– Демон какой-то, – задыхаясь от смеха, выговорила Валя.
Она показывала пальцем на голову странного поющего существа, которая была выполнена почему-то в виде подсолнуха. Огромные желтые лепестки раскачивались вокруг нее, а посредине, там, где должен был находиться черный круг семечек, пластиковым счастьем сияло безжизненное лицо.
Мария смотрела на прыгающих девочек, повторявших следом за монстром бесконечное «Раз, два, три»; на Валю, в изнеможении от смеха сгибающуюся пополам; на Томку и Муродали, застывших на лестнице; и, кажется, только она одна услышала, как Валя сквозь смех выдохнула:
– Вместо Гули оставим себе. Будет смешить…
Подарки Томка привезла всем без исключения, не забыв даже о Мархамат. Через десять минут вся веранда была завалена пустыми коробками, обрывками шуршащей оберточной бумаги, пакетами и ленточками, по которым ходили и все никак не могли успокоиться обитатели дома на Озерной. Дети в полном восторге хвастались друг перед другом и перед взрослыми своими подарками, а взрослые в свою очередь просто не находили слов.
– Тома, откуда деньги? – вопрошали они.
Но Томка молчала как партизан.
Это был ее праздник, и она ни за что не позволила бы испортить его, раскрыв тайну. Она понимала, что, если все объяснить, общий интерес к ней, в конце концов, пропадет. Раскрытый секрет фокуса убивает его. Поэтому Томка продолжала играть свою роль загадочной и щедрой царицы Тамары. Степану, который едва не сказал правду Ивану Александровичу, она успела показать свой маленький, но решительный кулак, и тот мгновенно стушевался, безропотно соглашаясь продлить Томкино счастье.
Девочки прыгали во дворе на большой надувной кровати, которую Томка купила для сестры Муродали.
– Ну, куда ей такая огромная? – ворчал в магазине Степан.
– Пригодится. У них там обычно детей знаешь сколько! Надуют у себя в саду и будут возиться на ней под деревьями.
Томка представляла себе этот сад, и эти цветущие деревья, а под ними целую кучу смуглых ребятишек, похожих на Валькину Гулю (за тем исключением, правда, что Гуля теперь оказалась вовсе не Валькина, но это, в общем-то, было все равно – дети есть дети, пусть прыгают, чего с них возьмешь).
– Хорош там скакать! – крикнул Степан девочкам.
Он сидел на корточках перед новой газовой плитой, читая руководство по эксплуатации. Взлетающие в окне головки Кати и Гули отвлекали его и разрушали торжественность момента. Такую плиту Степан раньше видел только по телевизору, и то мельком, в программах о жизни гламурных звезд. У него в голове выходило, что из-за этой плиты он и сам теперь заделался немного звездой.
– Ну, прямо космический корабль, – бормотал он, а затем снова поворачивался к окну. – Хорош прыгать, я кому говорю!
– Да пусть веселятся, – вступилась за девочек Мария. – Ты лучше объясни маме, как без спичек эту плиту поджигать.
– Очень просто, – выпрямился Степан и защелкал переключателями.
Конфорки одна за другой загорались, а Галина Семеновна, которая всю свою жизнь для этой цели пользовалась спичками и твердо верила в их силу, с сомнением качала головой.
– А если света не будет?
– Ну, тогда спичками, – отвечал Степан.
– То-то же, – говорила Галина Семеновна, довольная тем, что все-таки отстояла традиционные ценности.
Однако и Степан не сдавался.
– Тут еще гриль есть. Курочку сейчас на нем приготовим.
Склонившись к плите и заглядывая в духовку, Галина Семеновна вздыхала и снова недоверчиво качала головой.
– Это сколько же такая красота стоит? Профукали небось денег целые тыщи. Мне и на старой удобно было. Никто не жаловался.
– Да ладно тебе, мама, – подавала голос Томка, которая пригоршнями поедала черешню, стоя у окна. – В банке денег много, еще какой-нибудь кредит возьмем.
– Я тебе возьму, – грозно выпрямлялся Степан. – Я тебе так возьму – ты у меня коленкой креститься будешь!
– Да пошутила я, – Томка презрительно пожимала плечом и хмыкала, словно удивляясь непонятливости мужа.
* * *
Девочкам во дворе не скоро, но все же наскучило прыгать на упругой надувной кровати, и взрослые не заметили, как одна их забава сменила другую. Теперь они играли в прятки. Когда очередь искать дошла до Гули, Катя проскользнула через веранду, где уже вовсю шли приготовления к вечернему застолью. Пробравшись в комнату, она юркнула в шкаф и уселась там на большую дорожную сумку. Дверцу она оставила приоткрытой, чтобы наблюдать за входом в комнату. Именно веселый блестящий глаз выдал ее, когда Гуля на цыпочках и осторожно вытягивая шею перешагнула через порог.
– Туки-туки, Катя, – закричала она.
По условиям игры тот, кто нашел, должен был добежать до сарайчика и хлопнуть ладошкой по дощатой двери. Только в этом случае раунд считался выигранным. Если же найденный успевал сделать это раньше, он получал право прятаться в таинственных, не до конца исследованных недрах дома еще раз.
Поэтому Катя, у которой оставался шанс выиграть, с визгом вылетела из шкафа. Гуля издала такой же пронзительный писк и бросилась из комнаты, но Катя зацепилась ногой за дорожную сумку, и в следующее мгновение и она сама, и содержимое этой сумки оказались на полу. Тут же забывшая о состязании Гуля испуганно замерла и покачала головой.
– Вот теперь собирай, – строго сказала она, осуждающе сдвинув брови.
– Сама собирай, – ответила Катя, потирая ушибленный локоть. – Это твоей мамы вещи.
– Моей мамы вещи все у нас в комнате, а это не знаю, чья сумка.
– Это другой мамы. Которая сегодня приехала.
В голове у Гули мелькнуло быстрое тревожное недоумение, но, заметив на полу маленькое таджикское платье, она немедленно отвлеклась.
– А это чье?
Она присела на корточки и погладила рукой многоцветный яркий узор. Платье было детское, однако никакой девочки, которой оно могло принадлежать, у приехавшей тети не было.
На веранде, куда Катя и Гуля через несколько минут прибежали показать платье, Мархамат раскрывала секреты таджикской кухни.
– Вот это и есть хушан, – говорила она, показывая Томке и Вале слепленный ею то ли пирожок, то ли большой пельмень. – Только мы его не варим, а жарим. И потом надо на пять минут положить его на кайлу, чтобы пропитался соком.
– А кайла что такое? – заинтересованно спросила Томка.
– Сейчас будем делать, – улыбнулась ей Мархамат. – Для нее нужны овощи, специи, чеснок и сметана. Можно еще мясо добавить.
– Мама! – закричала Гуля, вбегая в цветастом платьице на веранду. – Смотри, мама!
На ее оклик одновременно обернулись и Валя, и Мархамат. Гуля начала кружиться. Катя со счастливой и немного ревнивой улыбкой следила за ней, остановившись на пороге.
– Смотри, какое красивое! Откуда оно?
Валя ответила не сразу. Глаза ее наполнились слезами, она присела перед Гулбахор и, наконец, нашла в себе силы сказать правду.
– Это твоя мама привезла.
Гуля остановилась, удивленно глядя на Валю. Та никогда еще не говорила о себе так странно.
– Ты же никуда не ездила, – настороженно склонила голову Гулбахор.
– Понимаешь, – срывающимся голосом заговорила Валя. – У всех детей бывает мама…
– Конечно, бывает, – серьезно кивнула Гуля.
– Ну вот… А у тебя целых две… Это же хорошо, правда? Две мамы лучше одной.
– А почему ты тогда плачешь? – с подозрением спросила Катя, подходя к ним.
– Потому что у меня всего одна мама, – улыбнулась Валя сквозь слезы.
– И у меня одна, – пожала плечами Катя. – Но я же не плачу.
– Ты молодец, – засмеялась Валя. – Ты совсем не такая плакса, как я.
– Конечно, – кивнула Катя. – Только я тоже такое платье хочу.
Валя обернулась и посмотрела на Мархамат, а девочки, не в силах долго стоять на месте, тут же сорвались и убежали во двор, откуда уже в следующую секунду долетели их крики:
– Я в нем в школу пойду!
– Нет, я!
– Нет, я!
* * *
Тетерин появился в доме как нельзя более вовремя. Даже если бы он специально рассчитывал свой приезд для того, чтобы сообщить всем торжественную новость, ему вряд ли удалось бы выбрать момент лучше. Холодная водочка в бутылке поблескивала сквозь запотевшее стекло, малосольная сельдь томилась под своей нежной свекольной шубой, хрустящие огурчики соперничали в своей притягательности с тонко нарезанным ароматным салом, щеки собравшихся за столом горели предвкушением, взгляды их ласкали запеченную в новой плите курицу, а слух был обращен к Степану, который стоял с рюмкой в руке и готовился произнести тост.
Вот в этот момент и вошел Тетерин.
Под мышкой он держал свой потрепанный портфель и, несмотря на чрезвычайно важные новости, которые он собирался сообщить, вид имел малозначительный. Во всяком случае, все остальные были в гораздо более приподнятом настроении.
– А вы что, уже знаете? – удивленно спросил Тетерин, оглядывая праздничный стол. – От Михаила Семеновича звонили?
