Это была замечательная пора. Между нами было столько напряжения! Всегда, когда я приходил, Ванесса немножечко разыгрывала меня. Сначала она притворялась, что вовсе меня не заметила, хотя хорошо знала, что я уже спрятался за дверью или присел за диваном. Потом она принимала испуганный или даже возмущенный вид, запинаясь, бормотала что-то и рвалась бежать из комнаты.
Мне приходилось все время гоняться за нею, три раза вокруг стола, пока я не ловил ее и не бросал на диван. Потом мы долго беседовали, о том, например, что ей очень хотелось бы стоять на сцене театра. И когда я говорил ей, что она хорошая актриса, ей всегда было очень приятно. И стоило мне только дотронуться до нее, — а в первую неделю я на большее в самом деле не решался, — то это было как электрический разряд под кончиками моих пальцев. Мне казалось, что так между нами будет всегда, ну, и, конечно, с продолжением. Со временем, признаться, мне все-таки хотелось большего. Но с такими девушками, как Ванесса, это не сразу делается. Я очень красиво представлял себе эту картину. Как в один из вечеров второй недели помою посуду побыстрее; как на руках понесу мою малышку в постель, когда она выйдет из-под душа; как буду собирать поцелуями капельки воды не только с плеч и ног.
Но во вторую неделю у Ванессы была ночная смена. Она работала в круглосуточном кафе, зарабатывая себе на учебу и жизнь, и брала такие смены, которые лучше всего соответствовали графику ее лекций, так она мне рассказывала. Днем же она была в университете, во всяком случае, в первой половине дня, а во второй половине регулярно встречалась со своими знакомыми абитуриентами. Она объяснила мне, что это будущие студенты, потому что слово было мне непонятным и я, признаться, даже начал немножечко ревновать.
Но я, конечно, с полным пониманием отнесся к тому, что во вторую неделю мы не могли видеться. Если честно, это было мне даже кстати. Наконец-то я мог поспать, не какие-нибудь там пару часов под утро, а несколько ночей подряд, ведь нехватка сна уже начинала сказываться на мне.
В первые пять ночей меня нельзя было разбудить и пушкой. Герти удивлялась и говорила, что это от жары. Я только посмеивался и соглашался с нею. Хотя, может, в этом и была какая-то доля правды — на улице стояла страшная жара. Да и в целом неделя была напряженной, хотя я и не распылялся на Ванессу.
Из дома выехали три постоянных квартиросъемщика. Сразу в трех квартирах мне пришлось полностью сдирать старый ковролин и стелить на его место новый. И в двух ванных комнатах на стене была повреждена плитка, тоже надо было менять. Вечерами я приходил домой такой уставший, что камнем падал в кровать и моя голова отказывалась думать о чем бы то ни было, даже о Ванессе. Но потом я случайно встретил ее.
Это было в четверг. Я как раз возвращался со склада с коробкой новой плитки, как она вышла из лифта. Больше поблизости никого не было. Пару минут мы могли побыть вдвоем. Но Ванесса превосходно держала себя в руках. Она только посмотрела на плитку. Ей понравился рисунок, цвет она тоже похвалила. Такая плитка наверняка украсит и ее ванную, сказала она. Я еще быстро поднялся с ней в одну из квартир, чтобы показать ей, как узор смотрится на стене. Ванесса была вне себя от восторга.
Потом я подсчитал, что для маленькой ванной в ее квартире мне потребуется всего две-три коробки, что тут можно что-нибудь придумать. Я хотел сделать ей сюрприз. Еще в тот же день после обеда я произвел нужные замеры, Ванессы ведь в это время дома не было. Около семи, когда на лестнице стало поспокойнее, я перетащил коробки в ее квартиру. Я поставил их за креслом в жилой комнате, чтобы они не сразу бросались в глаза. На следующий день я хотел приступить к работе.
В тот вечер я действительно был без задних ног. Сразу после ужина я завалился на диван, но позже лежал рядом с Герти в спальне и не находил себе покоя. Из моей головы никак не выходила новая плитка и то, как Ванесса будет рада ей и как будет благодарить меня. Я думал о том, что, может быть, это станет для нее поводом впервые дать мне по-настоящему все, показать мне наконец, как она меня любит. Все это так и будоражило меня, я не мог лежать спокойно. Знаете, я еще раньше решил просто наклеить новую плитку на старую, но ведь для этого поверхность старой должна была быть чистой. И тут у меня возникла мысль, а не помыть ли мне плитку прямо сейчас, ночью. Шума от этого никакого нет и на утро полдела уже будет сделано.
В один миг я поднялся к ней. Днем она сказала мне, что работает в ночную и что придет домой только назавтра к вечеру. Но уже войдя в квартиру, я услышал ее голос. Дверь в спальню был прикрыта, видеть Ванессу я не мог, однако мне было хорошо слышно, что она говорила.
Какой там сюрприз! Она меня уже достаточно хорошо знала, она знала, что я сделаю для нее все. Она говорила о новой плитке для ванной и о том, что запустит в ход все, чтобы раздобыть еще и новый ковролин для своей спальни. То, что разговаривала она не сама с собой, мне было ясно. Этот долговязый был у нее. Он мне с самого начала не понравился.
Когда я сегодня спокойно размышляю обо всем, то, конечно, понимаю, почему Ванесса не хотела встречаться со мной во вторую неделю. Ей, как мне кажется, надо было определиться в своих отношениях и отвадить от себя этого молокососа. Я понимаю также, почему она пару раз грубовато высказалась обо мне и о наших чувствах друг к другу.
Сначала, говорила она, ей было очень страшно, потому что ведь и соседи распустили тут обо мне дурные слухи. Особенно толстуха с ее этажа, эта уж больше всех предупреждала. Советовала поменять замок или повесить цепочку. Иначе может случиться так, что ночью я вдруг окажусь у нее в спальне. И когда я потом и в самом деле появился у нее в спальне, говорила Ванесса, она чуть не умерла от страха. Но, говорила она, не зря же она изучает психологию. Она выбрала правильную линию поведения. И, по ее словам, в общении с психопатом есть какая-то своя пикантность. Ей, мол, хорошо удается контролировать меня сейчас, поскольку за мной наблюдается ярко выраженная склонность к педантизму. Естественно, определенный риск для нее в этом есть, однако она не даст ситуации выйти из-под контроля. На крайний случай она держит под подушкой нож.
Долговязый попросил показать ему нож. Конечно, его там не было. Она сказала, что возьмет его на кухне, как только он уйдет. Мне, по правде, было неприятно стоять там и спокойно слушать все это. Но в конце концов не могла же она сказать этому идиоту правду о наших отношениях. Он и так настаивал на том, чтобы она съехала с этой квартиры. Ее жизни здесь угрожает опасность, были его слова. Еще немного и он довел бы дело до скандала. Я мог бы потерять свое место. Ванесса это знала.
В первое мгновение до меня не дошло, что это была только хитроумная тактика, чтобы отделаться от назойливого юнца. А потом я уже разозлился, в моей голове словно что-то сдвинулось, потому что она обманула меня со своей ночной сменой и говорила обо мне такие вещи: психопат!
Я сел во второй комнате и подождал, пока долговязый уйдет. Что он и сделал около шести утра. Нахальный тип, в самом деле. Прежде чем он, наконец, закрыл за собой дверь, Ванессе пришлось еще три раза заверять его, что она будет осторожна и при любой попытке с моей стороны дать волю рукам сзовет всех соседей. Как будто я сделал бы ей что-нибудь плохое.
После того как долговязый испарился, Ванесса пошла в ванную. Я последовал за ней. Она была такой прелестной, такой грациозной и невинной, когда стояла перед зеркалом. И чуточку испуганной, когда я вдруг появился в дверях. Но я ведь только хотел сказать ей, как люблю ее и что в самом деле пойду ради нее на все. Правда, также и то, что запрещаю ей в будущем говорить обо мне подобные вещи и что сейчас она должна показать мне, насколько сильно ее чувство ко мне, что и она должна быть готова отдать мне последнее. Она была готова.
Она, видно, и сама уже не могла ждать дольше, была такой страстной, такой темпераментной, какой я не представлял ее себе в своих самых сокровенных мечтах. Мы любили друг друга прямо на полу в ванной. Ванесса так и пылала, впивалась ногтями в мой затылок, лупила кулаками по моей спине, упиралась подошвами ног в пол и вся устремлялась ко мне снизу так, что мне было трудно удерживаться на ней.
В своем возбуждении она даже стучала головой о пол. И при этом издавала такие звуки, скажу я вам, такие звуки… Герти ведь этого никогда не делала, ни разу не застонала даже хотя бы легонько. А мне, знаете, так хотелась бы это слышать. Это же говорит о том, что и женщине этот процесс приятен.
Ну, в общем, Ванессе было приятно. Я уж было подумал, что она хочет разбудить весь дом, и для предосторожности закрыл ей ладонью рот. Не трезвонить же сразу всему миру, что мы занимаемся тут любовью.
После этого она была такой обессиленной, что не могла больше подняться без моей помощи. Я на руках отнес ее в спальню. Так, как я всегда себе это представлял, я положил ее на кровать и еще раз занялся с ней любовью, до полного истощения. Потом Ванесса сразу уснула. Она все еще спала, когда я вышел из ее квартиры. И даже на следующий день, когда я мельком заглянул к ней, она еще не вставала.
