Быть может, коммунизм так и не настал вовсе не из-за слабости советской власти, а из-за неспособности выполнить вторую часть известного лозунга — «плюс электрификация» так и не удалась. А потому и часть букв в вывесках всегда зияла чернотой. Вот такие странные слова, светящиеся в застойной ночи, я и заносила трепетно в заветный блокнотик. Позже я добавила к ним народное творчество — то, что получалось, если стереть или замазать часть букв в объявлениях, хотя рукотворные надписи, честно говоря, всегда любила и ценила меньше.
То, что произошло после пропажи коллекции, представляет чисто медицинский интерес. Дело в том, что я с удовольствием делилась своими находками со всеми и, естественно, помнила большинство наизусть, как помнила и адреса, и обстоятельства появления того или иного экспоната. Когда блокнотик исчез, я забыла почти все — наверное, от горя. Я поклялась никогда больше в такое рабство не попадать. Но механизм был уже заведен, привычка снимать шелуху со слов осталась навсегда.
Конечно же, я никогда не была одинока в своем пристрастии. Прекрасно помню еще во времена моей юности модные игры в слова, где были свои признанные виртуозы и чемпионы. Практически забытая теперь, напрочь вытесненная компьютерными забавами игра в «балду», когда, казалось бы, вот, поражение противника неизбежно, сейчас он подставит ту, последнюю, единственно возможную букву «ф» перед тщательно подстроенным тобой «ламинго» — и ты победил! Но вдруг — что это? На бумаге появляется «ламингол»! Тебя обвели вокруг пальца! Но что теоретически можно возразить против слова «фламинголов»? Если в зоопарке есть клетка с этими величавыми птицами отряда голенастых, значит, их кто-то ловит…
А вспомните собрания былых лет: профсоюзные, открытые партийные… Какой простор для любителей составлять короткие слова из длинных. Знаете, сколько слов выходит, к примеру, из той самой пресловутой «электрификации»? Даже если, как профессионалы этого дела, не принимать в расчет слова меньше чем из четырех или, по договоренности, из пяти букв?
Да, самодеятельная часть моей коллекции почему-то была не так дорога мне, хотя и там были скромные шедевры неизвестных мастеров. Больше других я почему-то любила надпись на стекле над сиденьем в метро — мЕСТа для пассажиров с детьми И ИНВАЛИДОВ.
Верная давней клятве, я не стала коллекционировать плакаты, листовки и лозунги митингов эпохи перестройки. Решила я проигнорировать и многочисленные опечатки и всяческие курьезы, которые в избытке подкидывала мне год за годом моя редакторская практика. Потому что одно дело — игры любителей, так сказать, хобби, культурный досуг… У людей же, сделавших публичные выступления или писание своей профессией, особая планида.
Один говорит, как по пословице, «слово слову костыль подает», зато другой, если не вслушиваться, а главное, не вдумываться — красиво, образно, эмоционально. Как гаркнет: «Но рано трубить в литавры!», так и не сразу услышишь вместо звучного зова трубы раскатистое эхо барабанной дроби.
Мы играем словами… Но видим ли мы, как слова играют нами? Что помню я из пропавшего блокнотика?
Помню, как в поздних летних сумерках, в моих любимых московских переулках, на углу Богословского и Козихинского в зыбком воздухе, отдающем накопленный камнями домов дневной жар, светилась загадочная надпись «ПЕРЕпЛЕТНЫЕ РАБОТЫ». И призрак близкой осени и журавлиного клина соткался прямо из неподвижной духоты. А потирающий руки и хитро ухмыляющийся мужичонка в невесть почему тесноватом пиджачке и с невзрачной потертой кошелкой возник передо мной, когда из окна троллейбуса, едущего весенним вечером по Ленинскому проспекту, я увидела зелененькую надпись «СБЕРЕГАТЕЛЬная кАСса». И, уж, конечно, никогда не забыть мне жемчужину моей коллекции. Поздний зимний вечер. Снежинки кружились в хороводе под редкими фонарями на Трубной площади. А буквы, горящие над крышей дома, где магазин «Кулинария», зловеще, как-то по-булгаковски, обещали оБЕДЫ НА ДОМ.
Сбылось?.. В одном слове не ответишь.
А в соседней булочной появилось новое печенье. На ценнике аккуратным школьным почерком начертано: «печенье „МОНО ЛИЗА“». Это значит, что кто-то где-то слышал о великом мастере, о достижениях кватроченто и Высокого Возрождения. А девочка-продавщица знает только то, что «СТЕРЕО» заведомо лучше, и досадует, что со склада почему-то прислали «МОНО».
Вот выстроились ярким рядком игральные автоматы, а над ними надпись АВТОМАТЬ. Что ж, в наш век, когда выращивают эмбрионы в пробирке, когда давным-давно изобретена не только «радио-», но и «теленяня», почему бы не быть и автоматери?
Мир вокруг все время меняется. И иногда очень хочется успеть побыть хоть немножечко летописцем.
А не поискать ли новый блокнотик с Юрием Долгоруким? И не начать ли все-таки, с благословения легендарного основателя Москвы и под защитой его простертой длани, новую коллекцию? Кстати, недавно я узнала, что площадь у подножия памятника в обиходе называется «Плешка под рукой»…
Хотя причуды языка множатся так быстро, что, боюсь, хоть у меня от экспонатов «кровь встанет дыбом», коллекция эта «не будет стоить и выеденного гроша». Ито, и другое слышала по радио.
Исследователи давно сошлись на том, что по многим признакам речь идет о Михаиле Орлове и его брате Алексее. — Е. Х.
О, деревня! (лат.) — Гораций.
