– Да кто его знает, паразита! – распалилась Валя. – Он, может, вообще решил девчонку подкинуть матери… А вышло, что не матери, а чужой тетеньке! Вот зараза гнойная. Я думаю, надо нам Ингу найти, пускай обратно дочку отсуживает, а мы все в свидетели пойдем, Инга уж небось перебесилась и горюет по дочке… Нет, надо же… прямо как в кино! Слушайте, а может, в милицию заявить? Вот так вот прямо пойти и заявить!
– Нет, в милицию не надо, – возразила Майя, – ни в коем случае! Кто знает, чем это может кончиться… Еще заберут девочку, нервы ей будут трепать. Пусть пока побудет у меня, мне не в тягость.
– Ой, а можно я на нее посмотрю? Я ж ее малюхонькой помню…
– Валюша, не стоит пока, – вмешалась Генриетта Павловна.
– Да почему? Я ж могу ее со своими оглоедами познакомить, ей веселее будет, где трое, там и четверо… Николаша мой за ними присмотрит, а мы пока с Майечкой к тому мужику наведаемся. Чем черт не шутит, вдруг он телефончик Инги даст. Чего малую зря мучить, она ж к мамке хочет.
– Пожалуй, это разумно, – согласилась Майя.
– Что ж, попытка не пытка, – пожала плечами Генриетта Павловна. – Хотя я слабо верю, что вы хоть чего-то добьетесь таким путем, тем более если он женат… А может, позвонить по ноль девять и спросить, вдруг они дадут телефон Инги?
– Сейчас квартирных телефонов в справочной не дают, – покачала головой Майя.
– Господи, правда? Почему?
– Это считается вмешательством в личную жизнь.
– Ох ты, господи, никогда бы не подумала! – удивилась Генриетта Павловна. – Ну что ж, если так складывается, попробуйте, девочки. Чем черт не шутит.
– Василиса, мы попытаемся отыскать твою маму, а ты пока побудешь у Валечки, у нее трое детей, тебе скучно не будет, – ласково сказала Майя.
– А они меня рыжей дразнить не будут?
– Нет, у меня младший, Петька, тоже рыжий! И вообще, пусть попробуют обидеть, отец им задаст. Да мы с Майечкой ненадолго. Только в одно место смотаемся и сразу назад.
– С мамой?
– Этого я тебе обещать не могу, как получится, – грустно сказала Майя. – Знаешь, ты дай-ка нам номер папиного телефона. Вдруг нам удастся дозвониться.
– Хорошо!
Девочка продиктовала Майе номер отцовского мобильника.
– Вот и чудненько! Пойдем, Васюта, к нам, тебе скучно не будет.
– А мне скучно не бывает, – ответила Василиса. – Я за компьютером сижу… Но у тети Майи нет компьютера.
– И у нас пока нету, так что с живыми детьми поиграешься, тоже полезно. Майечка, ты одевайся пока и через полчасика встретимся внизу, годится?
– Годится!
Ей очень нравилась Валя, простая хорошая женщина со своей простой и такой нормальной жизнью. Муж Николаша, трое детишек… А ведь она моложе меня. И никаких тебе терзаний, исканий, комплексов… К чему они приводят, если у тебя нет звериного оскала и мертвой хватки или уж какого-то особенного таланта и везения? А вот Валя, не мудрствуя лукаво, исполняет свой женский долг… Тьфу, что за глупые мысли? Что-то навеянное не столько жизнью, сколько «великой русской литературой». Что-то от «Трех сестер», черт побери, так и до Чернышевского Николая Гавриловича додуматься можно. Кажется, ничего тошнотворнее я в жизни не читала. Как остро я в школе ненавидела Веру Павловну с ее снами, с этим ее «миленьким». Забыла, как звали ее мамашу, единственное живое лицо в романе, ну и черт с ней. Странно, меня в детстве так любили, что я полагала, будто все матери обязательно души не чают в своих детях. А как стала постарше да оглянулась вокруг, то увидела, что матери-то, оказывается, разные бывают. И плохих зачастую больше, чем хороших. Или это время такое? Вот эта пресловутая Инга – отсудили у нее ребенка, а она и рада. Или во всяком случае согласна с решением суда. Так, что ли? Давненько, выходит, дочкой не интересовалась, раз папаша не в курсе, что она сменила место жительства? Кошмарная на самом деле история! Несчастный ребенок… А я бы хотела, чтобы Инга не нашлась, а папаша куда-нибудь сгинул. Тогда Василиса останется у меня… Хорошо иметь такую дочку. Валя сразу назвала ее Васютой. Какое славное, теплое имя – Васюта… Как хорошо, когда есть о ком заботиться. Но это я зря размечталась. Вон Генриетта сразу увидела в этой истории сюжет для фильма. Да, в кино у меня должен был бы начаться роман с отцом Василисы… Он начался бы со скандала, грандиозного скандала, который я бы ему устроила из-за его действительно чудовищного поступка, а он попытался бы объяснить этот свой поступок какими-то немыслимой срочности делами, связанными, например, со спасением людей в горах, или в шахте, или в подводной лодке, или в батискафе… Но я ничего не желала бы слушать, твердила бы свое, а он заткнул бы мне рот поцелуем… Но это в односерийном фильме, а в двухсерийном он бы обиделся или разозлился и, забрав ребенка, хлопнул бы дверью. Конец первой серии! А во второй моя одинокая беспросветная жизнь. На память о новогодней истории осталась бы забытая им какая-нибудь вещь, за которой он придет к концу второй серии. Нет, сам он не придет, он пришлет Василису… Но чем же заполнить пустое пространство второй серии? А, знаю! Я в начале первой выдумала не старую тетушку, а любовника, вполне приемлемого, вовсе не принца, а просто подходящего для такой скромной женщины, как я, но достаточно романтичного… Ну, во всяком случае, такого, чтобы мне можно было чуть-чуть завидовать… Я бы сама себе изредка дарила подарки, даже довольно дорогие, французские духи например или там сережки, не бриллиантовые, а, скажем, бирюзовые или коралловые… И верила бы сама, что это подарок от возлюбленного. Вполне щемящая нота в новогодней мелодрамке… А одна из завистниц на работе, у которой так же, как у меня, никого нет и к тому же, в отличие от меня, нет воображения, каким-то образом узнаёт, что мой любовник – выдумка чистой воды, и публично меня разоблачает, а я в слезах, униженная и оскорбленная, плетусь домой и вдруг у подъезда на лавочке вижу Василису и ее папу… Класс! Все женщины России будут в восторге, умоются слезами, особенно если папашу будет играть какой-нибудь красивый или смертельно обаятельный актер… Гуськов, например… или Домогаров. Смерть мухам и комарам!
Валя уже ждала ее внизу.
– Ну что, погнали? – улыбнулась она.
– Погнали! А далеко ехать-то?
– Да на «Сокол»!
– Слава богу, хоть не к черту на кулички! Слушай, Валя, а как же мы заявимся к этому мужику, у него ведь жена…
– Ой, правда… Надо придумать чего-то, а то неудобно…
– Легко сказать!
– Слушай, а давай скажем, что его собака нас покусала!
– Обеих, что ли? – засмеялась Майя. – Так придется показать укус! А если собака сдохла за это время?
– Ой, правда… Да ладно, на месте что-нибудь придумаем. Вдруг он вообще один дома? Жена в гости ушла… Да мало ли… Чего раньше времени в панику ударяться? Прорвемся! Девчонку жалко…
– Я просто поражаюсь ее отцу.
– Одно слово – козел! – резюмировала Валя. – Май, а ты почему не замужем?
– Я в разводе.
– А другого что, не нашлось?
– Пока нет. В прошлый Новый год встретила одного, показалось, что…
– Когда кажется, креститься надо! А вообще-то, чем с плохим жить, лучше одной.
– А у тебя хороший? – улыбнулась Майя.
– У меня – хороший! – убежденно заявила Валя. – Непьющий, работящий, меня любит, в детях души не чает, руки золотые… И из себя ничего, вполне даже…
– Господи, где ж ты такое чудо нашла?
– У нас на фабрике. Я, Май, на «Красном Октябре» работаю…
– Это кондитерская фабрика?
– Ну да! И он там технологом. Я простая работница, а он у меня технолог! Пищевой институт окончил!
И столько в этих словах было гордости и любви, что Майя ахнула про себя. Неужто еще такое бывает в жизни?
Они некоторое время молчали, потом Майя спросила:
– Валь, а если нас через дверь спросят, кто такие, что скажем? Мы ж даже имени не знаем…
– Да не парься ты. Поглядим, что там такое. Кто спросит, как спросит, спросит ли вообще… – безмятежно ответила Валя. – Честно говоря, я не уверена, что, если даже мы Ингу сыщем, от этого хоть какой-то толк будет.
– Послушай, а ты не думаешь, что разумнее было бы обратиться к арендаторам?
– К каким еще арендаторам?
– К тем, которые квартиру Ингину снимают? Они-то наверняка знают, как с ней связаться… Мне только сейчас это в голову пришло.
Женщины посмотрели друг на дружку и расхохотались.
– Ну и дуры мы! – радовалась Валя. – Вот что значит праздники… совсем крышу снесло! А мы к полюбовнику поперлись! Хотя… Мы уже почти на месте, так давай все же заглянем к нему! Может, и не придется в Ясенево тащиться. Инга-то в Ясеневе жила.
– А может, она опять дома живет?
– Слушай, нам пять минут ходьбы осталось, не поворачивать же сейчас. Вперед и с песней!
Они вошли в подъезд большого сталинского дома.
– А номер квартиры ты знаешь?
– Не-а, но этаж точно четвертый, собака там, пошумим, авось залает, сам на артиста Сидихина похож!
