— Нет, Кораблёва встретит вас уже в ресторане. Кстати, она и сняла кабинет, но мы оплатили долю во избежание лишних разговоров. У Конопляника есть машина, но ехать в составе кортежа ФСО тоже не разрешает. Мол, у них все водители имеют специальную подготовку, и в критической ситуации один неумеха может создать проблемы.
— За кортежем ему тоже ехать нельзя, — нерешительно выговорил Саранцев. Он представил старого приятеля в роли бедного родственника позади колонны джипов и «мерседесов» и испытал острый приступ стыда.
— Почему? — поспешно вмешался Антонов. — Переговорим с Муравьёвым и Дмитриевым, ГИБДД и ФСО его не тронут. Если хотят, пусть хоть своего человека к нему подсадят.
Саранцев заметил нескрываемую радость в голосе Сергея, видимо в связи с нечаянным поводом для встречи с министром внутренних дел. Дело действительно повернулось очень удачно, но чувство мутного неудовольствия сохранялось.
— Это неудобно. Пусть едет первым или бросает машину у школы и тоже едет со мной.
— Если тебя волнуют приличия, то лучше всего и удобнее для всех будет, если он поедет сразу за кортежем. Со стороны будет выглядеть так, будто в составе колонны, но ФСО он не будет мешать. Пусть работают, как привыкли.
— Они привыкли оттеснять и останавливать посторонние машины.
— Они не будут считать его посторонним. И ГИБДД не станет его отсекать. Надо просто обговорить все детали с теми и с другими, — упрямо цеплялся за новую возможность Антонов. Он уже не удивлялся, а раздражался угрюмым сопротивлением президента любым попыткам смягчения ситуации.
— Нехорошо так обходиться с приятелями.
— Как «так»? Вы договорились сходить в ресторан, встретились и колонной поехали к месту трапезы. Именно так всё и делается. Тебя просто комплекс старшего брата душит: ты считаешь поездку в своей машине невероятной привилегией.
— Думаю, Мишка сам решит, — высказался после коротких сомнений Саранцев. — Я его приглашу ехать с нами, захочет — поедет, не захочет — не поедет.
— Не сможет он поехать в твоей машине! Формально рассуждая, место для третьего человека на заднем сиденье в ней найдётся, но ты ведь понимаешь — дизайном оно не предусмотрено. Он будет между вами сидеть, как на жёрдочке — кстати, об унижении. Пусть едет впереди, за полицейской машиной сопровождения, но перед машинами кортежа. Нужно только предупредить ФСО и МВД. А лучше всего, повторяю, пусть едет первым, а уже после него пусть перекрывают движение, — опять добавил Антонов с нудно поучительными интонациями.
— Хорошо, — согласился президент. — Юля, раз уж вы сегодня главный организатор, попросите ребят вызвать Муравьёва. Когда появится, пусть сразу заходит, он будет нужен вместе с Дмитриевым.
Антонов с демонстративным облегчением вздохнул. Уже несколько минут он думал о нежелании Саранцева сопротивляться обстоятельствам и стремлении пустить разрешение проблемы на самотёк. Изрядный опыт общения с Покровским научил Сергея Ивановича осмотрительности, решительности и скорости. Действовать нужно стремительно, но внешне признаков беспокойства не проявлять — здесь он с Игорем согласен. Однако, похоже, этим сходство их мнений исчерпывалось. Президент явно не хотел делать собственных шагов, ожидая движений премьера. А тот даже не боялся потерять лицо — утреннее появление Корчёного с электоральными планами единороссов выдавало нетерпение генерала. Он сразу внёс ясность, а неизвестность пугает больше всего, ибо оставляет место ожиданию катастрофы, намного превосходящей ту, что может случиться в действительности. Раз уж Покровский решил сходу открыть карты, стоять на месте и предаваться размышлениям — смерти подобно. И первое из необходимых теперь действий — демонстрация силы. Лучший способ её организовать — встретиться разом с Муравьёвым и Дмитриевым, но ни словом, ни намёком не коснуться ночных событий на проспекте Мира. Более того, обсуждать в присутствии и при активном участии Кореанно вопросы охраны президента при посещении школы в Мытищах и сопровождения кортежа на пути от школы к загородному ресторану. Пусть они смотрят на президента, главу его администрации и пресс-секретаря, занятых организацией этой никчёмной поездки, и теряются в догадках. Что знает Антонов? Что знает Кореанно? Каковы планы Саранцева? Они должны уйти отсюда, ничего не поняв, а потом честно признаться в этом Покровскому или соврать ему. Последнее мало кому удавалось в прошлом, генерал быстро распознает ложь и её авторам придётся туго.
Тем временем Юля вышла в приёмную передать дежурным поручение президента о вызове министра внутренних дел, и глава администрации вновь получил возможность разговаривать с шефом о главном.
— Что ты упёрся с этим Конопляником? Мы ведь оба хотели прощупать Муравьёва, так зачем упускать замечательный случай?
— Мы его не упустили, как видишь.
— Да, потому что я вертелся ужом на сковородке. Мне толкать тебя ногой под столом, чтобы вернуть к действительности?
— Не надо меня толкать, я не сплю и не мечтаю о постороннем и ненужном. Просто я давно не виделся с Мишкой и не хочу его обидеть высокомерием.
— Засунуть его в свою машину силой — как раз и значит проявить высокомерие, разве нет? Он главный организатор всего этого ностальгического действа, так пусть и ведёт себя как распорядитель. Раньше тебя появится у школы, потом — в ресторане.
— Для того, чтобы появиться в ресторане раньше меня, он должен будет уехать раньше кортежа, и Муравьёв нам здесь не нужен.
— Очень даже нужен. Мы ведь не договорились с твоим Мишкой заранее, и не знаем о его собственных планах. Поэтому должны быть готовы к разным вариантам. Очень удачно получилось, что Юленька недодумала здесь.
— Зачем ты её постоянно подкалываешь? Сам же привёл, и сам же жизни не даёшь?
— Я не даю? Разве я её донимаю? Просто нежно подшучиваю. Если не сможет вынести подобных пустяков, ей нет места даже в журналистике, а про Кремль я вообще молчу.
— Тренируешь девушку на будущее?
— У неё есть потенциал. Никогда не задумывался? Когда мне её тогдашний шеф позвонил с рекомендацией, у меня совсем другие люди стояли в планах. Если бы я его не знал, мог бы заподозрить в сугубо личном отношении.
— Он никогда не спит с подчинёнными?
— Он никогда не продвигает тех, с которыми спит. Суровый такой человечище. Ребёнка может живьём сожрать ради сочного эксклюзива.
— Сомнительная характеристика. Ты его похвалил или осудил?
— Я констатировал факт. Готовый на всё газетчик — аналог ядерного оружия в политике. Точнее, аналог атомной боеголовки, похищенной неизвестными террористами. С одной стороны — безусловное зло, с другой — если его используют против твоих врагов, становится очень выгодным игроком.
— Ядерное оружие невозможно применить против другого обладателя ядерного оружия.
— Это одна страна не может применить его против другой страны, а вот нанести ответный ядерный удар по террористам — весьма затруднительно. Разве что назначить какое-нибудь государство виновным и стереть его с лица земли, но в результате террористы лишь накрутят себе рейтинг.
— Что-то мы совсем погрязли в образах, — спохватился Саранцев. — Любой твой газетчик яйца выеденного не стоит. Их звёздный час прошёл в конце восьмидесятых. Сейчас они — обыкновенные торговцы чужими тайнами, предпочтительно — пикантными.
— Чужие тайны — двигатель политики, не находишь?
— Они — основной смысл шантажа.
— А я о чём говорю? В политике шагу без шантажа не ступишь, и без прессы здесь никак не обойтись. Но наша Юленька на этой поляне — самый красивый цветок.
Кореанно вернулась в кабинет и деловито зацокала каблучками назад к столу президента.
— Они вот-вот подъедут, — деловито сообщила она, вертя в пальцах наладонник.
— Кто «они»? — прикинулся глупым Антонов.
— Дмитриев и Муравьёв.
В груди Саранцева разлился мерзкий холодок. Нет ли здесь ошибки? Приезд Дмитриева запланирован, но вызов Муравьёва в контексте известных событий приобретает чересчур многозначительный оттенок. Он непременно увидит связь, как и Покровский, который тоже очень скоро узнает о сборе министров в Сенатском дворце. Видимо, оба силовика уже располагают мнением Покровского о надлежащих мерах в сложившейся обстановке. Ну что ж? Пусть располагают. А он заведёт с ними разговор о Мытищах и организации кортежа до ресторана. Профессионалы не берут назад ходы в шахматных партиях, он тоже не может отменить принятых решений, и задним числом обдумывать их несовершенства — полное безумие. Он готов к встрече. Он не станет заискивать или идти в атаку нахрапом. Он будет спокоен, ироничен и уверен в себе, полностью погружён в мероприятие по связям с общественностью и ни в малейшей степени не растерян.
