Проснувшись в «аквариуме» и увидев Ритку, он попытался овладеть ею прямо на нарах, но помешал сержант с дубинкой. После чего Хенк успокоился и даже рассказал Ритке матерный стишок про плюшевого мишку.
Второй раз Ритка встретила его на пляже. В их районе имелся карьер неизвестного происхождения, в котором горожане могли окунуться в жару, невзирая на запрет «Купаться строго запрещено! Радиация». Пользуясь мутностью воды, Хенк, словно аквалангист, подплывал к молодым дамочкам и под водой стягивал с них трусы. Без какой-либо похотливой цели, а так, для прикола. Смешно ведь. Стянул и с Ритки, поначалу не узнав ее из-за резиновой шапочки. Другому бы Ритка дала в морду, но Хенку повезло — она вспомнила стишок про мишку и пощадила бывшего сокамерника. Они повалялись с ним на травке, Хенк намекнул на отдых в уединенном месте, но Риткины принципы не позволяли ей отдыхать с малознакомыми парнями да еще бесплатно. Поэтому она решительно отказала, но и не прогнала.
Он был ровесником Боба, ну, может, чуть постарше. Чем занимается, не рассказывал, но, судя по тому, что постоянно стрелял у нее сигареты, ничем. Безработица косила молодежные ряды, что твой пулеметчик. По умственным же способностям парнишка от соседа, похоже, отставал. На контрольный вопрос: «Не помнишь ли ты, случайно, кто такой Ленин?» — Хенк ответил простецким: «А хер его… Козел какой-то. А чо, обидел? Не вопрос — разберусь».
Но этот недостаток не помешал ему стырить косметичку у мирно загоравшей на циновке барышни. Ритка, заметившая криминал, поняла, что юноша не так-то прост и на карьер ходит не только ради женских трусов. И не вычеркнула его из памяти — такие знакомые всегда могут пригодиться.
На вопрос, почему он не в армии, Хенк приосанился и, стукнув себя в грудь, с гордостью ответил: «Плоскостопие!»
С момента последней встречи он похудел еще на пару кило и в проекции напоминал одноразовый бритвенный станок. Видимо, кремлевская диета.
Ритка протянула ему сигарету. Зажигалки у него тоже не нашлось. А газ, между прочим, денег стоит. «Газпром» жжет.
— Ты куда щас? — поинтересовался Хенк, жадно затянувшись.
— В театр. На премьеру, — нехотя буркнула Ритка.
— Клево… Я тоже театр люблю. Правда, был всего раз. На Новый год. Про медведя смотрел.
— Какого медведя?
— Ну, обычного… Там, вообще-то, много зверей было — волк, заяц, лиса. Просто мне медведь понравился. Толстый такой, прикольный, перегаром пах… На дядь Витю похож, соседа нашего. Он тоже так качается и рычит, когда пьяный.
Хенк засмеялся, демонстрируя кариесно-пульпитные зубы.
— А потом там подарки раздавали халявные. Конфеты, вафли, мандарины. Правда, зеленые…
«Придурок…»
— Слушай, ты деньгами не выручишь? — задал следующий вопрос театрал. — Рублей двести хотя бы. Я через неделю верну. Понимаешь, предки в отпуск в деревню к бабке слиняли. Оставили мне бабла на жизнь, а оно через два дня кончилось.
И этому деньги подавай. Вернет, как же… Знакомый вариант. Что за мужики?! Гусары-рыцари-поэты…
Но посылать юношу сразу Маргарита не стала. Натренированный мозг вычленил из хенковского монолога перспективную фразу. «Предки в отпуске, в деревню слиняли». А ведь это мысль. Неплохая мысль.
— И когда вернутся?
— Да не скоро. Через три недели. А я как хочешь, так и кантуйся…
— А братья, сестры?
— Нет никого. Один я у матушки с батюшкой такой уродился.
Ритка взяла Хенка под руку и, морщась от вони, отвела его в сторону, где не было посторонних ушей:
— Слушай, Хенк… Денег у меня нет, но могу подсказать тему…
Хенк сделал умное лицо и согласно кивнул:
— Валяй.
— Дельце не хочешь провернуть? Ты парень реальный. Тема верная, а работа тьфу — дверь сковырнуть.
— Погоди… Хату, что ли, бомбануть?
— Тихо ты! — Ритка бегло огляделась по сторонам. — Да, хату. Дверь дохлая, школьник справится. Завтра в час там никого не будет. За пять минут уложишься. И даже плоскостопие не помешает.
— Я, вообще-то, хаты не бомбил никогда.
— Ну и что? Пора взрослым становиться. Ты мужик или сестрица Аленушка?
— Мужик, — выбрал Хенк.
— Ну так в чем дело?
— А хата упакована? Есть что брать?
— В любой хате есть что брать, — продолжала агитацию Ритка. — На рынке барахло толкнешь, мне три штуки за наводку.
— Три? Может, за две договоримся?
— Ты хочешь торг устроить? Хенк, я тебе по дружбе тему предлагаю. Учитывая твое бедственное материальное положение. Поверь, желающих много. В очередь встанут. За пять.
Хенк, раздумывая, почесал грудь в районе надписи «Женщины. Счастье. Семья». Тема, конечно, заманчивая, хотя и стремная. Одно дело — на пляже шмотки тырить (там всегда можно сказать, что сумку перепутал), другое — дверь сковырнуть. Правда, и навар реальный. Повезет — даже на мотик хватит. А то и на квадроцикл тюнингованный.
— Лады, договорились.
— Деньги принесешь завтра в семь вечера во «Всадник». И не вздумай скрысить. За мной вышибала ихний ухлестывает, пожалуюсь — не выживешь.
— Чё я, не понимаю? — обиделся Хенк, считавший себя эталоном порядочности. — В семь так в семь.
Ритка с подозрением посмотрела на собеседника.
— Знаешь что… Ты мне адресок свой оставь. На всякий случай.
— Да принесу я! Честное слово!
— Это так… Для подстраховочки. Вдруг забудешь. А я тебе памятку пришлю.
Хенк, догадавшийся, что халява не проскочит, грустно вздохнул и назвал адрес.
— Может, прогуляемся к тебе? — предложила Ритка. — А то потом окажется, что это адрес городского прокурора.
— Да ради бога! Ты уж меня совсем за поца держишь. Пошли!
— Ладно, верю, — отмахнулась Ритка, хотя сомнения остались. — Перчатки есть?
— Зачем? Лето ведь.
— При чем здесь лето? Чтоб отпечатков не оставить!
— Ах в этом смысле! Матушкины возьму. У нее рука широкая, она всю жизнь на стройке кирпичи клала. И сейчас кладет.
— Хорошо. Запоминай. Записывать нельзя.
Ритка назвала адрес, который Хенк запомнил с четвертого раза. Не компьютер же.
Вернувшись домой, она позвонила в дверь соседу. Боб открыл только после второго звонка — он тренировался на балконе, готовясь поставить очередной мировой рекорд по плеванию на скорость.
— О, привет! — улыбнулся рекордсмен, словно видел Ритку сегодня впервые. — Как дела?
— В стране кризис. Можно?
— Заходи.
Ритка зашла, прикрыв за собой дверь.
— Я тебе наводку нашла.
— Ну?! Класс! Спасибо, Ритка.
— Спасибо много, а три штуки в самый раз.
— Ого! А поменьше никак?
У дураков мысли схожи, еще раз убедилась Маргарита.
— За «поменьше» сам ищи. Я, между прочим, тоже рискую.
— Хорошо, договорились. Нормальная хата?
— Не пожалеешь. Хозяйка богатая, всю жизнь в строительном бизнесе. А он сейчас самый прибыльный после нефти и газа.
— Супер! — восхищенно потер пухлые ладони Боб.
— Завтра в час дня там никого не будет. Двери ты ломать умеешь, сам сказал. Вечером я зайду, отдашь долю. И не проболтайся никому.
— Что я, больной?
«Неизлечимый», — подумала про себя Ритка, но вслух сказала:
— Запоминай адрес…
На дело Боб отправился пешком, хотя дом бизнесменши-строительницы находился в пяти остановках. Но денег на автобус все равно не было, приходилось терпеть
временные неудобства. В детстве он катался зайцем, но сейчас в автобусы посадили злых контролеров, вооруженных травматическими пистолетами и электрошокерами. Ничего, минут за сорок дойдет. За спиной, словно парашют, висел старый брезентовый рюкзак, в котором мирно соседствовали топор, бабкины вязаные варежки и матушкины колготки, которые Боб решил использовать в качестве маски, как советовали грамотные телепередачи.
Пригревало солнышко, щебетали птички, летали воздушные шарики, пестрела реклама, пела душа. И даже вереница въехавших друг в друга машин и несколько прикрытых простынями тел, лежащих на газоне, не испортили Бобу настроения. Чуть в стороне от машин под охраной мента понуро сидел на поребрике боец в тельняшке и голубом берете. Кажется, он спал. Вчера отмечался день десантника, не выспался ветеран.
Дом оказался такой же пятиэтажной хрущевкой, что и у Боба. Это добавило уверенности — не заблудишься в комнатах. Да и вообще Боб не особо мандражировал, словно это было не первое дело в его жизни, а, скажем, восемьдесят восьмое. Да и чего мандражировать? Наводка есть, топор тоже. Песня!
В подъезде, не имевшем домофона, он сразу разбил потолочную лампочку — так учили в сериалах. Хотя она и не горела, а свет проникал через лестничные окна. Но правила есть правила, сериалы не дураки сочиняют.
Поднялся на третий этаж — именно здесь находилась заветная дверь. О, как и обещала Ритка, так себе, говно. Дерево и дерматин. Положив на пол рюкзак, он извлек из него варежки и топор. Натянул колготки, став похожим на толстого зайчика, и затем позвонил в дверь. Вдруг кто-то все-таки есть дома. Глазок прикрывать не стал, чтобы люди не заподозрили нехорошего. Если что, скажет, ошибся дверью.
