— По всякому бывает… — смутилась Кореанно. — Всё зависит от расставания.
— Какое может быть расставание со школьной симпатией? Погуляли, да разбежались. У всех одинаково.
— Почему, случается и по-другому, — добавила Юля и смутилась окончательно. — Но в данном случае точно никакой истории не произошло.
— Убедительно прошу не обсуждать меня, словно покойника, — раздражённо отреагировал Саранцев на щекотливый разговор своих сотрудников.
— О покойниках принято говорить либо хорошо, либо ничего. Живые могут только мечтать, чтобы о них так говорили, а ты ещё недоволен.
— О покойниках теперь бодро рассказывают гадости, о которых молчали при их жизни. А ты со своими старомодными представлениями выглядишь по меньшей мере странно. То есть, выглядел бы, если бы я тебе поверил.
— Извините, у нас мало времени, — вмешалась Юля в бессмысленный обмен пустыми словами. — Скоро ведь Дмитриев придёт. Если не получится его переубедить, придётся использовать совсем другую концепцию.
— Кстати, а у вас заготовлен план на случай отказа Дмитриева принять ваши новации?
— Что его готовить? Ничего интересного, стандартное мероприятие. План разработан, конечно, но очень хотелось бы от него уйти.
— Хотите открыть новую страницу в сфере связей с общественностью? — не терял ехидного настроя Антонов.
— Хочу хорошо делать свою работу. Нельзя десятилетиями использовать проверенные временем штампы — они дают эффект, противоположный желаемому.
— Юлия Николаевна, не обижайтесь, но вы преувеличиваете значимость вашей службы. Вы ни при какой погоде не возместите провального политического и экономического курса, а в случае их успешности вы и вовсе не нужны.
Антонов проводил время, подначивая Кореанно и заставляя её волноваться от незаслуженной обиды. Она особенно нравилась ему обиженной, когда упрямо опускала глаза и начинала говорить громким звенящим голосом, словно маленькая девочка, незаслуженно обвинённая в краже вкусной конфеты.
— Думаю, вы заблуждаетесь, Сергей Иванович, — произнесла Юлия Николаевна, и нотки сдерживаемого гнева звякнули в её словах коротко и высоко, подобно колокольчику у двери магазина. — Разумеется, если мы живём в демократической стране, где настроение избирателей определяет этот самый ваш путь. С общественным мнением надо работать, объяснять людям смысл тех или иных действий правительства, разве нет?
— Юлия Николаевна, он просто глупо шутит, — вмешался Саранцев. — Давайте лучше продолжим. Значит, мы втроём доберёмся до ресторана? Что за ресторан? Если он будет оцеплен охраной, а вокруг соберётся толпа зевак, то в Интернет попадут и другие кадры, помимо запланированных вами в школе. По-моему, последние нивелируют благоприятное воздействие первых.
— Ресторан за городом, довольно далеко, там до сих пор не знают, кто заказал у них кабинет. Очень уютное помещеньице, со вкусом оформлено. Ни мещанского шика, ни новорусского фанфаронства.
— Уютное помещеньице? Вы говорите про отдельный кабинет?
— Да, у них предусмотрены условия для обеспечения конфиденциальности.
— То есть, мы не будем сидеть одни в огромном пустом зале?
— Ну что вы, нет. Комната средних размеров, стол на четыре человека. Охрана может стоять снаружи, у дверей, если уж им совсем невмоготу оставить вас в покое. Просто поболтаете, вспомните школьные годы. Думаю, Елена Николаевна останется довольна. Не каждой классной руководительнице доводится иметь среди своих выпускников президента.
— А как же школа? Её ведь будут чествовать в школе? Мы что, увезём её прямо с мероприятия? Неблаговидно смотрится.
— Всё под контролем, Игорь Петрович, — не теряла уверенности в своей бесконечной правоте Кореанно. — Её будут поздравлять в учительской после двух часов, у нас будет информация о течении событий, и появимся мы там, когда она уже будет собираться домой.
— Вы внедрили агентов в школу? Или установили прослушку?
— Прослушки нет, а агент есть среди учителей. Она на связи с Конопляником и в наши планы не посвящена.
— Дмитриев в этом тоже усомнится, — заметил Антонов, решивший до конца играть роль плохого полицейского.
— Игорь Петрович, вы за мой план или за стандартный? — взвилась Юля, окончательно утратив терпение.
— Я за ваш план, нестандартный, — успокоил её Саранцев.
Ему вдруг захотелось нарушить разом все правила и разбить все горшки. Скоро в дверь войдёт директор ФСО, посвящённый во все тайны минувшей ночи, и на него придётся с первой секунды обрушить поток мелких новостей и планов. Пусть занимается текучкой и не слишком часто думает о политической стратегии Покровского и своём месте в ней. Захочет ли он выслужиться перед генералом, или предпочтёт нейтралитет? Нет, вот уж о нейтралитете можно даже не мечтать. Отстранение от участия в разработке такой темы — это не бездействие, а выпад против человека, который когда-то посадил его в директорское кресло.
— Значит, дело Дмитриева — выполнить поставленную задачу, разве нет?
Саранцеву понравилось, что Кореанно не спрашивала у него, сумеет ли он настоять на своём в споре с ФСО, а с наивной простой констатировала свою уверенность в способности президента управлять подведомственными структурами, тем более силовыми.
— Значит. Я думаю, к этому вопросу можно больше не возвращаться.
— Не согласен, — снова напомнил о себе Антонов. — Президент обязан соблюдать требования охраны, отказ может повлечь за собой возникновение угрозы национальной безопасности. Где-нибудь рядом с президентом ведь ещё и чёрный чемоданчик болтается.
«Не считает нужным давить на Дмитриева без основательной причины, — подумал Саранцев. — Но мне всё равно. Лучший способ обороны — нападение».
— Я понял твою позицию, Сергей, но не могу с ней согласиться. Пусть Дмитриев делает свою работу, а мы займёмся своими обязанностями.
— Согласно опросам общественного мнения, основная часть респондентов категорически не доверяет средствам массовой информации, — добавила своё профессиональное мнение Кореанно. — Штампованные методы прошлого давно не работают. Если не искать новых подходов, люди окончательно перестанут смотреть новости.
— И надобность в вашей конторе отпадёт сама собой, — не смог удержаться Антонов.
— Дело не во мне, а в пропасти между властью и избирателями, — не унималась Юля. — Сократить её можем только мы, люди ведь не влияют на содержание телевизионных программ.
— Вы ведь сами родом из прессы, Юлия Николаевна! — воскликнул глава администрации. — Лучше нас знаете основные постулаты её работы: секс, смерть, деньги. Каким образом, по-вашему, президент должен привлекать симпатии публики? В реалити-шоу участвовать?
— Вы слишком снисходительны к обществу, Сергей Иванович, — обиделась теперь уже не за себя Юля. — В новостях люди видят примерно то же самое, что и при Советской власти, так стоит ли время тратить?
— Слушайте, друзья, давайте перенесём вашу дискуссию в другое место и на другое время. Я пытаюсь вникнуть в планы сегодняшнего дня. Сергей, а твои ребята совсем не участвовали в разработке плана?
— Нет, все задумки целиком — на совести Юлии Николаевны. Мероприятие без всякой связи с исполнением должностных обязанностей президента, только игры свободного разума для повышения рейтинга.
— По-вашему, высокий рейтинг не нужен? Он разве не свидетельствует о поддержке главы государства населением? — попыталась съязвить Юля, но её сарказм в сравнении с ехидством главы администрации выглядел как забавная проделка рядом с уголовным преступлением.
— Юлия Николаевна, должен я вас понять таким образом, что вы отказываетесь продолжать ваш революционный проект?
— Нет, просто ваше невнимание к имиджу президента может создать проблемы и в вашей сфере ответственности.
— Послушайте, хватит препираться! — нетерпеливо постучал ладонью по столу Саранцев. — Вы оба мне нужны, причём живые и здоровые. Не нужно грызть друг другу глотки. Юлия Николаевна, возвращаемся к расписанию. Агент из школы сообщает Коноплянику о завершении местной юбилейной акции, а он сообщает вам?
— Нет, с ним офицеры ФСО, они передадут сообщение нам, а сами скрытно выдвинутся на позиции. Насколько я понимаю, кортеж доберётся из Кремля до места примерно минут за двадцать. Если потребуется, Конопляник под благовидным предлогом задержит Елену Николаевну. Это не составит труда — он тоже не виделся с ней после школы.
— Вы не находите всю эту спецоперацию несколько странным предприятием? — подлил ещё одну ложку дёгтя Антонов. — Что за толкотня вокруг пожилой женщины без её ведома?
— Тебя послушать — мы ей какую-то гадость готовим. Обыкновенный сюрприз. Покатается в лимузине, посидит в хорошем ресторане, вспомнит свой первый выпускной класс. Кстати, помнится, речь шла о её конфликте с директрисой?
