил это странное событие в разряд «необъяснимых» и успешно забыл о нем.
Правда, оказалось, что не навсегда, как я для себя решил.
Примерно через месяц, мне позвонили и сказали, что я должен помнить встречу с Владимиром Ивановичем. А так звали одного из тех троих. Он чаще всего говорил, а иногда и от имени других двоих.
Ну, я и ответил, что помню, и что встреча оказалась какой-то скомканной. И поэтому, как бы ни горю желанием продолжать в том же духе.
На что мне ответили, что у Владимира Ивановича были на то веские основания и сейчас этим делом занимается: — тот, кто вам звонит. Поэтому ему очень нужно со мной встретиться.
Я уточнил: — а что за дело-то? Ведь не было никакого дела. Была просто беседа-воспоминание о моих одноклассниках.
— Вот давайте встретимся, и я вам все объясню.
Сказал тот, кто звонил.
— Меня зовут Марат Камчаткин. И мне очень нужно с вами встретиться.
Вот о Жене можно рассказывать долго и спокойно. Но я не буду. А то будет выглядеть, что школа — это только портреты моих одноклассников, и то, что меня с ними связывает.
Необходимо только объяснить, какую роль сыграл Евгений. Правильнее будет сказать — какая роль ему выпала. Потому, что он тоже является одним из главных действующих лиц.
Хотя, вот как раз Женя, и заслуживает, что бы был его портрет. Дело не в том, что другие не заслуживают. Конечно, каждый человек, которого знаешь восемь — десять лет, да и ещё в такую пору, как детство, оставляет след в памяти. События, которые нас объединяют, дела и проблемы. Всё это заслуживает внимания. И всё это интересно.
А дело в том, что есть люди, которые с самого раннего детства несут на себе, какой-то отпечаток избранности, сейчас бы назвали — «харизма». Я понимаю под этим словом что-то, что заставляет остальных людей прислушиваться к мнению этих избранных. И именно такие вот, избранные, становятся вехами в нашей истории. Личностями, которых уважают и почитают, или забывают, если они не попадают в поле зрения средств массовой информации, и не стараются, извлечь выгоду из своих поступков.
Ну, прямо Иисус Христос получился или Мересьев как минимум.
Но, вот примерно так можно сказать о Жене.
О «Бате», «батяне» — как мы его, почти все называли.
Конечно, прозвища, хоть чуть-чуть отражающие суть человека, появились у нас уже в старших классах. А до этого, было то, что первое приходило в голову. Что бы обидеть или унизить, или указать на свое место. И чаще всего, эти прозвища, рождались коверканием фамилий. Что мы ещё, могли знать, об однокласснике в начальной школе — только фамилию.
Так вот. У Жени, таких прозвищ не было, с самого раннего детства — вот что значит «харизма».
Родители у него, были простыми людьми. Отец, я не знаю, но мама его, работала где-то в медицине.
Умный и в то же время, мягкий взгляд. «Офицерская» осанка. Уверенные движения. Слова — сказанные к месту и в необходимом тоне.
Таким он мне запомнился.
Прозвище — «Батя», он получил тогда, когда мы начали заниматься парусным спортом. Потому что, в процессе подготовки яхты к спуску на воду, приходилось делать очень много разных вещей, которые нам, пусть старшеклассникам, но пятнадцатилетним парням — давались с большим трудом. И технически — это было сложно. Разные приспособления, материалы и инструменты. И организационно, это было тоже, все не так как в школе — задали задание, решил, не смог — готовься. Нужно было уметь сосредоточиться на процессе, понять его и стараться выполнить.
Кто-то из нашей команды, мог понять части процесса, кто-то мог взять на себя выполнение, кто-то был организатором.
А Женя — был тем, кто все это связывал. В нём было, не свойственное пятнадцатилетнему пацану — чувство взрослости, рассудительности и спокойствия.
Он, будучи нашим ровесником, смог вести себя так, как повел бы себя, грамотный взрослый, пытающийся помочь ребятам, справиться с такой нелегкой задачей.
И это ещё, при всем, притом, что время поджимало. Наступало лето, хотелось развлекаться, отдыхать, а не трудится день за днём.
Да и потом, когда мы уже стали яхтсменами, и совершали вояжи по озеру, вдоль пляжей, или участвовали в соревнованиях, или просто находились в длительных походах на яхте. Случалось всякое. Но Женя, практически всегда, в нашей команде — вел себя, не как капитан, капитан у нас был другой, а, скорее всего, как боцман. Боцман, который всегда знает всё, и готов ко всему. И на него, всегда можно положиться.
В общем, он стал Батей.
Мы с ним были практически одного роста. На построениях «По-росту» я всегда искал его, а он — меня. Постоянно стояли рядом. Но он был крупнее меня, шире в плечах и как-то мясистее. Наверное, занимался спортом с самого детства. Да точно, он, так же как и Борис, занимался борьбой, но только не вольной, а классической.
Учился он тоже хорошо. Только мне больше удавались — такие предметы, как физика, математика, история, обществоведение. А ему — химия и биология. Я никак не мог понять. Ну не может быть химия, сложнее математики — а мне она, не давалась, как бы я не старался. А у Женьки, химия была не просто предметом, по которому он был лучшим в классе, но она ему ещё и нравилась.
Сейчас, я могу понять причины и оценить его успехи в этой области. А тогда, меня брала страшная зависть, до той поры, пока я не смирился. Да, ты сильнейший в химии, а я в математике.
А он, даже тогда, когда я нападал на него — как на противника, находил слова, и не шёл на обострение. Оставаясь мудрее, что ли.
Конечно, на всех спортивных мероприятиях я сравнивал свои результаты, с его результатами. Намного ли хуже Женьки? Нет. Ну, тогда нормально.
У нас были парни, с которыми было бесполезно соревноваться. Один — бегал быстрее всех, другой — подтягивался на турнике больше всех, третий — стрелял лучше всех.
Женька, как-то старался тянуться, за ними. Ну а я — уже за Женькой.
А вот прыжки в высоту, у меня получались даже лучше, чем у Бати. Конечно, потому, что я был немного легче его. Оно и понятно.
И в спорте и в учебе, мы были с ним — ну почти на равных, где-то он обходил меня, где-то я обходил его.
Даже в девятом классе, когда мы все увлеклись ручным мячом (гандболом), то мы с Женей, одно время, заменяли друг друга. Мы оба, хорошо играли, и в качестве вратаря, и в качестве нападающего. Но потом, все-таки разделились — он стал постоянным вратарем, а я постоянным нападающим.
Но самое главное — в Жене, началось, именно после школы.
Именно за это, он для меня, всегда, будет самым уважаемым одноклассником. Не уважаемым, в смысле «уважаемые гости», а человеком, поступки и жизнь которого, достойны простого человеческого уважения.
Женя поехал поступать в медицинский институт. Вот она, химия, где сказалась-то.
И я, конечно, могу ошибаться в деталях дальнейшей его жизни. За последние двадцать пять лет, мы виделись и общались с ним, всего один раз, и то — он ещё учился в медицинском институте.
То ли на втором курсе, то ли на третьем — его забрали из медицинского института, в медицинскую военную академию. Ну, значит, было за какие успехи — раз забрали.
И он стал военным медиком.
И вот тут опять начинается мое раздражение. Все те слова, всё мое отношение к Бате, разбиваются о неизвестность. Я не могу найти с ним контакта, я не знаю конкретно, как он жил эти двадцать пять лет. И меня это очень беспокоит. Настолько велико моё уважение к нему, что я раздосадован, оттого, что не знаю, как всё, на самом деле, было. Не знаю это — от него самого.
По слухам, по тем фактам, которые все-таки до меня доходили. Женя стал первоклассным военным врачом.
А я, даже его специализации, точно не знаю.
Он служил в Афганистане. И зная Женю, я уверен, что служил он достойно. Об этом у меня мало достоверной информации.
Но я знаю, я просто уверен. Что, того, что было достойно уважения — в Евгении, стало только больше. И мне, очень хочется всё это знать, чтобы разделить, вместе с ним, его успехи и гордиться. Да, гордиться тем, что когда-то учился с ним в одном классе.
